Кира Измайлова - Чудовища из Норвуда
Глава 22
Кензи Мейнард прижился в Норвуде, хотя обоих нанятых слуг Грегори отослал прочь. Этот же юноша очень опасался возвращаться, по крайней мере, в ближайшее время: кажется, на него имели зуб не последние люди в округе, и ему представлялось более безопасным отсидеться в Норвуде, куда чужим путь заказан, пускай даже и рядом с чудовищем, чем отправиться обратно в большой мир с риском быть повешенным. Грегори послал его на конюшню, и там Кензи неплохо себя показал: он любил лошадей и не чурался грязной работы. Видно было, что за свою не столь уж долгую жизнь он успел сменить не одно занятие!
От меня, а уж тем более от Грегори Кензи шарахался, и немудрено... Однако он был мне нужен, поэтому как-то вечером я подстерегла беднягу прямо на конюшне - он как раз чистил денник Джонни.
-Послушай-ка, - сказала я, похлопав юношу по согнутой спине, и он едва не сунулся головой в свежий навоз. - Мне нужна твоя помощь.
-Что такое, госпожа? - он разогнулся, глядя на меня с явным испугом.
-Скажи, ты умеешь вскрывать замки? - спросила я, угощая потянувшегося к мне Джонни соленым сухариком.
-Приходилось, госпожа, - выговорил Кензи, - а зачем вам?
-Затем, что хозяин ухитрился потерять ключи от семейной усыпальницы, - ответила я. Это было чистой правдой: ни Грегори, ни Хаммонд, ни остальные слуги не сумели отыскать этих ключей, и куда они подевались, не знал никто. - А попасть в нее необходимо. Замки можно и сбить, но это... грубо.
-Понятно... - он почесал в затылке. - Я бы попробовал, но что скажет хозяин?
-Делай так, как я скажу, - прищурилась я. - Оставь навоз. Бери, что тебе нужно, да идем!
-А почему на ночь глядя?
-Потому что хозяин спит, - вздохнула я. - Он такое вряд ли одобрит, так что не шуми и собирайся побыстрее!
Грегори в самом деле спал - покопавшись в памяти, я припомнила еще кое-какие наставления старушки-послушницы, ну а нужные травы, пусть и не все, росли кругом. Для многих уже прошла пора сбора, но и оставшихся хватало на то, чтобы подарить Грегори глубокий спокойный сон до рассвета. Конечно, с него сталось бы обнаружить подвох, но я уже испробовала сонное питье, и он ничего мне не сказал.
-Вроде не лес, обычный парк, а страшно до жути, - пробормотал Кензи, звякая своими отмычками или что там еще имелось у него в котомке. - Как вы тут живете?
-Прекрасно, сам не видишь, что ли? - усмехнулась я. - Ничего ужасного здесь нет, если, конечно, не совать нос, куда не велено.
-А чудовища как же?
-А не помолчать ли тебе? Гляди, вон усыпальница. Идем!
-Госпожа, тут крапива выше головы! - поежился Кензи.
-Она уже не жжется, - ответила я и шагнула в самую гущу. - Видишь? Лето же на дворе!
-Лето, говорите? - недоверчиво произнес он и осторожно пошел за мною следом. - Ой!.. Ух... Да что ж такое... Это, по-вашему, не жжется?!
-Хватит охать, ты не старая бабка, - сказала я. - Потерпишь.
С тяжелых замков от одного прикосновения осыпалась ржавчина, и пришлось еще отпутывать плеть дикого винограда, завившего все кругом.
-Ну, попытайся, - велела я Кензи, и тот взялся за дело.
Я светила ему, а сама глядела по сторонам.
Ночь выдалась тихой и прохладной; в воздухе уже чувствовалась близкая осень. Пахло яблоками, хвоей, а еще благоухал шиповник - те небольшие кустики, что я посадила, дали хоть по одному бутону, и теперь цвели среди флоксов и георгин, и должны были цвести вместе с астрами и хризантемами, и еще позже, до самого снега...
-Никак, госпожа, - хмуро сказал Кензи, отставив масленку. - Заржавело насмерть, тут только молотком отбивать.
-Ясно... - мне вдруг стало не по себе, но я встряхнулась и сунула ему лампу. - Свети теперь ты!
"Ну, если деревья не пошутили... Расковник-трава, отвори мне двери!"
Ржавые замки грянулись оземь, а створки приоткрылись, стоило мне коснуться их цветком папоротника. Я до последнего не верила, что он поможет, ан поди ж ты!
Хорошо, что Кензи заблаговременно смазал петли, не то двери скрипели бы на все поместье...
-Вот так чудеса, - прошептал он. - Научите, а, госпожа?
-Хозяин тебя научит, а то и проучит, - ответила я. Не говорить же ему про расковник, в самом деле. - Свети как следует! Что тут, ступени?
-Ага, раз, два... Шесть штук, госпожа. Дайте руку, они совсем истертые...
В самом деле, поскользнуться на старых замшелых ступенях было легче легкого, и рука Кензи пришлась весьма кстати.
-А что вы ищете? - спросил он, оглядываясь.
Света едва хватало на то, чтобы рассмотреть ближайшее надгробие. Я пригляделась: вот отец Грегори, а рядом - его мать. Дальше - деды и прадеды... Но где же искать хронику и кинжал?
"Если последним, кто убил фею, был Годрик Норвуд, - решила я, - то искать сперва нужно у него! Если там не окажется нужного, что ж, придется потревожить всех..."
-Гай, - прочитала я, наклоняясь к надгробным камням. - И Грей, его брат. Гленн... Гордон... Вот, Годрик!
-А вот еще один, - добавил Кензи, зажегший припрятанную свечу.
Я невольно взялась за голову, вспоминая, в какие примерно годы жил нужный мне Норвуд. Нет, этот был лет на сто постарше, а другой - на все двести...
Годрик Шестой - это имя явно любили в семье Норвудов - обнаружился нескоро, и гробница его выглядела так, словно о ней позабыли прежде, чем о могилах его пращуров.
-Господин Норвуд, - произнесла я одними губами, - если то, что я ищу, у вас, прошу, отдайте... Иначе мне никак не выручить Грегори, а он последний из вашего рода...
Камни хранили молчание, да и цветок папоротника ничем не помог. Своротить же вдвоем с Кензи крышку саркофага мы бы не смогли, тут нужна была сила Грегори. Он, правда, сперва оторвал бы мне голову за такое кощунство!
Не Гай, не Грей... Кто же?
-Простите, госпожа, - шепотом сказала я Эмилии Норвуд. На ее надгробии была высечена фигура милой молодой женщины с длинными вьющимися волосами. Голова ее была повернута к надгробию мужа. Или его - к ней? - Я пытаюсь спасти вашего сына, но никак не найду последнего, что мне нужно для этого.
-Осторожно! - Кензи оттащил меня в сторону: я, видно, прислонилась к могильной плите, и та сдвинулась неожиданно легко... - Ничего себе!
-Убери руки и подай светильник! - приказала я и наклонилась ниже.
Эмилия Норвуд покоилась в гробу не так, как принято, на спине, со скрещенными на груди руками. Она лежала на боку, поджав ноги, одной рукой словно бы держась за руку мужа - его гробница была совсем рядом, - а другой прижимая к груди какой-то сверток.
-Госпожа, - сказала я, сглотнув, - позвольте...
Истлевшая рука будто расслабилась, когда я попыталась осторожно, не потревожив покойную, взять непонятный предмет, и Кензи вскрикнул, тут же зажав себе рот ладонью. Впрочем, и мне показалось, будто Эмилия сама повернулась так, чтобы я могла взять книгу, - а это оказалась именно она.
