Флетчер Нибел - Ночь в Кэмп Дэвиде
Карпер с озадаченным видом кивнул, Марта шумно вздохнула и испуганно прикрыла рукою рот. Крейг Спенс уставился на экран телевизора, будто увидел призрак.
— Я оставляю пост президента в соответствии с конституцией США и согласно с условием соглашения о неспособности президента управлять страной, подписанного мною и вице-президентом Патриком О’Мэлли вскоре после моего избрания на пост президента страны. — Камера скользнула вправо, и на экране появилась Эллен Холленбах. Она прикрыла платком глаза и быстро отвернулась. Сын президента стоял позади, упрямо прикусив губу и глядя прямо перед собой невидящими глазами.
— Я посоветовался об этом моем решения с семьёй, — моя жена и сын одобряют его. Одобряют его также и лидеры демократической партии, обсуждавшие его сегодня ночью. Хотя вице-президент О’Мэлли с большой неохотой согласился взять на себя бремя ответственности, связанной с этим постом, он является человеком долга и хорошо знаком со своими обязанностями. Он согласился принять присягу сегодня в двенадцать часов дня. Мне известно, что после принесения присяги президент О’Мэлли выступит по телевидению и посвятит вас в свои планы на этот предвыборный год, те самые планы, которые сегодня ночью были одобрены лидерами демократической партии. Я призываю своих соотечественников оказать новому президенту всемерную поддержку и помощь в его управлении страной.
Президент сделал паузу. Глаза его увлажнились, он закашлялся и тщательно прочистил горло перед тем, как приступить к заключительной части сообщения.
— Я не могу покинуть этот высокий пост, на котором я старался трудиться в интересах нации, не поблагодарив вас, мои дорогие друзья и соотечественники, за вашу поддержку и доверие, которые вы всегда мне оказывали. Мне очень неприятно покидать вас, но другого выхода у меня нет. Благодарю вас, да благословит вас господь, и да пребудет он со всеми нами!
Все увидели, как президент медленно положил документ на подставку подиума, потом камера выхватила горстку репортёров, стремительно бросившихся к выходу. Марк Холленбах шагнул вперёд и, уже не скрывая слёз, крепко пожал отцу руку. Эвелин Холленбах взяла мужа под руку и, загородив его от всех, словно желая защитить, повела прочь от подиума.
Маквейг выключил телевизор и, пока изображение на экране бледнело и исчезало, превращаясь постепенно в светящуюся точку, они с Карпером обменялись взглядами, в которых было одновременно и изумление, и облегчение.
— Просто не могу в это поверить! — сказала Марта.
— Мне и самому ещё не верится, — ответил Карпер. Он поднялся со стула: — Мне надо спешить в министерство. Я позднее позвоню вам, Джим.
— Кто-нибудь из вас подозревал, что это произойдёт? — спросил журналист.
Карпер покачал головой:
— Ни в малейшей степени. Он разговаривал с некоторыми из нас сегодня ночью, но насколько я понял, он просто собирался взять отпуск и отдохнуть.
Маквейг кивнул:
— Долговременный отпуск, так он выразился.
— Долговременнее быть не может! — заметил журналист.
Карпер вышел из комнаты решительной походкой, и Джим невольно подумал, не видит ли он перед собой будущего кандидата в президенты США от демократической партии. Пока Марта провожала министра до двери, Спенс воспользовался минутой и тихо сказал:
— Джим, откровенно говоря, я пришёл к вам сегодня по поводу чертовски странной истории. До меня дошли слухи, будто бы за вами следила Секретная служба и вчера вы были отправлены в Главную больницу!
Маквейг расхохотался:
— Господи, Крейг, как любят люди делать из мухи слона! Вчера я должен был встретиться с Сиднеем Карпером у ворот Белого дома по одному делу, которое теперь уже, впрочем, не имеет никакого значения. Поджидая его у ворот Белого дома, я неожиданно почувствовал себя плохо. По счастливой случайности мимо проходил агент Лютер Смит и был так любезен, что доставил меня в больницу.
— Позвольте, Джим, но меня уверяли, что вас доставили в психиатрическое отделение!
— Что ж, бывают времена, когда я сам подумываю о том, чтобы туда обратиться. Но вчера это случилось по ошибке. Просто Смит перепутал палаты.
Крейг внимательно посмотрел на сенатора:
— Ну, а теперь, надеюсь, всё в порядке?
— Конечно, Крейг, всё давно прошло. Через несколько часов я уже почувствовал себя значительно лучше, а сегодня я совершенно здоров. В конце концов, это и не удивительно, Крейг! Последнее время мне пришлось туго со всей этой предвыборной суматохой. Но теперь я рад, что всё осталось позади и я снова могу стать просто младшим сенатором от штата Айова.
Спенс, по-видимому, убеждённый, поспешил в Белый дом, где ему предстояли долгие утомительные раскопки причин неожиданного ухода Холленбаха.
Когда дверь за журналистом закрылась, Джим и Марта молча взялись за руки и прижались друг к другу. Джим думал, что Вашингтон всё-таки единственный в Америке город, где взлёты и падения в политике ещё могут разбудить в его жителях романтические чувства. Он крепко сжимал Марту в объятиях, чувствовал, что любит её больше всех на свете, и ни разу не вспомнил о Рите.
Марта поцеловала его в подбородок и ласково отстранила его от себя.
— Теперь, когда всё уже кончено, Джим, скажи, что ты думаешь обо всём этом? Президент выступал по телевидению так спокойно, был таким уверенным, сдержанным! Неужели ты всё ещё считаешь, что у него было психическое расстройство?
— Я и сам теперь не знаю, Марта… И молю бога, чтобы мне никогда больше не пришлось докапываться до истины!
— Но что у него с сердцем, Джим?
— С сердцем? До сегодняшнего утра я бы тебе не смог ответить. Но теперь я знаю: его сердце — лучшее в Америке!
Примечания
1
ж. «Нева», 1967, №№ 5, 6, 7.
