Лев Гурский - Есть, господин президент!
— Не надо! — подпрыгнул Тима. Вот такой он мне нравился: одни толстые щеки и никакой харизмы. — Мы сейчас! Двадцать минут! Оно у меня в Думе лежит… в кабинете… в коробочке!..
Я ткнул пальцем в направлении двери — и мгновение спустя от вождя «Почвы» с его юным секундантом не осталось ничего, кроме нескольких витающих в воздухе молекул французского парфюма. Еще через пять секунд я связался с секретаршей.
— Софья Андреевна, — сказал я, — Погодина с Органоном я отправил в Думу. Как только они вернутся, сразу запустите их ко мне… Да, вот еще что! Пригласите сюда через часик-полтора, не позже, кого-нибудь из Академии наук, поавторитетней. Можно нобелевского лауреата, если есть кто живой. Станет спрашивать, зачем зову, отвечайте, что, типа, побазарить о будущем науки. Вообще и в России. Закапризничает — намекните на президентские гранты. Мол, желающих много и не хотелось бы промахнуться.
— Могу выловить Ганского, — предложила Худякова. — Он вчера, я слышала, выступал по «Эху столицы». Значит, еще в сознании…
Отлично, подумал я, научное светило под рукой не повредит. Теперь неплохо бы пригасить волну от вчерашних «Дуэлянтов». Всякая массовая истерия хороша, если мы ее можем контролировать и обращать себе на пользу. Если же нет — она деструктивна и небезопасна. Пасту в тюбик, понятно, даже мне не запихнуть, будем реалистами. Но вот минимизировать потери можно. По крайней мере, утреннего повтора программы на Сибирь и Дальний Восток я не допущу. И без острого приступа любви к Тиме с Лерой тундра и тайга прекрасно обойдутся. Пусть пожуют какой-нибудь сериальчик.
Придвинув к себе светло-зеленую вертушку АТС-1, я набрал Гошу Климовича. Парень был разумный и мои идеи склевывал на лету. Впрочем, иных парней мы к федеральным кнопкам не подпускаем.
— Гоша, дружок, — ласково обратился я к теленачальнику, — я наслышан о твоих проблемах. Сам их решишь или нужна моя помощь?
— Проблемах? — переспросил Гоша тонким голосом юного воришки, пойманного в супермаркете на краже «сникерса». — А что, у меня, Иван Николаевич, разве есть про… то есть, я только хотел уточнить: какие из наших проблем вас особенно интересуют?
— Ну а ты как считаешь? — с ласкового тона я перешел на прямо-таки задушевный. Надеюсь, теперь Гоша оценит серьезность момента. — Не торопись, подумай. Проблемы-то у тебя, не у меня.
Недолго думая, Климович наябедничал на коллег.
— Если вы насчет контрпрограммирования, то это наша вечная головная боль, — слезливо проговорил он. — Конкуренты, Иван Николаевич, канал наш буквально задолбали. Пакостят и пакостят по мелочи. Мы ставим в сетку нечто рейтинговое — и они на тот же час суют у себя что-нибудь отвлекающее. Уж какое улетное, казалось, шоу Сереги Журавлева — и того, мерзавцы, гасят.
— Гасят? И как сильно? — Я постарался, чтобы в голосе не было ничего, кроме ленивого начальственного любопытства.
— Вчера, скажем, замеры дали пятнадцать процентов, а могло быть тридцать, — зашмыгал носом Гоша. — Что делают эти паразиты? Второй канал запустил по сотому разу «Терминатора» со Шварцем, четвертый — сольный концерт Кристины Орбакайте, девятый — сериал «Яма», о проститутках. И вроде каждый откусил от нашего рейтинга по чуть-чуть, а в сумме мы практически уже без штанов.
Я тотчас же полюбил и качка Арни, и остроносую швабру Крису, и всех киношных проституток, независимо от гражданства и цены. Спасибо вам, санитары леса! Отвлекли, заманили кто чем, приняли удар на себя. Без вас бы вчера треть страны сошло с ума, а с вами — вдвое меньше. Пятнадцать процентов психов — это терпимо, в пределах нормы. Во время хоккея или Петросяна народу съезжает столько же.
— Журавлев молодец, — похвалил я ведущего, — и шоу у него блеск. О нем я тебе и толкую с самого начала: жаль, говорю, что это блестящее шоу никак нельзя сегодня повторить на Сибирь.
— Нельзя? — растерялся Климович. В зигзаги логики руководства даже ему было трудно вписаться на повороте. — Но почему?
— Вот ты мне сейчас и объяснишь, почему, — предложил я. — Ну! Раз, два, три… Вспомнил? Только не вынуждай меня подсказывать.
— Может, у нас проблема… э-э-э… с коммуникациями? — Сейчас Гоша брел по темному лесу наугад, осторожно хватаясь за сучья. — Что-то у нас… э-э… на телебашне не в порядке?
Все-таки надежные кадры подпирают нашу вертикаль, мысленно порадовался я. Если я скажу сейчас «да», он и вправду пошлет техников на башню — откручивать какую-нибудь важную гайку. А если бы я, к примеру, намекнул на пожар… на поджог… на пару-тройку случайных жертв… М-да. Ну хорошо, не будем испытывать вхолостую его веру в начальство. Гоша — не библейский Авраам, да и я, строго говоря, не Господь.
— С коммуникациями все в порядке, — успокоил я Климовича. — Дело в человеческом, черт его дери, факторе. Талантливые люди, сам знаешь, ранимы. Сережа решил, что его постигла неудача, — и вот уже готовый нервный срыв, сопли-вопли, «скорая помощь»…
Лес вокруг Гоши перестал быть темным: я дал ему в руки фонарик.
— Понимаю, Иван Николаевич, — моментально сориентировался Климович, — я о том и говорю… Человеческий фактор, ну да, разумеется. Оголенная душа творца. Журавлеву почудилось, что он вчера был не в лучшей форме… Он расстроился, запсиховал. Поэтому он сам попросил меня отменить утренний повтор…
— И стереть все записи шоу. — Я сделал ударение на «все».
— И размагнитить все записи, в том числе и технические, — эхом откликнулся сообразительный Климович. — Это, конечно, против правил, но разве такому работнику, как Журавлев, я могу отказать?.. Может, он меня еще просил об отставке?
Телебосс был готов на все — вплоть до закрытия шоу.
— А вот здесь уже перебор, — наставительно сказал я. — Лично мне программа «Дуэлянты» нравится, да и рейтинг у Сережи неплох. На твоем месте я бы такими звездами не разбрасывался.
Я повесил трубку, взглянул на часы и с удовольствием подумал: сколько полезного сделано за каких-то десять минут! Сибирь с Дальним Востоком спасены от психоза, все гаечки на телебашне уцелели, да и Журавлев, думаю, скажет мне спасибо, когда очухается. Все у меня схвачено. Порой я и сам от себя балдею…
Еще через десять минут ко мне в кабинет ввалились оба деятеля «Почвы». Юный и жилистый Органон смотрелся бодренько, а вот толстому Погодину путешествие далось нелегко. Он дышал шумно, с булькающим присвистом, ежесекундно утирал со лба пот, и на красном его лице отпечатался весь маршрут «Кремль — Охотный ряд — Кремль». Сколько-то метров из него оба проехали, но у нас, чтобы вовремя успеть, надобно и по старинке — ножками, ножками.
