Владимир Данихнов - Статика
— Во-первых, предложение ты мне это сделал в первый раз, — невозмутимо произнес я, — во-вторых, никуда я не покачусь, Антон. Меня вполне официально разыскивают за убийство, которое совершил ты…
Губы у Антона задрожали. Глаза еще больше налились кровью.
— Я… — сказал он и замолчал, хлопая глазами.
Слезы сливались с водкой на полу. Я попытался найти хоть одно визуальное различие, но ничего не вышло.
У меня ведь у самого вместо крови водка.
Антон яростно трахнул кулаком по панели и притих, отвернувшись от меня.
— Это тяжело, Антоша, — сказал я. — Я все понимаю, черт подери! Да, может быть, я в Статике люблю только Марину. Может быть, я уже давно ничего к ней не испытываю, а просто лелею свои драгоценные воспоминания, мать их. Возможно и в Генке я видел только сына, который у нас мог родиться. Может быть, я шизофреник. Может быть у меня алкогольный синдром. Все может быть, Антоша. Но я знаю одно: я должен помочь тебе… хотя бы потому что ты мой брат. И пускай вся Вселенная летит в тартарары. Не это главное.
Я подошел к брату, неловко похлопал по плечу.
— Убивать очень тяжело, — сказал я. — Я это знаю, Антоша. Это против природы человека, чтобы там не говорили торговцы ненавистью и солдафоны, которые ни разу не участвовали в планетарных боях, а за ходом сражения наблюдали из крейсера, защищенные сотнями слоев обшивки и силовыми полями. Важно лишь понимать, что кто бы ни был убитый тобой — он прежде всего человек. Мыслящее существо. Ты сам, если угодно. Я рад, что ты это понимаешь, брат. Спасибо тебе… за это.
Он молчал.
Я тихо прошел мимо застывшего мусоробота к его ящику. На дне я заметил последнюю бутылку водки.
— Помянем ушедших? — спросил я, доставая пластиковые стаканчики.
Брат сел в мое кресло, посмотрел на меня. Глаза у него были сухими.
— Спасибо, Герка, — тихо сказал он.
— Не за что, — сказал я, разливая огненную воду по стаканчикам. — Так я прав насчет Чаки?
Он кивнул:
— Ты и впрямь все мысленно рассчитал?
Я улыбнулся:
— В принципе, да. Только на всякий случай проверил свою догадку, порывшись в навигационных системах яхты.
* * *Для планеты с царящей анархией, Чаки встретила нас довольно дружелюбно.
Максимально дружелюбно, что выдавало в ней нецивилизованную планету.
На посадочной площадке маленького космодрома, где мы приземлились, нас встретил усталый бледнолицый таможенник в помятой серой униформе. Он для порядка полистал документы (паспортов в загашнике у Антона оказалось немало, причем я с удивлением обнаружил, что некоторые заранее были выписаны на мое имя) получил свой законно причитавшийся полтинник и великодушно решил не осматривать яхту. Даже предложил проехаться до здания космодрома на своей машине, на что мы согласились.
Небо затянула сплошная пелена низких клубящихся облаков, дул холодный пронзительный ветер, который продувал все щели машины. Все как всегда, но меня поразил сам автомобиль — старинная (никаких намеков на возможность полета!) обшарпанная двухсотлетней давности колымага. Двигатель наверняка внутреннего сгорания — едкий запах бензина сразу же пронзил мои ноздри и проник в мозг.
— По-моему, я слегка переоценил возможности этой планеты, — прошептал я Антону. Тот лишь пожал плечами, кутаясь в шерстяной свитер.
— В прошлый раз я был здесь летом, — пожаловался брат. — И к тому же не выходил из корабля, пока Хакер и Шон занимались своими делами.
— Времена меняются, — я легко толкнул его в плечо. — К тому же вчера ты слегка перепил, Антошка.
— Топливо не будете заказывать? — все также скучно произнес безликий таможенник.
— У нас дело на Чаки всего на один день, — ответил брат. — Как вернемся, так все и закажем.
— Как пожелаете, — пробубнил таможенник.
Мы подъехали к заградительному посту. Охранник — все такой же хмурый бледный солдатик — даже не посмотрел на ксиву, которую таможенник протянул через окошко и отворил ворота. Мы въехали на стоянку. Машин здесь было мало и в основном все то же старье на бензиновых движках.
Таможенник припарковал свою серую колымагу в самом неприметном углу и повел нас к зданию космодрома — небольшому двухэтажному бетонному строению. Мы вошли в маленькую незаметную дверцу, протопали вслед за таможенником в его кабинет. Здесь под присмотром секретарши в мутно-желтых очках нам пришлось подписать какие-то ничего не значащие бумажки и заполнить по паре анкет. Когда с этим делом было покончено, таможенник устало откинулся в своем кресле и, не открывая глаз, буркнул нам:
— По коридору направо. Окажетесь в зале космодрома. Дальше действуйте по обстановке.
Мы синхронно кивнули, словно китайские болванчики, и повернулись к выходу.
— И еще… — голос таможенника догнал нас уже у дверей. — Судя по документам вы не впервые на Чаки… но на всякий случай — ведите себя тихо, как мышки… нас тут… не слишком-то любят…
Мы вышли в коридор, обдумывая слова таможенника.
— Что он имел в виду? — спросил я у Антона.
Тот оглушительно чихнул, утерся рукавом и буркнул:
— Откуда я знаю, Герыч? У меня есть адрес парня, к которому мы едем, но ничего более… Я ни разу не ступал на эту планету. Шон и Хакер тоже ничего не говорили…
— Он сказал «нас»… — задумчиво проговорил я. — Но, насколько я знаю, чужих на Чаки раз два и обчелся… Чего-то я не пойму…
В холле было чуть оживленнее. Стайка чернокожих ребятишек весело бегала между креслами, их немолодые родители с любопытством рассматривали нас, серое табло горело желтыми строчками. Я совсем не увидел знакомых рейсов — ни одна из планет, на которые можно было улететь отсюда, не принадлежала Земному Сектору. Гомер, Сириус-6… Даже Литц-Ка. Кто в здравом уме сунется к акалоитам в гости? Одно необдуманное слово и ты навеки заточен в каземате чужих. У этих парней очень странные представления о чести и достоинстве…
Остальное все вроде как на обычном космодроме — ларьки, хмурые полицейские. Но меня не покидало чувство тревожности, будто что-то на этой планете было не так. Но что именно, я никак не мог понять. В справочнике я обнаружил лишь общие факты: высокая преступность, миром фактически правят мафиозные синдикаты, наркотики, проституция… Вместе с Гомером мир входил в так называемое Братство Свободных Планет. Все. Но что-то автор справочника все-таки упустил…
Мы подошли к ларьку, где темнокожая продавщица продала нам сигареты, пару местных газет и по бутылке пива.
— Ветрено нынче, — поведал продавщице Антон, но та лишь буркнула что-то невразумительное в ответ и снова уставилась в свой портативный голопроектор.
