Поппи Брайт - Потерянные Души
Энн в жизни ему не поверит. Тем более что он все равно не сумел прикоснуться к ее сознанию. Он чувствовал только холодную пустоту непроглядной тьмы. Глухой эфир, который его бабушка называла «провалом, где ощущения теряются в пустоте». Дух решил не давить и оставить все как есть. Он наблюдал за тем, как Энн уходит с Зиллахом, а потом пошел следом.
Они дошли до черного фургончика. Зиллах помог Энн забраться внутрь и сделал знак Никто, чтобы тот тоже заходил. Дух подумал, что все – абзац. Как выразился бы Стив: полная яма дерьма, так что лопатами не разгребешь. Сейчас они уедут, и Духу придется вернуться в клуб и попытаться решить, рассказывать Стиву или нет, что его бывшая девушка укатила куда-то в неизвестном направлении с двумя их сегодняшними таинственными гостями.
Однако двигатель в фургончике не завелся, фары не включились. Машина не сдвинулась с места. Пару раз заднее стекло осветилось красными вспышками от зажженных спичек. Но в остальном фургончик оставался темным и тихим. Дух подошел ближе, испуганный и сбитый с толку. Он не знал, что ему делать. Больше всего ему хотелось взять молоток, разбить стекло и спасти Никто с Энн от этого красивого и жуткого создания с пронзительными зелеными глазами.
Но Никто уже сделал свой выбор, а Энн была «большой девочкой», которая вполне в состоянии сама о себе позаботиться. Если Дух попытается ее спасти, вовсе не исключено, что она вмажет ему кулаком в нос. Поэтому он просто стоял, и пытался перебороть безотчетный страх, и жалел, что он не обладает рентгеновским зрением, чтобы видеть, что происходит внутри фургончика. Он закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Но с тем же успехом этот фургончик мог быть сейчас на другом конце страны. С тем же успехом он мог быть совсем пустым. Дух не чувствовал ничего. Вообще ничего.
Он отвернулся и решил, что пора возвращаться в клуб. Если Стив еще более или менее в сознании, он будет молчать. Он отвезет Стива домой, и сварит ему крепкий кофе, и, может быть, даст ему что-нибудь из снадобий мисс Катлин. Может быть, завтра все покажется ему совсем другим – не таким жутким. Он пошел было прочь, но тут дверца фургона тихонько хлопнула.
Никто выбрался из машины и встал на тротуаре: наполовину – в круге тусклого света от уличного фонаря, наполовину – в густой тени. У него был такой вид, как будто он либо очень устал, либо очень пьян, но держался он вполне прямо, и на лице у него отражались упрямство и сила. И еще – обреченное смирение, которого просто не должно было быть на столь юном лице.
– Привет, – тихо сказал Дух.
Взгляд Никто тут же сделался острым как бритва, а его губы слегка приоткрылись. Он пристально вгляделся в темноту, но у него был такой вид, как будто ему все равно, что именно выйдет сейчас из сумрака. А потом он увидел Духа и шагнул вперед, и они встали лицом к лицу на холодной улице.
– Там, в вашем фургоне, подруга Стива, – сказал Дух.
– И с ней мой любовник, – ответил Никто. – Сейчас она сверху. Сперва он был сверху, когда они только начали, и пот у него на спине сверкал, и она закричала, когда он раздвинул ей ноги и засадил… – Он замолчал и внимательно посмотрел на Духа. Его глаза были темными и огромными – сплошные зрачки. Лицо – сплошное отчаяние. – Будь моим братом, – вдруг сказал он. – Зиллах меня любит. Теперь он разрешит мне остаться. И я смогу это вынести, если ты будешь мне братом. Хотя бы на пару минут.
И Дух обнял Никто и прижал к себе, то есть сделал именно то, что ему и хотелось сделать с той самой минуты, как он увидел боль в этих темных, совсем еще детских глазах. Никто прижался к нему, как будто хотел остаться так навсегда, и Дух почувствовал предельное измождение, которым было буквально пропитано это тонкое хрупкое тело. В этом мальчике была сила – большая сила, – но он все равно был еще ребенком, и бог знает, через что он уже прошел. Может быть, на сегодня ему уже хватит.
– Держи меня, – шепнул Никто, уткнувшись лицом в грудь Духа. – Не отпускай меня. Не сейчас.
– Хорошо, – сказал Дух. – Все хорошо.
Он чувствовал себя абсолютно беспомощным. Все было вовсе не хорошо. Все было откровенно плохо. Если Никто останется с этой троицей, если Никто останется с тем, другим, – все, он пропал.
– Послушай, – прошептал он в макушку Никто. – Хочешь остаться здесь? Будешь жить с нами, со мной и со Стивом. То есть, конечно, он не обрадуется поначалу, но он тебя не прогонит. Если мы тебе нужны, оставайся.
Никто поднял глаза, пристально посмотрел на Духа и вновь уронил голову ему на плечо. Его губы дрожали, когда он легонько коснулся ими горла Духа.
– Я не могу, – сказал он. – Если я пойду с тобой, они приедут за мной. Зиллах приедет… Мне надо быть с ними.
– Но почему? Кто они тебе? – Дух понимал, что говорит слишком громко, но ничего не мог с собой поделать. – Кто они, Никто? Стив очень сильный, но когда этот парень его держал, он не мог даже пошевелиться. И мне снился сон про тебя… или про кого-то… и там, во сне, было столько крови… Кто они?
– Не важно, – сказал Никто. – Не важно, кто они. Тебе надо знать только одно: я такой же, как они.
– Тогда кто ты?
– Кто бы мне это сказал, – вздохнул Никто. – Жалко, что ты не помнишь свой сон. – Он отстранился от Духа и направился в сторону клуба.
Но у него на пути встала высокая, какая-то вся перекошенная фигура. Этакое огородное пугало с растрепанными волосами, затуманенным взглядом и расстегнутой до пупа рубахой. Ноги широко расставлены в полуприседе, колени вывернуты под невообразимым углом, руки раскинуты, пальцы скрючены наподобие когтей. От парня несло пивом и жаждой крови. Стив.
Он встретился взглядом с Духом, и его глаза вспыхнули.
– Где она?! Она с мужиком. Я знаю, что она с мужиком. Я убью их обоих. Где, бля…
Снова хлопнула дверца фургона. Энн вышла наружу и встала, держась рукой за стенку фургончика. Ее волосы были растрепаны, лицо горело. Следом за ней вышел Зиллах, осторожно сойдя с приступочки на тротуар.
Дух заметил, что на ногах у Зиллаха были розовые кроссовки. Яркие разноцветные полоски на шнурках вроде бы были составлены из букв – но очень мелких, так что Дух не сумел разобрать слов. Зиллах взглянул на Никто и пасмурно улыбнулся. Никто робко улыбнулся в ответ. От этой улыбки Духу захотелось расплакаться. Это была потерянная улыбка… так улыбаются только те, кто уже навсегда обречен.
Стив перевел взгляд с Зиллаха на Энн. Его глаза горели бешеным огнем. Он хотел что-то сказать, но лишь беззвучно шевелил губами.
– Энн, – наконец выдавил он. – Ты… ты не могла…
Энн подошла к Стиву вплотную – голова высоко поднята, спина гордая и прямая – и ослепительно улыбнулась ему в лицо.
