Ольга Романовская - Маг без диплома
В воздухе витает напряжение, то и гляди готовое разорваться волной магии.
Глава 17. Развязка
Гланер должен был скоро вернуться, и Эллина спешила. Прогулка, конечным результатом которой было опровержение её «интересного положения», не прельщала. Гоэта радовалась, что Гланер не потащил её туда прямо с утра.
Тяжело делать что-либо связанными руками, но когда жить захочешь, и не то сделаешь. Тем более что сейчас она не была так слаба, как в первый день.
Гланер спрятал ножи, но не подумал об очаге. И кочерге.
Безусловно, велик риск обжечься, но ожоги можно вылечить, а вот жизнь не вернёшь.
Наконец желаемый результат был достигнут — угли пододвинуты максимально близко.
Кое-как подняв щепу для растопки, достаточно длинную, чтобы подошла для дела, гоэта села рядом с очагом и осторожно, боясь дышать, воткнула щепу в переливающиеся красными огоньками угли. Отпустив её и моля Сорату, чтобы соломинка, дарящая надежду на спасение, не упала, Эллина прислонила верёвку к занявшейся щепе.
Какое счастье, что Гланер связал ей руки не за спиной, тогда пришлось бы туго.
Щепа разгоралась медленно, слишком медленно.
Не отрывая от неё взгляда, гоэта то и дело испуганно прислушивалась, чтобы метаморф не застал её врасплох.
Наконец верёвка занялась.
Было больно, но Эллина молча терпела, пока не почувствовала, что может разорвать свои попорченные огнём путы. Мгновенно избавившись от верёвки, не заботясь, что она упала на пол, гоэта подула на покрасневшие, готовые покрыться волдырями запястья и поспешила к кадке с водой. Она не помогла, боль не проходила, и Эллина опрометью кинулась за той мазью, которой Гланер мазал её ушибы.
Больше гоэта ничего из дома не взяла — не было времени, — даже пострадавшие руки решила намазать, когда окажется подальше отсюда.
Когда она, кривясь от боли, пыталась снять засов, обострившийся слух уловил какой-то шум.
Сердце ушло в пятки, дыхание перехватило.
Неужели всё напрасно?
«Он так и так меня убьёт, так что нужно попытаться», — пронеслось в голове Эллины.
Усилием воли глуша накатившую на разум волну паники, она метнулась в комнату, попутно уловив запах дыма, превозмогая боль, подняла табурет и разбила окно.
Свежий морозный воздух ворвался в помещение, напомнив о том, что на ней только бельё и нижняя рубашка, но гоэте сейчас было не до этого. Поранившись, она залезла на подоконник и спрыгнула вниз, в сугроб.
Чулки на ногах мгновенно намокли — но, боги, какая это мелочь по сравнению с гневным окриком Гланера, видимо, только-только переступившего порог охотничьего домика.
Окно выходило на противоположную сторону, поэтому он не мог её видеть. Целых пара минут преимущества в гонке со смертью.
Эллина бежала, подобрав мешавший подол, бежала так быстро, как могла, стремясь затеряться в лесу. Боль лишь подстёгивала её, как и страх, плескавшийся внутри её тела.
Безумная авантюра, он всё равно поймает, но есть маленький, совсем малюсенький шанс, что она выберется, встретит людей, пусть даже нечисть. Гоэта дожила до того, что сейчас обрадовалась бы даже мьяге.
Дагор, пусть они ищут её, пусть люди Брагоньера не бросили её на произвол судьбы! Она что угодно сделает, какой угодно обет даст, чтобы ты, великий и всемогущий, спас её.
Эллина надеялась, что нечаянный пожар задержит Гланера. Она знала, что заведомо в невыигрышном положении — местности не знает, без обуви и верхней одежды зимой в лесу, защититься от зверей ей нечем. Да, бежать, на первый взгляд, неразумно, но и оставаться нельзя. Была бы ещё одна ночь, она бы попыталась убить Гланера. Сыграла бы покорную девочку, немного приласкала, усыпила бдительность и задушила бы тем ремнём, которым он её связывал — хорошо, что во время любовных игр руки оставались свободны. Но ночи не было, шли последние часы до раскрытия обмана. А там никакое женское обаяние не спасёт, Гланер сам её удавит.
Да и что можно ему сказать, когда в кровь расцарапала ему лицо, руки, всем своим видом и словами показывая, что он противен ей как человек. После этого, после раскрывшейся лжи заверения, что она испытывает к нему любые трепетные чувства, однозначно будут восприняты как фальшь.
Не простит, не простит Гланер, что она водила его вокруг пальца. Поэтому только бежать. Жаль, что освободиться так поздно получилось, ни часа форы, легко выследить.
Наплевав на холод, Эллина на ходу завязала юбки на поясе — чтобы не сковывали передвижения, намокшие, обвиваясь вокруг ног. Постаралась выровнять дыхание, выработать определённый ритм — так разумнее расходуются силы. Хорошо, что бегать не впервой, а то бы выдохлась через пару минут.
Бросила взгляд на мох на дереве — он помог сориентироваться в пространстве, — и резко вильнула в сторону, заприметив просеку. С одной стороны, в лесу её сложнее поймать, но, с другой, и бежать сложнее. Гланер умеет оборачиваться, а зверь среди деревьев имеет преимущество. И на просеке могут быть люди.
Жаль, что сейчас не лето, а то бы она бежала по руслу ручья, путая следы.
Да, немного по просеке, потом снова в лес, нарисовать вокруг себя защитные руны и попробовать отыскать что-то, похожее на оружие — не голыми руками же сражаться с Гланером!
Остановившись под прикрытием группы деревьев, гоэта продышалась, огляделась и, пригнувшись, юркнула в валежник. Перекатившись по земле, скользнула в неглубокий лог, тщательно наследила возле развороченной берлоги и, вспомнив о годах ученичества, подпрыгнула, ухватившись за ветку. Сжав зубы, в кровь содрав обожжённые руки, подтянулась, проползла к стволу и залезла выше.
Несомненно, дерево — отличный наблюдательный пункт, но небезопасный. Хотя осмотреться, безусловно, нужно, чтобы знать, как далеко Гланер. Что она и сделала, со страхом констатировав, что гоэт идёт по следу.
Прыгать было поздно, и Эллина затаилась, надеясь, что тяжёлые лапы ели заслонят её.
Оружие… Подошла бы ветка, но они все внизу… Ничего, если потребуется, она обломает себе ветку с острыми шипами иголок и будет хлестать по лицу гоэта.
Гланер в человеческом обличии остановился на краю лога, внимательно изучая цепочку следов. Вниз он спрыгнул уже в облике метаморфа, принюхался и скользнул к берлоге.
Снова человек, стоит, улыбается, повторяя елейным голоском:
— Лина, вылезай. Ты сама знаешь, что так будет лучше. Я тебя всё равно поймаю и накажу. Ты отнимаешь моё время, действуешь мне на нервы. Понимаешь, что будет, если я разозлюсь?
Эллина усмехнулась: можно подумать, он сейчас не злится.
А пожар, видимо, потушил, иначе настиг бы намного быстрее.
Дав гоэте пару минут на размышление, Гланер полез в берлогу.
Воспользовавшись моментом, гоэта спрыгнула. Падение смягчил сугроб, в который она и метила.
Недолеченные ушибы заныли, зубы отбивали дробь от холода, но Эллина о таких мелочах не думала — не было у неё на это времени. Нащупав в снегу острую корягу, она сжала её, насколько позволяли ладони, вскочила и продолжила свой бег. Её целью была просека.
Люди, в лесу люди! Гоэта могла поклясться, что видела чьи-то тени, мелькнувшего на просеке всадника. Но кричать не стала — как бы ни сладка была надежда на скорейшее спасение, смерть в лице Гланера намного ближе.
— Попалась!
Самодовольный смешок — и Эллина летит лицом в снег.
— Ну что, набегалась? — он склоняется над ней и касается рукой волос. — Дура ты, Лина, куда ты от меня денешься? Только ребёнку хуже делаешь. А он, Линочка, должен родиться здоровым. Но ничего, вернёмся в дом, который ты едва не спалила, я напою тебя одним зельем и отвезу к ведьме. Она тебя посмотрит, если надо, подлечит. Запомни, Лина, устроить выкидыш я тебе не позволю — если потребуется, все девять месяцев проведёшь под действием наркотика. Заодно не сбежишь и любить меня будешь. Будешь- будешь, Лина, тебе же лучше.
Но Эллина не собиралась сдаваться, подчиняться обстоятельствам. Она наугад ударила его сначала локтем, а потом палкой, вонзая её в плоть. Хватит с неё, хватит унижений, боли, страданий, хватит быть беспомощной, пора вспоминать уроки самообороны. Не станет она умирать жалким существом, кисейной барышней, которая умеет только дрожать и подчиняться.
Да, ей бы очень хотелось, чтобы о ней заботились, защищали, но не сложилось. Даже сейчас, когда её клятвенно заверяли… Но Брагоньер же предупреждал, что есть риск для жизни. Только, вот, приуменьшил его. И бросил в руках этого безумца. Единственный человек за последнее время, рядом с которым она чувствовала себя в безопасности.
— Чтобы ты не тешил себя надеждами о ребёнке, ублюдок, — во мне от тебя ничего нет! Я солгала, — зло прошипела Эллина.
— Тварь! — взбешённый Гланер ударил её по лицу.
В ответ гоэта лягнула его ногами и, поднявшись на колени, изо всех сил пнула концом палки в пах. Гланер согнулся пополам, в сердцах приписывая Эллине сношение в особо изощрённой форме со всеми родственниками и тварями обоих миров.
