Александр Лонс - Арт-Кафе
– Нет, ты что! – содрогнулся я. – Неужто может такое желание у нормального человека возникнуть! Нет? Разве что после сильного перепоя, да на нетрезвую голову.
– Откуда я знаю? Мало ли! Но здесь сухой закон, так что про нетрезвую голову вообще можешь забыть. Да, и аккуратность – прежде всего. Все сам делаешь, никто за тобой убирать не станет – некому. Посудомоечной машины тоже нет – места мало, поэтому ручками мой. Знаешь старый-престарый анекдот, про мытье посуды? Но он же еще школьный! Ну, значит это оттого, что мы с тобой в разных школах учились. Значит так. Богатая английская семья собирается из своего замка переехать в южный приморский дом на лето. Но произошла заминка: прислуга уже отбыла, а семья задержалась, какие-то дела заставили. Поскольку мыть некому, каждый раз использовали новую посуду. Грязная скапливалась, наполняя замок зловонием. Тогда глава семьи так решил: кто первый заговорит, тот и будет посуду мыть. Все сидят злые, как черти, и молча обедают. Тут приехал на своем «Бентли» жених старшей дочери. Здоровается – тишина. Пытается завести беседу, но все молчат. Он опять что-то спрашивает, но никто ничего не отвечает. Тогда он, видя, что всем на него глубоко наплевать, втаскивает свою невесту прямо на стол и в присутствии всей семьи делает с ней то, что собирался сделать в первую брачную ночь. Все молча продолжают обедать. Тогда жених затаскивает на стол младшую дочь и делает то, что собирался сделать только через несколько месяцев после брака со старшей дочерью. Опять все молчат. Тогда жених делает с супругой лорда то, что вообще не собирался с ней делать. Реакция – та же… Тут он уходит, садится в свой «Бентли», но машина не заводится – замок засорился и надо ключ чем-нибудь смазать. Тогда жених возвращается и обращается к лорду: «Извините меня, сэр, но не найдется ли у вас какой-либо смазки или хотя бы вазелина?» «Нет!!! – тут же вскричал лорд. – Уж, лучше я посуду вымою!»
– Это ты к чему? – удивился я, когда кончил смеяться. – Надеюсь, ты не…
– Не! Это я к тому, что ситуация часто выглядит обманчиво, все зависит от конкретных обстоятельств, и правильного их понимания. Первый раз я тебя не пустил и домой отправил. Я дверь не открыл, а ты вернулся к себе. Ты тогда еще не был готов, ситуации понять не мог и правильно бы не среагировал. Рано было еще. А вот сейчас – дело другое.
– А ты-то как тут оказался? – задал я давно мучивший меня вопрос.
– Так же вот и оказался. Вышел из своей двери, а оказался тут. Кстати, когда я сюда попал, то не сильно-то и психовал. Я почти не удивился, вот как ты сейчас.
– А что, по мне так прямо сразу и заметно?
– А то! – уверенно заявил Иван. – Уж поверь! Мне тут такие кадры до тебя попадали, что только держись. Истерика – это еще самое легкое! И сознание теряли, и пытались бежать куда-то, и просто лишались дара речи. А ты – хоть бы что! Значит уже попадал во что-то похожее. Наш человек.
– А сколько до меня было таких вот неподходящих?
– Кроме тебя – пятеро. Две бабы и три мужика. Причем мужики оказывались самыми трусливыми. Один разревелся и в истерику впал, как ребенок, второй сознание потерял, а третий вообще чуть ума не лишился – едва шею не вывихнул. По сравнению с ними женщины – просто героини! Но я их сразу же назад отправлял, как тебя в первый раз. Почему-то женщинам тут быть не положено – запрет. Ну, я уже говорил.
– А ты-то, почему был готов к этим чудесам? Может, расскажешь?
– Почему не рассказать? Расскажу, время-то все равно пока есть… – Иван сделал паузу, будто вспоминал что-то, а я не торопил – зачем? Пауза – дело хорошее, особенно в данном положении.
Мы снова вышли наружу и прошли к береговым глыбам. Наконец, когда молчание стало сильно надоедать, мой новый приятель подал голос:
– Кто я? Типичный петербуржец. «Грибанал» для меня всего лишь топоним, за шоколадом я ездил на «Крупу», а за одеждой на «Апрашку». Прогуливал в музее, пока в универе учился, а фразы «на Ваське» и «на Болтах» никогда не вгоняли меня в ступор. Но вообще-то я неказистый на вид и едкий на язык тип, слишком умный для того, чтобы выглядеть приятным, поэтому трудно было жить. Некомфортно. Но пара верных друзей сохранялась у меня всегда, и вот однажды летом отправились мы на рыбалку. Люди они были занятые, семейные, уставшие от работы и бытовухи. Загрузились мы в очередной раз в мою «Ниву» и поехали. Дорога от Питера до места занимала обычно часа три-четыре, не больше, все зависело от погоды, пробок в самом городе и всяко-разных дорожных происшествий. А потом – целая озерно-речная сеть Карельского перешейка, включающая систему чистых озер, рек и проток, под общим названием «Вуокса». Красивейшая природа, отменный клев, и мало народу. Мы давно уже ездили в те места, и схема была отработана до мелочей: выезд вечером в пятницу, ночевка в палатке у костра, утренний лов, потом обед и возвращение домой. Оставались еще вечер субботы и целое воскресенье от weekend’а. Но в тот раз все как-то не заладилось, не сложилось и пошло кувырком. Мы уже подъезжали к нашему месту, как началась сильнейшая гроза. Никогда – ни до, ни после того случая я не видел таких гроз под Питером. Молнии сверкали вовсю, а один из ударов оказался столь близким и сильным, что это мгновение едва не стоило нам жизни. Плазменный столб с руку толщиной ударил в дорогу прямо перед машиной, а я, сидевший за рулем, временно ослеп и чуть не оглох. Потерял координацию и дернул руль. В результате машина слетела с дороги и врезалась правым бортом в толстую сосну. В итоге помяло крыло, дверь и разбило стекло. Короче – дорожная авария, впору эвакуатор с гаишниками вызывать. Я, с сидевшим спереди другом, отделался легким шоком и ссадинами, а вот третьему из нашей компании отлетевшим осколком рассекло кожу на лбу и, судя по всему, он тогда получил крепкое сотрясение мозга. Хорошо хоть глаза стеклами не порезало, а ведь могло. Когда мы вытаскивали его из машины, он уже не мог даже стоять – ноги подкашивались, лицо заливала кровь… Что делать? Машина явно накрылась, до ближайшей электрички несколько десятков километров, а с раненым, да еще в грозу, никак их не одолеть. Причем на дороге, как назло, никаких машин нет. Ни одной! Пусто! А еще отказали все мобильники. У меня потерял и не смог найти сеть, у раненого приятеля упал в лужу и немедленно сдох, а у второго друга просто вырубился без всякой ясности. Хорошо, хоть заметили неподалеку огонек – светилось окошко какого-то домика. Бросив машину, мы под руки подхватили пострадавшего и потащили к избушке, которая возвышалась на четырех сваях над маленьким тихим ручейком. В точности как у бабы-Яги, будто в сказке оказались. Поднялись мы по мокрым скользким ступенькам на высокое крыльцо, постучались, а дверь на стук открыла старая-престарая бабка – настоящая баба-Яга. И снова возникло у меня тогда чувство, что попали мы в какую-то сказку, только вот неясно пока – в добрую или не очень. Ничего не спросив, в полном молчании, бабка отошла в сторону, пропуская промокших и несчастных нас в дом. Это сейчас, когда все это я тебе рассказываю, то понимаю, конечно, что вся эта история смотрится как нагромождение несуразной дичи и сплошного бреда. Откуда появился там дом? Мы же никогда, ни до, ни после его там не видели, хотя знали те места вдоль и поперек! Но в тот момент нам было не до анализа ситуации – ничему не удивлялись. Избушка на курьих ножках? Очень хорошо! Огонек на столе в старинном кованом светильнике? Ну, и что? Наверное, это от грозы электричество вырубили. Хозяйка, не сказавшая нам ни единого слова? А может она немая. Да и вообще – мало ли чего, может просто неразговорчивая. Женщина накормила нас горячим и удивительно вкусным супом, промыла раненому лоб каким-то отваром, сделала компресс. Мы так устали, что только сказали спасибо, да и улеглись на полу на постеленные меховые шкуры. Заснули тут же, а утром пробудились уже под открытым небом. Сквозь деревья светило солнце, и только мокрая трава напоминала о давешней непогоде. Все прошло как сон, бред и галлюцинация. Гостеприимный дом вместе со старой хозяйкой исчез, а вместо него оказались обвалившиеся стены, сложенные из гранитных валунов. Мы тщательно исследовали те развалины. Все давно мертво. Вместо окон и дверей – пустые проемы, причем никаких признаков жизни. Судя по всему, то была старая водяная мельница, оставшаяся еще с тех времен, когда здесь жили финны. Потом, после долгих и жестоких боев советские войска изгнали финнов с родных мест, а еще потом эту землю присоединили к Ленинградской области. Там в свое время проходила Линия Маннергейма[16] и в тех местах вообще много разных руин, причем ничего диковинного в них нет. Но вот куда подевался дом, где мы ночевали? Не перенесли же нас сонных в новое место? Да и нету там сейчас никаких домов, и вообще домов нет, позже мы проверяли специально. Место нашли легко по той самой толстой сосне со следом от нашего столкновения, но никакого жилья на многие километры вокруг. И еще одна ненормальность. Утром выяснилось, что лоб нашего друга полностью зажил: oт раны осталась только узенькая беловатая полоска, да и та вскорости совсем исчезла. Машину мы завели, и вполне прилично доехали до дома, даже гайцы нас не тормозили за помятый бок. Вот такая история. Поэтому, когда в одно прекрасное утро я увидел эту винтовую лестницу, то почти не испугался. Удивился – да, это конечно. А как вышел наружу и узрел, что называется, своими грешными глазами небо, солнце и океан, то лишь обрадовался. Откуда-то я знал, что с голоду тут не пропаду, и все со мной будет, как положено.
