Джим Батчер - Отступник
Я поднялся, опираясь на мой посох как на трость, и захромал так быстро, как мог. Я начал считать про себя простые числа, фокусируя на процессе всю свою волю, как если бы произносил заклинание.
— Один, — пробормотал я сквозь сжатые зубы, — Два. Три. Пять. Семь. Одиннадцать. Тринадцать….
И я пошатываясь шагнул в ночь, ужасно напуганный тем, что могло следовать за мной.
Глава 5
К тому времени, когда я досчитал до двух тысяч двухсот тридцати девяти, я добрался до апартаментов Билли и Джорджии.
Жизнь юных оборотней изменилась, с тех пор как Билли закончил колледж и стал зарабатывать неплохие деньги в качестве инженера, но они так и не переехали из старого жилья, которое занимали еще в колледже. Джорджия все еще продолжала обучение, изучая что-то связанное с психологией, и они решили сохранить старую квартиру. Отличная новость для меня. Вряд ли бы я смог добраться на своих двоих за город.
Джорджия открыла дверь. Она была довольно высокой девушкой, высокой и гибкой, в футболке и длинных свободных шортах, и выглядела скорее умной, чем красивой.
— Боже мой, — выдохнула она едва завидев меня. — Гарри.
— Хей, Джорджия, — сказал я. — Две тысячи двести… ох. Сорок три. Мне нужна темная уединенная комната.
Она удивленно моргнула.
— Что?
— Две тысячи двести пятьдесят один, — ответил я серьезно. — И отправь сигнал всем оборотням. Я хочу чтобы вся стая собралась здесь. Две тысячи двести, ох… шестьдесят… семь.
Она шагнула назад, придерживая дверь открытой для меня.
— Гарри, о чем ты говоришь?
Я вошел.
— Две тысячи двести шестьдесят… не делится на три, шестьдесят девять. Мне нужна темная комната. Тихая. Уединенная.
— Кто-то тебя преследует? — спросила Джорджия.
Будь я даже Эратосфеном, когда Джорджия задала вопрос и мой мозг отозвался, я не смог бы удержать образ существа от вторжения в мои мысли. Мои колени подогнулись и я бы повалился на пол, если бы Билли вовремя меня не подхватил. Он был невысокого роста, около метра семьдесят сантиметров, но крепкого телосложения, как у профессионального борца, с грацией и точностью движений, свойственных всем хищникам.
— Темную комнату, — прохрипел я. — И вызвони шайку. Быстрее.
— Давай, — сказала Джорджия тихим настойчивый голосом. Она заперла дверь, и захлопнула тяжелым деревянным засовом, размером со скамейку для пикника, который они установили сами. — Отведи его в нашу комнату. Телефон я возьму на себя.
— О'кей, — сказал Билли.
Он поднял меня на руки, словно ребенка, едва слышно что-то проворчав. Он пронес меня до конца коридора и занес в темную спальную. Он положил меня на кровать, пересек комнату и опустил стальное подобие шторы — похоже они всерьез позаботились о безопасности дома.
— Что тебе нужно, Гарри? — спросил Билли.
— Темноту. Тишину. Объяснение позже.
Он положил руку мне на плечо и сказал.
— Хорошо.
Затем он вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Он оставил меня наедине с моими мыслями — как и было необходимо.
*— Давай, Гарри, — пробормотал я себе. — Привыкай к этой мысли.
И я вспомнил о существе, которое Видел.
Это было больно. Но когда я пришел в себя, я сделал это снова. А затем опять и опять.
Да, я Видел ужасное. Да это была отвратительная мерзость. Но я видел также и другие вещи.
Я восстановил в памяти и эти образы, все они были такие же острые и свежие, как и ужас, мучивший меня. Я Видел хороших парней, кричавших в безумии под влиянием черной магии. Я Видел истинное «Я» мужчин и женщин, хороших и плохих, Видел убийство людей — и смерть. Я видел Королев Фэйри, готовящихся к битве и собирающих ужасающую энергию вокруг себя.
И будь я проклят, если позволю еще одному ужасному воспоминанию отравлять мой разум.
— Ну давай, — прорычал я своей памяти, — смешай этот образ с другими, словно картинку из дурацкого календаря.
И я ранил себя образом этой твари снова и снова, наполняя при этом свой разум еще множеством ужасных и прекрасных вещей, которых мне посчастливилось Видеть, и на тех воспоминаниях, как я справился с этим. Я вспомнил все: с чем и с кем сражался и что уничтожил. Я вспомнил крепость кошмаров и ужасов, в которую я вторгся, и темные врата, которые я отпинал. Я вспомнил лица узников, которых я освободил, и похороны тех, кого не успел спасти. Я вспомнил голоса и смех, радость обретших любовь, и слезы тех, кто ее потерял или лишился.
В мире есть плохие вещи. И от них невозможно сбежать. Но это не значит, что с ними невозможно справиться. Вы не можете избежать жизни просто потому что она пугает, и просто потому, что время от времени вам доставляли боль.
Воспоминание этой твари ранила как черт знает что — но эта боль не была чем-то незаурядным или новым. Я жил с таким прежде, переживу и это. Это не первая вещь, которую я Видел и она не будет последней.
Я не собираюсь кататься из-за этого по полу в предсмертной агонии.
Нахлынувшие воспоминания словно молотом выбили из меня дух и я провалился в темноту.
*Когда я вновь пришел в себя, я сидел на кровати в позе лотоса. Ладони лежали на коленях. Мое дыхание было медленное, ритмичное и глубокое. Спина распрямлена. Голова болела, но по крайней мере с ней было все в порядке.
Я осмотрел комнату. Было темно, но мои глаза более или менее привыкли к царившему в комнате полумраку. Я глянул на себя в зеркало на комоде. Спина выпрямлена и расслаблена. Куртка была снята и я остался в футболке с надписью — prefectionist маленькими белыми буквами. Тоненькие темные ручейки крови из каждой ноздри уже подсыхали на верхней губе. Во рту стоял привкус крови, скорее всего чуть раньше я прикусил язык.
Я снова подумал о своем преследователе, и образ заставил меня содрогнуться — но и только. Дыхание осталось глубоким и спокойным.
Такова природа человеческого существа. В целом, мы достаточно приспосабливаемы. Конечно, я не был способен выкинуть из памяти образ ужасной твари, или другие ужасные вещи, которые я Видел, — но если память не может этого изменить, то придется мне. Я мог привыкнуть видеть такие ужасные вещи, на которые можно смотреть и при этом сохранять рассудок. Люди лучшие чем я справлялись с этим.
Морган.
Я снова вздрогнул, но на этот раз не от воспоминаний. А от того, что понял, что это значит, жить с такими отвратительными вещами. Они меняют тебя. Может быть не сразу. Может быть это и не превращает тебя в монстра. Но это оставит шрам — и я знал это.
Сколько раз нужно пережить подобное до того, как превратиться в ужасное существо, выживающее, а не живущее полной жизнью? Я был молодым по меркам чародеев. Каким буду я спустя десятилетия и века отказов от попыток оглянуться назад в прошлое?
