Александр Лонс - Завещатель
Диалогонлайн: Iron_Avrora — Felix_98
Iron_Avrora: Привет. Ты давно не говорил с Ольгой?
Felix_98: Привет Ларис. Давно не говорил. Она мне не отвечает :(
Iron_Avrora: Она теперь никому не отвечает.
Felix_98: Почему?
Iron_Avrora: Она в больнице. Ты что, разве не знал?
Felix_98: Откуда? Что с ней?
Iron_Avrora: Что-то с кровью. Что-то очень нехорошее. Она на Советской лежит :(((
Felix_98: На Советской это — что?
Iron_Avrora: Это Институт переливания крови.
Felix_98: Давно?
Iron_Avrora: Давно. Слушай, ты бы сходил к ней что ли, а? После твоей молниеносной поездки к нам она только о тебе и говорила. Почти до самой больницы. Все уши нам прожужжала. Не знаю, что у вас там произошло, но она вдруг стала замкнутой и нервной. А потом ее положили... :(
Felix_98: Так что с ней?
Iron_Avrora: же тебе уже сказала — не знаю! Сначала думали, что просто ангина, а потом...
Felix_98: Ты у нее была?
Iron_Avrora: Была вчера. Приезжай, посмотри сам.
Felix_98: И как она?
Iron_Avrora: Хреново она. Плохо ей, и выглядит просто ужасно :(((
Felix_98: У меня работа...
Iron_Avrora: Поезжай в выходной. Ты ей нужен сейчас.
Felix_98: Это она тебя просила?..
Iron_Avrora: Нет! Это я сама. Даже не думай, она ничего не знает. И не говори ей, что это я тебя просила. Мы последний раз тебя даже не упоминали. Но ты ей нужен, я это чувствую. Просто поговори с ней, и все. Только заранее с врачом договорись, поэтому запиши телефоны ее лечащего врача— +7 911 965 98 31 это — мобильный в Петербурге, а рабочий городской — 274 56 16. Код города не забудь.
Конец диалога
Один билет взять легко, даже в день отъезда. Вос
Я снова в Питере. Прежде чем идти в эту клинику, решил пройтись по старому городу. Он всегда действовал на меня успокаивающе.
Иду по осеннему Петербургу. По центру города. Очень люблю старые каменные питерские дома со странными барельефами, знаками и символами на стенах. Кощунственно реставрировать дома на питерских проспектах бульварах и улицах, они приобретают слишком четкие очертания. То, что разрушено, делится на то, что нужно ремонтировать и на то, что не стоит, ибо так оно выглядит гораздо лучше и несет в себе больше информации. Если стереть древнюю пыль, отреставрировать снаружи дома и переиздать книги — из них исчезнет пошлое и уйдет время.
Иду по старому Питеру. Тишина покой и свежий снег под ногами. И хотя здесь кого-то убили вчера, а кого-то убьют завтра — к вящему ужасу обывателей в уютных креслах — не найти в мире лучшего места для альбома по истории архитектуры и дискуссии о сущности мировых религий. И это несмотря на то, что встречные прохожие — не нестоящие люди, а на соседней улице готовится война во имя какого-то другого бога, а в парке, где прогуливался час назад, ночью соберутся язычники или сатанисты. Что в этих черных мешках за деревьями бульвара? Отрубленные головы или кочаны белой капусты?
Низкое северное солнце играет на окнах и стенах старых домов, опутанных сеткой проводов Интернета. Кажется, здесь мир достиг предельной концентрации, еще немного — и вся эта плавильная печь разлетится к чертям собачьим, разбрасывая вокруг осколки архитектуры и ошметки человеческого материала, и тогда сам Создатель предстанет перед всем миром в одном своем истинном лице, но уже некому будет возрадоваться и возликовать.
Я трясусь в переполненном метро, потом в неторопливом питерском трамвае, размышляю об этимологии слов и о бездомности среди домов. И судорожно силюсь придумать что-то новое, исторгая из себя сплошным потоком бессильные перед неизбежным слова. Растрачиваю свое невосполнимое время на бессмысленные действия, раздариваю окружающим части своей души и трачу жизнь на дурацкие попытки зачем-то оставить о себе хоть какую-то память.
Иду по старому Петербургу. По центру города. Моя цель — Вторая Советская улица, дом шестнадцать. Российский НИИ гематологии и трансфузиологии. Или, по-русски — Институт переливания крови.
— Не утомляйте ее, — сказала мне врач, — она очень слаба.
— Ваш прогноз?
— Неблагоприятный. Уже третья химиотерапия. Последний раз, когда нам пришлось увеличить дозу лекарств, основные показатели крови начали стремительно падать. Мы были вынуждены снять препараты. Сейчас она под капельницей — вводим комплекс для поддержания жизнедеятельности организма.
— Сколько?..
— Неделя. Две это — максимум. Если произойдет чудо — то месяц. Но чудес не бывает. Проходите, только недолго.
То, что я там увидел, не поддавалось никакому описанию. Ольга стала другой. В лице не было ни кровинки, губы сделались серыми, глаза запали и вокруг них возникли глубокие тени. Кожа обтягивала череп, а руки настолько исхудали, что лежали бессильными плетьми. К левой руке пластырем была прикреплена трубочка капельницы. Вторая трубочка была вшита куда-то около ключицы, а место подключения промазано зеленкой. Даже некогда пышные мягкие волнистые рыжие волосы, так восхищавшие меня своим блеском и медным цветом исчезли — ее голову закрывала лишь черная банданка. От былой красоты осталась только бледная тень в моей памяти.
— Оль, привет! — старался придать голосу веселость и оптимизм, — ну, ты как?
— Ты видишь, как я... — она, казалось, совсем не удивилось моему приходу. — Что молчишь? Только не ври мне! У тебя все мысли в твоих глазах. Ты испугался, когда меня увидел.
Во мне возникло ощущение дежа вю. Что-то похожее уже было. Со мной? Или с кем-то другим? Или не было?
— Я хотел сказать...
— Не надо ничего говорить! Волосы выпали... Я и так про себя все знаю, и мне не нужны твои слова.
— Держись, ты же можешь, я знаю. Ты — сильная.
— Нет, я уже устала. От пустых слов, от бесконечного вранья, от лекарств, от этих нескончаемых процедур, от боли от всего... Я уже смирилась — все-таки я прожила интересную жизнь, хоть и короткую. Ты знаешь, я иногда утрачиваю ясность мысли, а временами теряю сознание и впадаю в какую-то вязкую муть. Может это и хорошо? Скорее бы все это кончилось. Я измучилась, Феликс, я так больше уже не могу...
Ее лицо сморщилось, и она беззвучно заплакала.
— Хочешь, расскажу тебе сказку? Ты раньше любила слушать мои сказки.
Она едва заметно кивнула, а я начал рассказывать. Рассказывал я недолго, и сюжет с удивительной легкостью рождался и развивался по ходу моего рассказа. Я увлекся сам, но сказка тем и отличается от реальной истории, что имеет вполне оформленное окончание.
Моя сказка закончилась.
56. Ольга
Моя сказка закончилась, наступила реальность. Передо мной высокая, но узкая черная дверь. Вхожу — дверь сзади сразу пропала, а впереди — голая гладкая стена. Комната большая, но темная, без окон. Я оглядываюсь. На равном расстоянии друг от друга, на холодном цементном полу размещаются три больших деревянных объекта. Они очень смахивают на невысокие столы. Или на длинные тумбочки. Но — нет, это гробы. Страха нет. Просто незначительное разочарование. Рядом с каждым — маленькая тумбочка и телефон. Аппараты самые различные: две сотовые трубки, одна из которых довольно большая, устаревшей модификации с антенной, белый кнопочный телефон и красный с наборным диском.
