Евгений Сухов - Режимный апокалипсис
— Все так, но я хотел бы, чтобы в этот раз поехал именно ты… Скажу честно, ситуация непростая. Дело в том, что МВД на начальника колонии полковника Евдокимова имеет определенные виды. А если говорить конкретнее, то его хотят забрать в Москву. Он умен, энергичен, молод. Его колония числится одной из лучших по всему Дальнему Востоку. Но в последнее время на него поступают различные жалобы. По существу, в таких районах начальники колоний ведут себя как самые настоящие князья. Порой именно в их руках реально сосредоточена настоящая власть и деньги. Всегда есть бесплатная рабочая сила, которой они распоряжаются, как им заблагорассудится. Значительная часть средств может поступать им лично в карман… На это тоже следует обратить внимание, если подобный факт обнаружится, немедленно сообщи. Как видишь, дело не такое простое, как кажется на первый взгляд. Отправить больше некого… Так что ты станешь на время нашими глазами и ушами. К тому же в этом регионе уже давно никого из нашего управления не было, а местные власти должны почувствовать, что мы все видим, все контролируем, не пускаем дела на самотек и во всем хотим разобраться лично.
— Я все понял. Когда вылетать?
— Завтра утром.
— С билетами я должен…
— Здесь тебе не стоит беспокоиться, — быстро произнес начальник управления. — Я уже договорился, полетишь на самолете МЧС, как раз завтра они вылетают на Камчатку. Отправишься вместе с начальником регионального МЧС генерал-майором Шашковым. Я его знаю лично. Весьма толковый человек.
После разговора с начальником Следственного управления Покровский вернулся домой в пустую квартиру. В тоскливом одиночестве стал смотреть телевизор, где пара десятков паяцев пытались его развеселить. Однако смешно ему не было. Афанасий выключил телевизор и лет спать — завтра ожидается трудный день. Часы показывали половину второго ночи, Анны все еще не было.
Она появилась около пяти часов утра: не включая света, прошла в комнату, почти неслышно разделась и легла рядом, обжигая его своим теплом. От Анны пахло чужим домом, в нос ударил запах мужского незнакомого одеколона, утомленная грубоватыми ласками, она выглядела усталой.
Сон был тяжелый. Можно сказать, что Покровский почти не спал, лишь забывался на какую-то минуту-другую, чтобы потом вновь пялиться в потолок и прислушиваться к дыханию женщины, которую уже давно не любил и которая также его не любила, оставалось удивляться тому, что же их связывало и держало под одной крышей.
Отключив будильник, Афанасий поднялся и стал одеваться.
— Ты мне ничего не хочешь сказать? — спросила Анна.
— А что ты от меня ждешь? — спросил Покровский, застегивая китель.
— Например, не спросишь, где я провела всю ночь? Или тебе это совершенно не интересно?
— И ты мне расскажешь? — хмыкнул он.
— А может, и расскажу… Ты будешь ревновать?
Анна поднялась с постели, показав главный свой козырь — длинные белые ноги. Вот только в прошедшую ночь они достались кому-то другому.
— Я уезжаю сейчас, мне не о чем с тобой говорить, просто нет на это времени, — затянул Афанасий на шее галстук.
— Ну, ты меня прости… Прости! — поднялась Анна. Через прозрачную голубоватую ткань рубашки он видел ее крепкое тренированное тело. — Неужели ты не хочешь обнять свою девочку, поцеловать ее, как было раньше… Хочешь, я позвоню отцу, твою командировку отменят, и мы с тобой полетим на Гавайи, как планировали.
— У меня работа, — негромко напомнил Покровский. — Я должен ее выполнить.
— Прости меня, я опять не то говорю. Мой папа тут ни при чем… Я плохая девочка, развратная, нехорошая. Я сделала ошибку, но ты должен быть великодушным, ты же такой сильный!
— Аня, — убрал Афанасий девичьи руки со своей шеи, — давай поговорим с тобой об этом потом, когда я вернусь. Нам есть что обсудить, но я бы не хотел этим заниматься перед дорогой.
Он прошел в коридор и взял портфель, сложенный накануне: смена белья, бритвенные принадлежности, зубная щетка.
— Ты даже не поцелуешь меня? Знаешь, у меня уже был такой мужчина, как ты. Сильный, надежный, верный. Я его потеряла. Мне бы не хотелось, чтобы эта история повторилась.
Облокотившись о косяк, Анна наблюдала за тем, как Афанасий обувался. На фоне светлого окна ее рубашка выглядела совсем невидимой, и он мог до мельчайших подробностей рассмотреть красивое тело двадцатипятилетней женщины. Но нагота любимой женщины его в этот раз не взволновала.
— Теперь ты меня прости… Но я не могу.
— Я тебя буду ждать, — закусив губу, проговорила Анна.
Не сказав более ни слова, Афанасий вышел за порог, чувствуя, что взвалил на свои плечи очередную проблему.
Служебная машина уже стояла у входа.
— Куда едем? — бодро спросил водитель.
— Давай на военный аэродром, — угрюмо отозвался Афанасий.
— Понял, — столь же серьезно ответил водитель, понимая, что подполковник Покровский к беседам нынче не расположен, а значит, дорогу придется провести в тоскливом молчании.
Оживился Афанасий лишь тогда, когда появились первые постройки аэродрома.
— Вот, кажется, и приехали, — произнес он с видимым облегчением.
Лайнер «Ил-476» стоял на самом краю взлетного поля и на фоне ближнемагистральных самолетов, то и дело снующих по взлетной полосе, выглядел невероятно огромным, если не сказать, величественным. Афанасий неспеша покуривал в сторонке и ждал, когда, наконец, на него обратят внимание.
— Афанасий Викторович? — услышал он за спиной мужской голос и, повернувшись, увидел крупного добродушного мужчину лет сорока пяти, с покатыми плечами и с короткой стрижкой пепельных волос. На нем была форма офицера МЧС с погонами генерал-майора.
Вот так просто, без звания, только по имени и отчеству. Оно и к лучшему.
— Он самый, — охотно отозвался Покровский. — А вы — Шашков Степан Федорович?
— Все верно. Давайте пройдем в самолет. Мы уже вас заждались.
Судя по располагающему выражению его лица, Покровский понял, что приобрел понимающего и хорошего собеседника, а, стало быть, дорога до Петропавловска-Камчатского не будет столь обременительной.
Взлетели быстро, без долгого ожидания, которое нередко случается на гражданских самолетах. «Ил-476», качнув крыльями, быстро взмыл вверх и затерялся среди кучевых облаков.
Афанасий расположился у иллюминатора за небольшим столиком и с интересом наблюдал за тем, как под могучими крыльями, разбившись на многоцветную мозаику, проплывает Подмосковье.
— Вы надолго к нам? — подсел к нему Шашков.
— Трудно так сразу сообразить, но думаю, что на недельку задержусь.
