Филоненко Ольга - Одержимые удачей
— Так вот. Его тоже долго убивали, да все убить не могли. Покушений шесть или семь было, а на нем ни царапинки. Везло мужику… А потом вдруг во время светского приема в одном из самых наимоднейших клубов столицы оливкой подавился.
— Чем?!
— Оливкой. Обычной оливкой от коктейля. Отвернулась удача и все, хана… И виновных нет — сотня свидетелей видели, как он сам ту оливку глотал. Перед дамами выделывался — вверх подбросил и ртом поймал, а она у него в горле и застряла… Вот так.
— А кто его дело вел, не помнишь? — спросил Максим.
— Не наши, прокурорские. — Эксперт снял перчатки. — Все, моя работа здесь окончена. В акте напишу: несчастный случай.
— Погоди. А может, эту шкурку ему нарочно под ноги подложили?
— Ага. И наступить заставили, — ехидно прищурился эксперт. — Не мудри, Максим. Случайность это. Так что закрывай дело. У тебя что, других забот нет, что ли?
И все же Вершинин предпринял последнюю попытку. Выяснить, кто ел банан, было несложно. Им оказался Костя Ясин.
— Что ж ты, дурак, шкурку в урну-то не бросил? — вызверился на него Вершинин.
— Так я… это… бросил… да она не долетела… Я хотел поднять, да тут как раз шеф выскочил… Кто ж знал, что он на него слету наступит…
***
Не смотря на невнятный протест Вершинина, следователь все-таки закрыл дело о смерти банкира Строева, но Максиму все не давали покоя слова эксперта о том, что этот случай — отнюдь не первый. Максим помаялся пару дней и пошел в архив. Результат его насторожил. Оказалось, что за последний год таких «случайных» смертей было немало — Максим насчитал шестнадцать подобных дел. Фатально не везло бизнесменам, журналистам, депутатам, криминальным авторитетам. Причем до этого они все были, что называется, баловни удачи. Впрочем, так частенько называли и Вершинина. Но сам Максим, как и большинство людей, не замечал своего везения. Он искренне удивился бы, скажи ему кто об этом. Он стал бы спорить, приводить тысячи примеров из жизни, когда удача поворачивалась к нему отнюдь не лицом. И был бы прав и не прав одновременно, не замечая очевидного: частенько невезение в мелочах оборачивалось в его жизни удачей в главном — жизненно важном, решающем. А порой удача и вообще пряталась под маской неудачи, и только по прошествии времени Максим начинал понимать, что ему в тот раз все-таки повезло…
— Повезло — не повезло, — бормотал Максим, шагая по коридору Управления.
— Макс, ты ругаешься или молишься? — окликнул его веселый голос Ваньки Хорошева, тоже опера, тоже капитана из того же убойного отдела.
— И то и другое, — поморщился в ответ Максим, рассеянно пожимая протянутую руку.
— А я тебя ищу, — сказал Иван. — Может, пойдем, пивка глотнем? Вечер уже, девятый час.
— Пойдем… Слушай, Вань, а ты не слышал в последнее время ничего такого?
— Какого?
— Ну… необычного…
— Как же слышал, — хитро прищурился тот. — Говорят, появился киллер необычный… всем киллерам киллер… вернее, киллерша. Баба. Хороша, зараза! Взглядом убивает, причем наповал, причем только мужиков. На кого не взглянет — готов! — Он захихикал.
— Дурак ты, Ваня, — покачал головой Максим. — Я серьезно, а ты!
— И я серьезно. Как раз с этой «киллершей» я и хочу тебя познакомить. Она — подруга моей Катьки. Это, кстати, ее идея, Катькина. Ты ж знаешь, она давно тебя посватать норовит.
Катя, жена Ивана, была чуть ли не единственной женщиной на свете, которую Максим уважал. Искренне. Катька — это надежно. Катька — свой человек. Катька и опер — понятия очень даже совместимые.
— "Киллершу" зовут Вероникой, — продолжал Иван. — Они с Катей ждут нас в парке через полчаса.
— Ну ты… — покачал головой Максим. — Сам говорил, пивка выпьем, а оказывается…
— И выпьем. С ними и выпьем. Пойдем, пойдем. Ты чего упираешься, я тебя не в загс — в парк тащу.
Вероника даже издали производила убойное впечатление: стройная, в короткой черной юбке и черной кожаной куртке, с длинными прямыми черными же волосами и обалденными ножками. Максиму она напомнила пантеру — грациозную и смертельно опасную. Сходство с кошкой ей придавали и темные раскосые глаза с поволокой, и аккуратный, четко очерченный рот, и высокие скулы. В ее лице причудливым образом сочетались европейские и азиатские черты. Девушка была красива необычной, экзотичной красотой, и едва взглянув на нее, Максим расстроился. Он сразу понял, что между ним — опером до мозга костей и такой красоткой не может быть ничего кроме разве что одной случайной ночи. Вершинин вздохнул — вечер испорчен. Придется вежливо поддерживать какой-нибудь скучный разговор, говорить банальности и неискренние комплименты. Куда веселее можно было бы провести время с Иваном и Катей, без этой смазливой и наверняка бездушной куклы.
Иван исподтишка показал другу поднятый вверх большой палец: мол, хороша девка, разве нет? А Катя сказала:
— Познакомьтесь, это Николь, — и посверлила Максима выразительным взглядом: дескать, улыбнись, не смотри на нее бирюком, будь поласковее.
— Очень приятно, — соврал Максим и галантно поцеловал девушке руку, с удивлением отмечая, что ее тонкие пальчики немного дрожат, будто от волнения. "С чего бы?" — мельком удивился Максим. Он не страдал завышенным самомнением и вполне отдавал себе отчет, что при виде него женщины не впадают в сладостный амок, хотя и не плюются вслед.
— И мне… приятно, — с едва заметной запинкой произнесла девушка. Она и впрямь волновалась. — Вас ведь Максимом зовут?
— Да. А вас Вероникой. Так почему именно Николь? — поинтересовался Вершинин. — Почему не Ника?
— Я стажировалась во Франции. Привыкла, что меня зовут Николь — на французский манер.
— Понятно, — протянул Максим, все больше убеждаясь, что такая женщина не для него. Во Франции! Нет, он парень простой, ему бы что-нибудь попроще…
***
На следующее утро Максим встречался со своим информатором. Они сидели на скамейке на набережной и пили пиво прямо из бутылок.
— Есть такой киллер, — торопливой скороговоркой бормотал информатор, спившийся, несостоявшийся актер. — Говорят, он взглядом убивает…
— Ага, — хмыкнул Максим, вспомнив Николь. — Только мужиков и только наповал.
— Чего? — удивился информатор.
— Это я так, о своем. Продолжай.
— Ну, вот. Говорят, он гипнотизер или что-то в этом роде… Его все авторитеты боятся… Говорят, как глянет, так сразу… — Информатор выразительно чиркнул себя ребром ладони по горлу.
— Как он выглядит, знаешь?
— Нет. Даже не знаю, мужчина это или женщина.
