Максим Дегтярев - Максим Дегтярев
— Далеко можно прыгнуть? — спросил я.
— Если вперед, то метров на триста. Если придется совсем плохо, я попробую перепрыгнуть на другой край каньона. Так мы сможем выиграть еще какое-то время.
— Это если он пойдет за нами, а не прямиком к капсуле. Интересно, сколько весит робот?
— Немного, наверное. Он же сюда летел, значит легкий. Тонн пять — десять, наверно.
— А «Фэлкон»?
— Пятьдесят шесть. А что?
— Вы возьмете Говарда, отойдете метров на двести, и станете сообщать мне расстояние от робота до флаера и соответствующий азимут. Только сделайте так, чтобы он вас не заметил.
— Что вы задумали?
— Скоро увидите.
Я пошел к флаеру. На ходу я попросил Говарда присоединиться к Долорес, которая знает, что делать. На полдороге мы с ним встретились. Профессор вооружился ручным бластером. Я сказал, что все подробности будут позже.
Без моих напарников в кабине было необычно пусто. Долорес догадалась о моем плане и пыталась меня отговаривать. Я спросил Говарда, освоил ли он работу внешней видеокамеры.
— Я ему покажу, — сказала Долорес.
Двигатели действительно были готовы стартануть еще раз. Из маневровых работал только левый. К счастью, нос тоже смотрел немного влево. Но если я переборщу с левым импульсом, обратную коррекцию будет делать нечем. Впрочем, на нее у меня не будет времени.
В ожидании я провел пятнадцать минут.
— Переваливает на плато, — сообщил Говард, — десять градусов вправо, четыреста метров.
Азимут оставался прежним, метры убывали по три в секунду. Когда их осталось триста, я сообщил:
— Взлетаю!
«Фэлкон» содрогнулся в конвульсиях и рванул — сначала метров на десять вверх, потом, под очень острым углом, вперед. Одновременно я подрулил маневровым двигателем и воздушными рулями. Экран, показывавший вид под брюхом, очертил в красный квадрат светлое пятно прямо по курсу. Управляя воздушными рулями, я направил флаер к этому квадрату. Слева, с того места, где прятались партнеры, прошла трасса лазерных импульсов. Это Долорес и Говард пытались отвлечь робота на себя. Я летел недолго, но у робота хватило бы реакции вспороть мне живот.
В этот критический момент робот решил, что тот, кто стреляет, для него опасней. ИИ дал сбой и поплатился за это. От пятидесятитонного удара его ноги скрутило штопором, выпуклая голова вместе с лазером вмялась в брюхо, корпус раздулся, но, правда, не лопнул.
Несколько секунд он продолжал шевелиться. Я, наоборот, не шевелился, соображая, что буду делать, если он выберется из-под меня и начнет топтать флаер. Наконец, он затих, и Долорес подвела итог боя:
— Нокаут. Как вы сами?
— Как будто мне по заднице стукнул флаер. Спасибо, что отвлекли его. Иначе, он, наверное, меня бы распорол.
— Федор, вы заметили, что каждый ваш гениальный план в самом конце дает сбой. И только вмешательство третьих лиц…
Мне не хотелось с ней спорить. Я запросил БПК, как там гости. Командир патруля ответил:
— У них большие проблемы. Мы плохо заварили одну ракетную шахту, и они попытались произвести пуск. Ракета застряла в шахте, а ее маршевый двигатель все равно включился. Кажется, шахта изрядно прогорела. Между прочим, по нашим сведениям в ракете могло быть до двух мегатонн. К счастью, боеголовка не активировалась. Сейчас они ликвидируют последствия пожара. Судя по грави-волне, к ним на помощь идет еще один Д-корабль. Наших тоже прибыло, так что выдержим. Но вы все-таки поскорей заканчивайте работу. Не знаю, кто или что в той капсуле, но эолийцы всерьез решили ее уничтожить.
На биостанции были рады, что мы победили врага, которого сами же и вызвали. Слава богу, они не слышали наш разговор про две мегатонны. Ученые выслали за нами исправный планетолет.
Приземлившаяся машина очень напоминала ту, с которой на Приме высаживал десант полковник Флинт. Конечно, на этой были большие шлюзовые камеры и печка вместо кондиционера. Я спросил у пилота, который был по совместительству и биологом, есть ли у них врач.
— У нас хороший ветеринар, — ответил он, — правда, мы специализируемся на азотно-аммиачных существах, строение тела у них немного другое… а что у вас болит?
— Не у меня, а у того, кто в капсуле.
Мрачные взгляды моих попутчиков подтвердили, что нам не до шуток. Я попросил Говарда поставить бластер на предохранитель. Пилот-биолог скосил глаза на оружие и сказал:
— Разумеется, у нас есть врач.
Радар обнаружил капсулу на отмели в трех километрах от места боя. При здешней силе тяжести мы могли попробовать перенести ее к биостанции по воздуху. Главное, чтобы выдержали захваты.
Друмасена (так звали пилота) сбросил два троса с самоврезающимися штопорами на концах. Была опасность, что они продырявят капсулу напротив жилого отсека. Я спустился по тросу и, с трудом балансируя, направил штопоры в плоские стабилизаторы — дырки в них не должны были привести к разгерметизации. Друмасена начал подъем капсулы, не сняв меня с нее. Продолговатый корпус перекосился, и я свалился в аммиак, температура которого была минус шестьдесят. Друмасена опустил груз на прежнее место, и побежавшая волна отнесла меня в море. Быстро выяснилось, что меня не стоит включать в сборную по плаванию в аммиаке. По счастью дно было здесь недалеко. На дне меня встретило плоское двухметровое чудовище, похожее на ската, но с несколькими хвостами. Друмасена сказал, что этот амморена, и она не кусается. Наконец, они меня заметили, и стали швырять в меня тросом. Зависнуть прямо надо мной планетолет не мог, поскольку был привязан к капсуле, и Долорес нужно было время, чтобы пристреляться. Амморена подумала, что ей кидают еду (а знакомство с биологами позволяло ей так думать) и между нами возникла межвидовая конкуренция.
На конце троса находился тяжелый штопор, у которого не отключили автовкручивание. Едва не получив пробоину, амморена с обиженным видом отплыла метров на пять и стала наблюдать за моими попытками поймать трос.
— Простите, — извинялся Друмасена, — я в первый раз такими вещами занимаюсь.
Они все-таки отключили автовкручивание, меня зацепили и начали тащить. Поскольку точка подвеса находилась в стороне, то, как только я оказался над поверхностью, меня качнуло как маятник и ударило о твердый бок капсулы. Я снова сорвался в аммиак, — к счастью, здесь уже была отмель, и я не утонул. Со второго раза меня все-таки подняли.
— Ну и запах от тебя! — сказала Долорес.
— А вы в чем меня купали? В розовом масле?
— На биостанции, после шлюза, будет душ, — сказал Друмасена.
Мы опустили капсулу возле полукруглого, ребристого строения, примыкавшего к плоскому многоугольнику биостанции. Как я понял, это была большая шлюзовая камера. Если выяснится, что Клемм без скафандра, придется шлюзовать всю капсулу целиком.
