Татьяна Коростышевская - Белый тигр в дождливый вторник…
— Не придется. — Марта положила на кровать расческу. — Ну что, болезная, будем с тебя приворот снимать? Красные нити судьбы… тьфу, обормот!
Зоя опустила взгляд к своим щиколоткам.
— А если я откажусь?
— Он приворожил тебя по ошибке и никогда на твои чувства не ответит. И чувства-то не настоящие, а так… — Марта пошевелила в воздухе пальцами, — фикция. Тебе нравится любить против своего желания? Это такая форма мазохизма?
Девушка нервно улыбнулась:
— А какая разница — настоящая любовь или наколдованная? Я в первый раз за все время чувствую себя живой. Да, мне нравится любить его… Даже если я не представляю, кто это.
Взрослая ведьма вздохнула:
— Никогда я вас, молодежь, не пойму. — Она достала из кармана свой телефон. — Держи, погляди на предмет своей страсти.
Зайка восхищенно взвизгнула, уставившись на экран:
— Кавай! А можно мне эти фото переслать? Ну пожалуйста!
— Да на здоровье, забирай. — Марта поднялась. — Раз тебе моя помощь не нужна, я пойду, пожалуй.
— Спасибо, спасибо огромное, — щелкала девушка кнопочками мобильного. — Я вам так благодарна! Я ведь Верке ничего рассказать не смогла, она такая отмороженная сидела, что мне даже стыдно было ее своими страданиями отвлекать. Кстати, вы б ей мозги на место вправили, а то у нее голова такой чепухой забита — страшные тайны прошлого, невозможная любовь. Вы ей скажите, что невозможной любви не бывает, что любая — счастье.
Марта отобрала у возбужденной девушки свой телефон и двинулась к выходу. Неловко ступив, женщина зацепилась за настольную лампу, та поехала вниз, потянув за собой поднос с пустыми чашками и сахарницей. Зайка автоматически щелкнула пальцами, время застыло янтарной глыбой. Медленный воздушный поток подхватил поднос и поставил его на столешницу, лампа, зависнув в полуметре от пола, осторожно опустилась на прикроватный коврик.
— А ты сильна, — задумчиво проговорила Марта. — Грех такими способностями разбрасываться.
Зайка вытерла со лба испарину:
— Я не нарочно.
— Учиться тебе надо. Держи визитку, позвони сегодня же, договорись о встрече.
— Руслан Ивлев, группа «Зодиак», — прочла Зайка черные буковки на глянцевом квадрате. — Это кто?
— Если ты понравишься, он станет твоим наставником. Прощай, коллега.
Зайка закрыла за гостьей входную дверь и быстро, чтобы не было времени передумать, набрала номер.
Пак Мин Джун был растерян, как никогда в жизни. Когда он, пообщавшись с родителем, вернулся к Вере, ее на месте не было. Складной стул был, даже два (на втором раньше сидела грозная аджума Марта Олеговна), но женщины исчезли. Ащщ! Как же все усложнилось!
Он достал мобильный, Верин номер не отвечал. Пак Мин Джун звонил снова и снова.
— Кажется, тигренку только что прижгли усы? — Дзиро был деловит и собран. Он тоже связывался с начальством по спутнику и, видимо, собирался немедленно следовать приказу.
Пак Мин Джун фыркнул:
— В отсутствие своей личной жизни ты заинтересовался чужой?
— Ты должен понять, что смешивать работу и любовь — чревато потерями. Сможешь ли ты сохранять ясную голову, когда твоя девушка подвергается опасности?
Белый Тигр ничего не ответил.
Ожил мобильный. Номер не определился, но Пак Мин Джун подумал, что это может быть Вера.
— Хён! — деловито донеслось из трубки. Хо Мин Су, видимо, очень торопился, раз пренебрег приветствием. — Завтра в шестнадцать ноль-ноль ты должен быть в Инчхоне,[14] времени на отдых не будет, мы сразу отправимся дальше. Группа укомплектована, наш новый видящий сможет быстрее адаптироваться. Документы я подготовил.
Пак Мин Джун отключился. Телефон снова зазвонил. Тот же неопределившийся номер. Парень раздраженно отщелкнул крышку и вытащил батарею. Потом, все потом, сначала нужно поговорить с Верой.
Дверь ему открыла Марта Олеговна. Пак Мин Джун мельком отметил, что аджума за последнее время очень похорошела, а еще на ее правой руке появилось неброское колечко с аккуратным бриллиантом. Ну хоть у кого-то личная жизнь удалась.
— Она сейчас не сможет с вами разговаривать, — грустно проговорила Марта, пригласив парня в гостиную. — Ей надо о многом подумать, так что…
— Значит, со мной она этого сделать не может? Она здесь?
Женщина покачала головой:
— Нет, и не ищите ее. Она сама выйдет на связь, когда будет готова.
О чем еще говорить, Пак Мин Джун не знал. Все и так понятно. Он не вписывается в загадочную жизнь Веры Лисицыной, а она… она оставила след в его сердце, след, который будет еще долго болеть.
— Я собрала твои вещи, — кивнула Марта Олеговна на чемодан, стоящий в прихожей, гитара была там же, прислоненная к стене. — Уезжай, твои дела не терпят отлагательств.
Парень кивнул с каменным выражением лица, вежливо поклонился и подхватил с пола свои пожитки.
— Желаю вам счастья, аджума, вам и доктору Бобичу.
Женщина улыбнулась, прижала ладони к покрасневшим щекам.
Уже у двери привстала на цыпочки и прошептала у самого уха Белого Тигра:
— Все у вас будет хорошо, это я тебе как ведьма говорю.
На улице шел дождь. Пак Мин Джун проверил, плотно ли закрыт чехол гитары, набросил на голову капюшон и пошел к подъездной дорожке, где за рулем серенькой «хонды» ждал его новый видящий — Сергей Ким.
Эпилог
Три месяца спустя
Он оставил автомобиль в подземном гараже, с раздражением хлопнул дверцей и пошел к лифту. В правом ухе бубнил Хо Мин Су — за рулем не рекомендовалось разговаривать по мобильному и Пак Мин Джун всегда использовал беспроводную гарнитуру, если хотел пообщаться с кем-то в дороге.
— В багажнике я табличку оставил, чтобы он тебя сразу увидел.
— Ащщ!
Мин Джуну пришлось вернуться к машине, рыться в багажнике, тратить время, которого было совсем немного. Если верить электронному табло, борт из Шанхая уже приземлился, значит, минут через двадцать пассажиры, прошедшие паспортный контроль и получившие багаж, начнут выходить из-за вертушки терминала прибытия, высматривая в толпе встречающих. А Мин Джуну еще добираться и добираться, сменяя лифты, эскалаторы и автоматические дорожки.
Но братишка очень просил помочь.
— Ну пожалуйста, хён! Я это свидание два месяца готовил, и Рождество к тому же, перенести заказ на столик в ресторане не получится, все забито…
И Хо Мин Су состроил умоляющую рожицу, так не вяжущуюся с его обычным малоподвижным лицом, что старший брат не мог не согласиться.
У самого Белого Тигра с личной жизнью было никак. Сердечная рана, нанесенная русоволосой Верой Лисицыной, никак не хотела заживать. Пак Мин Джун думал о ней постоянно, находя напоминания о девушке везде — в прекрасных закатах над Ханганом, в цветении хризантем, в первом снеге, в дожде. Хо Мин Су к страданиям брата относился уважительно, корректно избегая любых упоминаний об их операции в далекой России.
