Виталий Сертаков - Останкино 2067
– И какая связь?
– Как это «какая»? Через пять месяцев президентские выборы… – Костадис глухо закашлялся, в его груди словно свистел проколотый мяч. – Вы вдолбили себе в голову, что весь мир вращается вокруг дешевой конкуренции с «Жаждой»! Просто Маринка поторопилась… Мы предупреждали ее, что без поддержки Управления или на худой конец армии не следует лезть к президенту с подобными бомбами в кармане. Все равно ведь никто не поверит! Разве вы поверили бы, что актриса с куриным интеллектом, находясь в состоянии перфоменса, способна за пару суток полностью подчинить себе волю заказчика?! Причем изменения практически необратимые! Но Маринка полезла сообщать правду, хе! Тем более глупо, что в Совете безопасности далеко не всем по нраву наш сегодняшний «папа». Если вы не в курсе, основная драка идет между командой «энергетиков» и «дорожниками». «Дорожников» поддерживает думское партийное большинство, там каждому второму обещан куш после ввода в строй радиуса Москва—Пекин…
Грек промокнул лоб салфеткой, скомкал ее и выбросил за окно машины. Он ухитрился загнать автомобиль на второй ярус недостроенной развязки и втиснулся в щель между опорами; здесь было очень темно, но сверху и снизу бесконечной вереницей проплывал поток фар.
Полонский подумал, что если речь и дальше покатится в сторону политики, то ему лучше вернуться с повинной к Гирину.
– Господин Костадис, вы уверены, что я вам нужен?
– Вы правильно боитесь, капитан. Решайтесь. Если вы намерены меня выслушать, то ваше дальнейшее расследование может круто… свернуть. И вам придется, образно говоря, сменить ношу.
– Господин Костадис, это моя работа. Нелепо полагать, что я испугаюсь подробностей. Но возможно, если вы хотите обнародовать какие-то сведения, лучше собрать журналистов? Почему вы не сбросите информацию в свободный доступ?
– Что за хрень! Нет ничего проще и ничего глупее, чем доверить свои мысли сети. Начнем с того, что я даже не могу просмотреть доклад на чужом лицензированном скрине, я немедленно поставлю под удар того человека, кто мне его предоставит… Что вы смотрите, как будто вчера родились? Поисковые программы федералов настроены на определенные слова, в том числе – фамилии. А в докладе называются такие фамилии… Одним словом, меня вычислят за пять минут! Если повесить доклад на сайте, он провисит там максимум десять минут, все российские владельцы сайтов подписывают соглашение о делегировании прав стороннему модератору. Если начать рассылать копии, самые верные сведения немедленно будут выданы за очередную утку. Вы мне не верите?
– Кажется, начинаю верить.
– Даже если удалось бы разместить доклад, их модераторы контролируют все… Нет уж, для того чтобы привлечь внимание, нужен принципиально иной подход. Нужно взрывать лавочку изнутри. Слушайте, Полонский, будем говорить прямо. Я жив только потому, что меня вовремя спрятали. Юханов убит, Ласкавый подавился косточкой.
– Косточкой подавился…
– Хе, это только начало! Маринка Симак при смерти и наверняка будет убита, едва ее переведут из реанимации в обычную палату.
– Симак? Она курирует… то есть курировала телевещание?
– И заодно заведовала отделом информационных технологий в Администрации президента. Можете представить, что от нее зависело и в чем заключалась работа. Кроме нее, погибло еще несколько человек, но вам о них знать необязательно. Они думали, что надежно спрятались за рубежом, но все эти укрытия крайне смехотворны.
– Я читал, что Симак надежно охраняют… И кроме того, ее никто не собирался убивать. Во всех новостях передали, что она не поладила с пьяным мужем.
– Я прекрасно его знаю, Дмитрий капли в рот не берет. И в ближайший вторник его отпустят на поруки.
– И… что?
– И ничего. Он придет в палату навестить свою любимую жену и закончит начатое. Только теперь он успокоился и полностью готов; я представляю, что бедняге пришлось пережить.
– К чему готов?
– Ко всему, что вложили в него ваши куклы.
– Так вы знали об этом и раньше?!
– Мы вместе разрабатывали этот проект, я имею в виду идею искренней любви, а не вторичный эффект, который открылся уже в процессе. Мы наивно полагали, что, как в детстве, пирог поделят честно. Потом Лева оборзел, но стало поздно. Его никто не смог вразумить, ни Рон, ни я, и уж тем более Петька. Петька вызывал у Левы наибольшую ярость, из-за соперничества за Маринку…
– О чем вы, Костадис? Марина Симак давно замужем.
– Она что, по-вашему, родилась замужней? Мы все учились вместе, только Юханов и Гирин были на параллельном потоке.
– Черт, вот черт… Так глубоко я не догадался копануть. Значит, Гирин был с вами заодно?
– Вот еще! Кто он такой, этот жирный дурень, чтобы брать его в долю?
Януш задумался. Он ощутил, как перестало напряженно биться сердце, и взглянул на происходящее другими глазами. Если для Костадиса Гирин – ничтожество, то за шкуру дознавателя никто не даст и копейки. А Гирин – ничтожество, потому что живет на зарплату. Он не раскрутил собственную фирму, не стал депутатом, не выпустил золотой диск и не работает в Администрации президента. Да кто он такой, чтобы с ним серьезно разговаривать?
Кто мы все такие, чтобы с нами разговаривать?
Ему внезапно остро захотелось схватить грека за тощую шею и трахнуть лбом о стекло. Чтобы этот самонадеянный червяк заскулил и заплакал.
– …Первый успешный опыт по перенесению чужого стрима был осуществлен лет двадцать назад. Тогда одна обезьяна передавала другой мечты о вкусных бананах. Сибиренко всегда мыслил быстрее нас, он предложил скинуться, нанять ученых и запустить собственный проект. Но ему была нужна Марина Симак, потому что Марина – это Кремль. Она должна была прикрыть его от федералов. Сибиренко нужны были деньги Рона, да и моя помощь не помешала. Вы же работали в отделе экономической преступности, должны знать, что любая проводка крупнее двадцати тысяч автоматом запихивает вас на полгода «под колпак». Сибиренко просто не мог незаметно от государства тратить собственные деньги… Мы скинулись и подписали у нотариуса соглашение о будущем распределении прибыли. А Петьку Ласкавого предложил позвать Юханов. Он убедил Сибиренко, что только Ласкавый может нам дать рекламу по всему миру.
– Когда же вы успели поссориться?
– Именно тогда, когда все пошло слишком хорошо. Вдруг стали больше не нужны наши деньги, а в какой-то момент охрана Сибиренко не пропустила Рона в лабораторный комплекс. Юханов все-таки вошел и устроил Левушке скандал. Тот расплакался, потом собрал нас и признался, что на все работы наложен гриф секретности. Дальше Сибиренко выкинул удивительный фортель. Он открыл сейф и вернул нам деньги наличными. Мы обалдели! Я никогда не видел столько наличности. Мы с Роном переглянулись и подумали об одном: кто же помог Левушке с евриками? Даже просто выйти из его кабинета с чемоданом денег – означало подставиться! Тут же, за стеночкой оказался нотариус, и Лева предложил расторгнуть договор. Вот такая хренотень. До выхода этой дурацкой «Халвы» оставалось меньше квартала.
