Дмитрий Федотов - Они среди нас
— Профессор оказался прав только наполовину. Его группа действительно вышла на новый уровень понимания энергоинформационных взаимодействий в живой и неживой природе. Но теперь этот путь закрыт, потому что черный мадхъя не заинтересован в положительных аспектах его применения, ему нужен абсолютный контроль над биологическими процессами, чтобы через него получить власть над процессами социальными и подчинить своей воле весь социум. Это, по сути, сверхзадача для любого черного мадхъя.
— А что, разве есть еще и белые? — не удержался я.
— Конечно, — маг снова закашлялся, и пергамент, обтягивавший его тело, когда-то бывший кожей, покрылся сеткой трещин, из которых медленно выступила прозрачная вязкая жидкость. — Белые, это те, кто использует полученные Знания для поддержания Мирового Равновесия.
— А ведь я считал вас едва ли не мессией, — с откровенным сожалением сказал я. — Во всяком случае, кем-то вроде эмиссара высших сил на Земле…
— Сильно сказано, — он попытался улыбнуться, — но, увы, не соответствует истине…
— Я уже понял… Нурия каким-то образом получила доступ к вашей Муладхаре?
— И да, и нет, — Золотарев помолчал, словно собираясь с силами, потом снова в моей голове зазвучал его ровный и бесстрастный голос, но, показалось, немного ослабевший.
— В целом вы правы, Дмитрий Алексеевич: я теряю последние крохи своей Чи. Мадхъя замкнул «накоротко» мою энергосистему через Муладхару, корневую чакру, и теперь жизненная сила буквально утекает из моего тела в эйдос.
— То есть происходит как бы «схлопывание» более энергоемких оболочек в последнюю, самую малую, телесную? — вспомнил я рассказы Ирины о матрешке.
— Именно так, но сейчас речь не об этом, — умирающий маг слегка пошевелился, и от этого слабого движения вдруг дрогнули и качнулись стены и потолок зала, а по полу пробежала волна ряби, отозвавшись у меня в ногах покалыванием и щекотанием. — Подойдите ближе, Дмитрий Алексеевич, и положите свои ладони мне на лоб и на область желудка.
Я немедленно выполнил требование, понимая, что сейчас должно произойти нечто важное, и не только для меня одного. «Аджна и Манипура, — подсказало сознание. — Центры сосредоточения Небесной и Земной энергий…»
— Я хочу включить ваши чакры, — продолжал объяснять Золотарев, — чтобы дать вам возможность использовать накопленные организмом запасы энергии для защиты от нападений мадхъя. Но имейте в виду, как только Нурия поймет, что вы сделали второй шаг по пути Знания, то есть научились получать информацию из эйдоса, она тут же постарается уничтожить вас!
— Минутку, Андрей Венедиктович, — взмолился я, — пока мы еще не начали, скажите все-таки, что делать с двойниками? Есть ли способ избавиться от них? И что же такое эти странные куклы?
— Что делать, вы и сами поймете, — в голосе мага появились нотки нетерпения, и я понял, что веду себя сейчас как школяр-второгодник, который просит учителя рассказать ему таблицу умножения. — А куклы ваши… Это обычные матрикаты, энергетические копии первого, физического тела человека. Раньше некоторые колдуны и даже маги использовали их для своих экспериментов по магическому оперированию над процессами материального мира, а также для подчинения личности другого человека, с которого изготовлялся матрикат. Но мы с вами попусту теряем время, а мое уже почти закончилось…
— Извините, магистр! — я склонил перед ним голову, закрыл глаза и постарался сосредоточиться на своих чакрах, как учила меня Ирина.
Тренировки не прошли даром: спустя десяток секунд перед внутренним взором из струящейся темноты выплыли семь звезд чистых радужных тонов и стали медленно вращаться вокруг невидимой оси, формируя сложную пространственную фигуру, похожую на яйцо и веретено одновременно.
— Прекрасно, — долетел откуда-то издалека бестелесный голос, — теперь расслабьтесь и ничего не бойтесь…
Сначала я почувствовал тепло в ладонях, которое спустя мгновения потекло по рукам к телу, влилось в него, и вдруг перед моим внутренним взором вокруг радужного хоровода Древа Чакр возникли две змеистые ленты чистейшего ультрамаринового и солнечного цветов, сплелись в сложном танце и тут же втянулись каждая в свою звезду. Словно в ответ все Древо вспыхнуло на краткий миг нестерпимо ярким светом и разлилось по телу лучистой теплотой, заполняя живительной силой каждую клеточку, каждый нерв.
А в следующий момент я осознал, что маг умер. Я открыл глаза и снова встретился с его взглядом, но уже потухшим и равнодушным ко всему окружающему. Я не посмел закрыть ему веки, просто повернулся и не оглядываясь вышел из квартиры.
И тут же, словно проснувшись, залопотал мой мобильник.
— Котов, так тебя растак, ты куда пропал?! — рявкнул, показалось, на весь подъезд Берест.
— Коля, пожалей связки, я сейчас приеду к тебе и все расскажу, — спокойно ответил я и выключил телефон.
В кабинете комиссара, кроме него самого сердито вышагивающего во всех возможных направлениях и дымившего как допотопный паровоз, на стуле для посетителей сидел унылый и какой-то потерянный профессор Вольский и вертел в руках зажигалку.
— Наконец-то! — возмущенно выдохнул вместе с дымом Берест, останавливаясь посреди кабинета и подозрительно оглядывая мою помятую фигуру. — И где же т-ты шлялся, мин херц?! Почему я д-должен отмазывать тебя от т-твоего же начальства? В-ваш Разумовский мне весь т-телефон оборвал!
— Золотарева навещал, — проворчал я, усаживаясь на соседний стул напротив Вольского и доставая сигареты.
— И что же он т-тебе ценного сказал? Неужели как п-психомов одолеть? — прищурился Берест, немного успокоившись.
— Как их одолеть, я и сам теперь знаю, — заявил я, прикурил и в свою очередь посмотрел на опешившего Николая. — А вот что нам может по этому поводу сообщить господин ученый?
— Не знаю, господа, честное слово, не понимаю, почему психомы не рассеиваются! — Вольский заерзал на стуле под моим взглядом, и тогда я попробовал мысленно щелкнуть его по носу, просто так, для проверки.
Профессор шарахнулся от меня так, что едва не свалился на пол, дико посмотрел на мою невозмутимую физиономию и неуверенно продолжил:
— Могу лишь предположить, что некоторые из них успели приобрести достаточную самостоятельность, чтобы принимать не свойственные матрице решения…
— Другими словами, они стали личностями?! — резко закончил за него Берест. — Да или нет?
— Д-да… То есть нет, но… не знаю. Да поймите же вы, — Вольский вдруг сорвался на фальцет: видимо, спор до моего появления у них шел горячий, — это же грандиознейшее открытие! Новая эра в психиатрии и психологии! Я не говорю уже о морально-этических дивидендах…
