Александр Лонс - Договор
Подарки. Красивые безделушки, которые нравятся, но которые сама себе не купишь, потому что жаба душит покупать вещь, которая ни для чего больше не нужна, как для того, чтобы на нее любоваться. Много небольших подарков. В одно Восьмое марта один молодой чел подарил мне подарок. Я порадовалась и думала, что это все. Потом он подарил мне еще один, я удивилась, порадовалась и подумала, что это все. Потом он подарил мне еще один подарок, я засмеялась, очень порадовалась, удивилась, восхитилась. После четвертого подарка у меня было полное ощущение праздника, прекрасное настроение. Причем после каждого подарка он делал вид, что это был последний. Я успокаивалась. Потом новая порция восторга. Все это создало какое-то неповторимое ощущение. Если говорить о подарках, то подарком может стать и сам этот день, то, как я его проведу.
Цветы! Цветы! Цветы! Я бы хотела орхидеи и гиацинты. А мимозу не хочу, хотя она, пожалуй, стала символом праздника. Может, и получу, например — от бывшего мужа.
Еще кекс хочу! Шоколадный!
15
На своих ошибках обучаться весьма опасно — может случиться так, что учиться больше уже вообще никогда не придется. Когда я вечером шла мимо соседнего подъезда к себе домой, на меня напали. Нападавший был один, но, поскольку я была лишена (надеюсь, временно) некоторых своих сверхпсихических способностей, оставалось рассчитывать только на свою физическую силу и ловкость.
…Неожиданный и сильный удар по плечу сбил меня с ног. Я отпустила свою "рабочую" сумочку и упала ничком, больно ударившись грудью о какой-то случайно попавший камень. Но мигом вскочила и вытянула руки, согнув пальцы, готовая царапать и рвать. Плечо и грудь дико болели. Я прижалась щекой к холодной стене, слегка карябая кожу. Эта мягкая, почти приятная боль отвлекла меня от огромной, все застилающей боли в груди. Боль — универсальная величина… ей можно измерить все… начиная с пореза на пальце и заканчивая мировым океаном… Преодолев боль, я попыталась взбодриться и не дать своему противнику повторить удар. В руках у моего врага была примерно метровая дубина — именно ей он и ударил меня сзади. Я вынырнула из бездны боли и нанесла великолепный, просто классический удар ногой. Мое колено поднялось, целясь ему в лицо, но на полпути к цели колено выпрямилось, а внешний край ступни клином врезался в его горло и челюсть. Я вполне явственно услышала хруст и скрежет его зубов — часть из них была сломана, а часть вывалилась наружу. Такой удар смог бы легко отбить или блокировать любой искушенный противник, но он пропустил удар, отшатнулся назад, выронил свое оружие и потерял равновесие. Я вся собралась, готовая к новому нападению, а он все еще шатался и, отплевывая зубы, силился вздохнуть через смятую гортань. Как домохозяйка, топчущая таракана, я всей ступней опустила ногу на асфальт, перенеся на нее вес своего тела. Затем я крутанулась на каблуке, а другая моя нога, оттолкнувшись от стены дома, сгибаясь и разгибаясь во время вращения, совершила горизонтальное круговое движение. Правильно проведенный удар каратэ не вызывает отдачи — он набирает скорость и резко останавливается, передавая всю свою энергию принимающему удар телу. Мой удар был так силен, что его отбросило в сторону, и он свалился, откатившись еще метра на полтора. Его голова неестественно вывернулась, и я услышала какой-то хрип — это был его последний вздох.
Потом я быстро его обыскала. Пусто.
Консьержки сегодня не было на месте, свет горел плохо, и второго нападавшего я чуть не прозевала. Он ждал меня за второй дверью подъезда. Удар был такой сокрушительной силы, что я отлетела в глубь подъезда и забилась в угол у почтовых ящиков, где, выронив сумочку, прижалась к стене. Он в три прыжка пересек свободное пространство и уже поднял ногу, намереваясь проломить мне ребра, но это было его ошибкой: я уже сгруппировалась, и мое тело превратилось в смертельную машину, запрограммированную на убийство.
Я подалась вверх, схватила его ногу и, как меня когда-то учили, рванула ее в сторону. Если бы он при этом двигался вперед, толчок можно было использовать, чтобы перекувырнуться и опуститься на пол в полной боевой готовности. Вместо этого он упал назад, пытаясь руками смягчить падение, таким образом, руки оказались заняты, и ему нечем было отбить мой удар между ног — разве что просто сдвинуть коленки. Он не смог защититься от удара моего каблука — я вызвала у него раздирающую боль в паху.
— Holy fuck![9] — пробормотал он.
— Hey, you scumbags![10] — ответила я.
Он откатился в сторону, но слишком медленно, и принял второй удар, пришедшийся в ребра. Третий удар скользнул вдоль плеча прежде, чем он успел поднять ноги и предупредить его.
Наконец он поднялся на ноги. Он и я смотрели друг на друга, окровавленные и избитые, а между нами был примерно метр кафельного пола. Он дышал громко и с трудом. Медленно и вяло он начал клониться набок и, как мне показалось, стал терять сознание. Я уже немного расслабилась, когда яркий блеск стали вывел меня из оцепенения — это оказалось обоюдоострое лезвие сантиметров тринадцать длиной. Он держал его в правой руке как фехтовальщик — острием от себя и вниз, а другая его рука с прямой ладонью была тоже вытянута вперед. Я поняла, что он пришел в себя и уже снова готов к драке. Он мог молниеносно перекинуть нож из одной руки в другую, уверенный, что, как бы я ни старалась, мне не удастся угадать, в какой руке окажется смертоносный клинок. Я чуть не рассмеялась. Человеку, умеющему драться на ножах, не дано взять в толк, что мастер кун-фу и айкидо отслеживает любое движение противника и проигнорирует обманные маневры. Удар на поражение должен быть блокирован или отбит, чем бы он ни был нанесен — клинком, рукой или ногой. Он мог перекидывать свое оружие сколько угодно — это не даст ему никакой возможности меня провести, но пока он водил лезвием из стороны в сторону, лениво выписывая в воздухе знак бесконечности.
Я спокойно ждала, держа его всего в поле своего зрения.
И он опять допустил ошибку — на этот раз последнюю: он вынес правое бедро и правую руку в мою сторону, перекинув свой нож в левую руку, и развернулся в пируэте, закинув руку с лезвием назад, чтобы вспороть мне горло. Нож располагался под таким углом, что любой мой перехват поранил бы меня глубоко и сильно, поэтому единственным вероятным для меня вариантом было подстроиться к его движениям. Я протанцевала с ним, как партнерша в танго, положив руку ему на плечо и направив ее в обход своего тела. Когда его рука была максимально вытянута, я переломила ее своим кулаком, как молотом.
