Три сестры. Анна (СИ) - Сдобберг Дина
Странно, но прибившиеся коты раздражения не вызывали. И даже то, что они повсюду увивались за нами и начинали заметно нервничать, когда видели, что мы собираемся, заставляло только улыбаться. Да и окунувшись во все прелести путешествия на дальние расстояния с животными, мы только вздыхали.
В Москве меня и Дину встречали. Генка оставался таким же рыжим, как в детстве. Вот только ростом вымахал под два метра и раздался в плечах. И сразу как-то напоминал обоих своих братьев, что помогали нашему отцу строить наш дом. С возрастом мальчишка-сосед заматерел, наполнился силой, и всё больше напоминал вставшего на задние лапы медведя.
Высокий мужчина в военной форме привлекал к себе внимание даже в аэропорту. Даже не смотря на уже почтенный возраст. Для армии и вовсе глубокий пенсионер. Но смену он начал себе готовить только год назад. В одной руке он держал букет, а за вторую цеплялась Аля.
- Ты смотри, сама скромность, - пихнула я локтëм сестру.
- Напоминаю, ты мне собиралась показать строгость в воспитании, - съязвила Дина, но по посветлевшему лицу было заметно, что всё, главное для неё событие сегодняшнего дня произошло.
- Лисёнок мой, - обняла она внучку. - А я с подарками и гостинцами.
- Главное, что ты вернулась, - крепко обняла её Алька. - Я очень скучала, бабушка. Нам с дедушкой было грустно.
Пара взмахов длинных ресниц и бабушка поплыла. Да уж, лисёнок и есть. Какая уж тут строгость.
Забавная причуда природы, но внучка Дины родилась точной её копией. Наблюдая вечером, как Аля уплетала привезённое с Байкала лакомство, смесь кедровых орехов, мёда и брусники, я словно вернулась в детство. Когда родители что-то обсуждали, а наша младшая сидела рядом и внимательно ловила чуть ли не каждое слово.
Через неделю наша правящая чета, как мы смеясь называли Дину с Геной, должна была явиться в Москву. Она по партийным делам, он по службе. Алю против обыкновения решили не оставлять в казарме, где она с младенчества чувствовала себя как дома, а уговорили меня погулять с ней по ВДНХ. Видите ли, ей там нравилось. Впрочем, долго меня уговаривать и не надо было. Аля умудрялась быть одновременно избалованной и некапризной. А вместо сказок любила слушать рассказы о прошлом.
Подруга Дины, работавшая в архиве исторического музея на Красной площади, вообще с удовольствием забирала девочку к себе на работу, когда сестра пропадала на заседаниях партии. А потом с восторгом рассказывала, как внимательно маленький ребёнок слушает профессоров истории и даже задаёт какие-то свои вопросы.
Но оказывается, она ещё и неплохо всё запоминала. По крайней мере, пересказывала слова какого-то профессора об Иоанне Грозном очень связно.
- То есть, как я понимаю, когда ты вырастешь, то будешь у нас историком? - улыбаюсь я.
- Нет, - взлетают хвостики, когда она отрицательно машет головой. - Я буду прокурором!
- Да? С чего это вдруг? - спросила я.
Глава 6.
Глава 6.
- Ну и где же ты таких слов нахваталась? - заинтересовалась я. - Ты хоть знаешь, что прокуроры делают?
- У Ксаны папа военный прокурор. Он защищает тех, кто кажется слабее. Потому что сильный делает, что хочет. Даже когда это не правильно. И вот тогда приходит Ксанин папа и возвращает всё так, чтобы было честно и справедливо. А того, кто поступал плохо, наказывает. - Объясняет мне не по годам деловая малявка.
- Думаешь, справишься? - интересуюсь я.
- Справлюсь, - уверенно кивает мелкая. - Ксана всё узнала. Прокуроров пугают, подкупают или с ними договариваются. Подкупить меня не выйдет, у меня всё есть. Теперь вот даже котик есть. Договориться со мной не получится, я вредная. А напугать меня дедушка не даст.
- Тогда да, только в прокуроры и идти, - рассмеялась я.
- Простите, - подошёл к нам смутно знакомый мужчина. - Я просто смотрю на вас... Аня? Я Саша, помнишь?
- Александр Николаевич, - вспыхнуло узнавание. - Помню.
- А я вот не сразу узнал. Смех у тебя совсем не изменился. Твоя? - кивнул бывший любовник на Алю.
- Нет, поиграть взяла, - хмыкнула я.
- И как же зовут эту прелесть? - наклонился он к ребёнку, а Алька посмотрела на меня. Я кивнула.
- Алёна Константиновна, - представилась после разрешения мелочь.
- И что же привело вас на ВДНХ, Алёна Константиновна? - заулыбался Александр.
- Гулять мне здесь нравится, Александр Николаевич, - ответила она.
А я посмотрела на неё с непониманием. То ли услышала, как я назвала Александра, то ли лисёнок намекнула, что не представиться в ответ невежливо. Да нет, вряд ли. Всего пять лет девчонке, хоть язва ещё та растёт.
- Какое совпадение, я тоже очень люблю здесь гулять. - Отвечает ей, а смотрит на меня бывший. Улыбается, а глаза как раньше не загораются.
- А давайте вместе гулять, хотите, Алёна Константиновна, я вас на плечо посажу? Сверху лучше видно будет, - предлагает Александр, как будто близкий друг семьи. - А мы с твоей бабушкой поговорим. Мы очень долго не виделись.
- Почти двадцать пять лет, - хмыкнула я.
- Нет, вам тяжело будет. Вы старенький. - Улыбается Аля.
- Так дедушка у тебя тоже, наверное, почти как я, или он тебя на плечах не катает? - привязался к ребёнку Александр.
- Катает. Только дедушка совсем не как вы. У него плечи шире, а живота нет. Он сильный. Бегает по утрам и отжимается. И гирю подкидывает и на лету ловит. И вообще, каждый год, когда новые солдаты приезжают, пробегает полосу препятствий. Мундир снимает и бежит. Говорит, вот, ребята, смотрите. Если я такой старый могу, то вы, молодые сильные парни, вообще со скоростью света должны её проходить. - Гордо задрав нос, рассказывает Аля.
Александр Николаевич конечно от услышанного не в восторге. Лисёнок с детской непосредственностью потопталась по мужскому самолюбию. И сказать нечего, явно же маленький ребёнок сказал без злого умысла. Ну, вот просто дедушка у неё лучше по всем статьям.
Однако Александр остался с нами и прощаться не спешил. Всё рассказывал о своей жизни, не смотря на мою явную незаинтересованность, как слушателя. И не понимать этого он не мог.
Да и я понимала, с удивлением и очевидностью, что какая-то заноза, засевшая в тот день, когда он сообщил мне о своей свадьбе, глубоко в душе, вдруг растворилась. Смылась в мутной воде мелочности и суетливости того, кто когда-то казался главным мужчиной в жизни. Да и сам Александр как-то измельчал, потускнел... Мне важнее было, чтобы Аля не накапала себе мороженным на подол одного из любимых платьев, чем то, что говорил Александр Николаевич.
- Лисёнок, ничего не забыла? - выразительно посмотрела я на её юбку.
- Ой, салфетка! - улыбнулась Аля и начала разворачивать бумажную салфетку, прикрывая колени.
- Что ты всё её лисёнок-лисëнок... Она же не рыжая! - не смог скрыть раздражения в голосе Александр.
- А я лиса ценной породы, чернобурая, - гордо вздёрнула подбородок малявка. - Так дедушка говорит.
- Избалованная она у тебя, - поджал губы Александр.
- Да? Не замечала, - пожала плечами я.
А потом уже совершенно беззаботно восхищалась не раз виденными фонтанами, "удивлялась" ловкости Али, уверенно идущей по высокому бордюру вдоль клумбы, и даже достаточно бойко пропрыгала нарисованную кем-то дорожку "классиков". Словно выплёскивала какое-то внутреннее напряжение. Ощущение затишья перед бурей.
И она разразилась. Обрушилась разом на всю страну, ломая судьбы, устоявшийся образ жизни, сминая общество, безжалостно круша прежние связи, обесценивая разом всё. И не давая ничего взамен.
Я только поражалась дикости происходящего. И ужасалась. Такого не было даже в войну. Голод был, мародёрство было, разруха была. А вот такого... оскотинивания не было. И откуда только повылезло всё это отребье без чести и совести? Я не узнавала мир вокруг. Честность приравнивали чуть ли не глупости, простой честный труд перестал цениться. Как и человеческая жизнь.
