Юрий Алкин - Цена познания
— Подойдите к микрофону, — повторил голос. — И не пытайтесь сделать вид, что вы спите.
Неужели намек на то утро? Медленно переставляя ноги, я подошел к столу, сел и включил микрофон. Что бы это ни было, никаких доказательств у них нет. Надо быть спокойным… спокойным…
— Я слушаю.
— Очень рад, что смог вас застать.
Снова этот приторный тон. И что это? Опять намек?
— Уже поздно. В это время я обычно дома.
— Очень хорошо. Вы ведь еще не успели лечь, не правда ли?
— Еще не успел. Но собирался.
Главное — не волноваться. Ему ничего не известно…
— Я не задержу вас надолго. Мне необходимо обсудить с вами кое-какие организационные детали, но это не должно занять много времени.
— Детали чего?
— Кстати, мы с вами давно не разговаривали. Как вам вообще живется?
— Спасибо, все хорошо.
— Не скучаете?
— Нет.
Он глухо кашлянул.
— Чем занимаетесь в свободное время?
— Простите, что вы имеете в виду? Разве не все мое время свободное?
— Скажем так, чем вы занимаетесь в то время, когда не исполняете свои обязанности? Вы ведь знакомы со своими обязанностями?
— Разумеется.
— Не могли бы вы напомнить мне, в чем они состоят?
— Быть Пятым везде и всегда.
— Превосходный… просто превосходный ответ. Предельно коротко и ясно.
Мне казалось, что он играет со мной, как огромный ленивый кот с мышкой. И я не мог избавиться от ощущения того, что за этим предельно вежливым тоном скрывается едва сдерживаемое бешенство.
— Так как же вы проводите свое время, когда не изображаете Пятого?
Неужели они знают о наших поисках? Или о наших встречах?
— Как я уже сказал, я изображаю Пятого везде и всегда.
Тесье понимающе усмехнулся.
— Вы уверены, что это так?
— Уверен. Всегда, кроме тех моментов, когда я нахожусь в своей внутренней комнате. Я не могу быть Пятым, разговаривая с вами или обдумывая новую книгу.
К чему я приплел книгу? И что он знает? Он должен что-то знать, иначе он бы не стал говорить со мной сам. Тем более так говорить.
— Ну что ж, если вы уверены в том, что эти моменты единственные, мне остается только вас поздравить. Вы, несомненно, образцовый актер.
Я стиснул зубы. Если я сейчас промолчу, то этим признаю, что в чем-то виноват.
— На что вы намекаете?
— Я? — очень естественно удивился он. — Разве я на что-то намекаю?
— Вы говорите со мной так, как будто я нарушил свои обязанности. Но я знаю, что никоим образом их не нарушал.
— Да-да, — сказал он, — конечно, вы ничего не нарушили.
— Тогда что вы имели в виду?
— А вот что, — угрожающе сказал он изменившимся голосом. — Впрочем, нет… — его голос снова стал бархатным. — Позвольте мне рассказать вам одну занятную историю. Лет пять назад один из моих исследователей пришел ко мне с очень дельной идеей. Он предлагал усовершенствовать устройство, которое мы используем для связи с актерами, и превратить его в радиомаяк. Таким образом, мы бы могли не только общаться с любым актером, но и в любой момент знать его местонахождение с точностью до полуметра.
Он помолчал.
— Несмотря на очевидные преимущества этого усовершенствования, я принял решение не использовать его. Электромагнитные волны, излучаемые подобным устройством, представляли собой потенциальную опасность для человеческого мозга. Хотя угроза эта была чисто теоретической и существование подобного вреда никогда не было доказано, мы отказались от такого подхода. И я ни разу не испытывал сожалений по этому поводу.
Тесье опять умолк. Я представлял его себе — уверенного, властного, спокойного… и готового взорваться в любой момент. И в эту минуту я ненавидел его.
— Сегодня я впервые пожалел об этом решении. Человек, пренебрегающий элементарными правилами, которым он добровольно обязался следовать… человек, который регулярно подвергает риску многолетний эксперимент… человек, который плюет на благо всего человечества… такой человек не заслуживает подобной поблажки. Вы знаете, о каком человеке я говорю?
Теперь молчал я. Меня всего распирало от злости, но я крепился. Какой пафос! Какое лицемерие! Прямо мать Тереза, а не хладнокровный экспериментатор, ставящий опыты над беззащитными людьми!
— Думаю, что знаете, — все так же холодно и спокойно произнес Тесье.
Конечно, я знаю. Но неужели ты думаешь, что я скажу? Не пойман — не вор…
— Не понимаю, о ком речь, — в тон ему сказал я.
— Я так и думал, — с каким-то едва заметным удовлетворением ответил Тесье. — Ну что ж, простите за беспокойство.
— Ничего страшного, — учтиво отозвался я, стараясь скрыть торжество. Похоже, пронесло.
— У меня к вам только одна просьба… — продолжил он. — Будьте осторожны! Поймите, что в следующий раз мы вас все-таки поймаем! Прекратите ставить эксперимент под угрозу! Не лезьте в постель к той актрисе, которая через месяц заменит нынешнюю Восьмую.
Если бы он сказал: «Постарайтесь не кричать, когда в вашу комнату пойдет иприт», мне было бы легче. Я напрягся, как от удара. Это блеф… Им ничего не известно… Он просто пытается меня запугать…
— Почему вы говорите мне об этом? — я сам удивился тому, насколько спокоен был мой голос.
— Потому что с нас хватит одной беременной женщины. Отныне вам придется сдерживать свое либидо.
Я почувствовал, что мой лоб покрывается испариной. Этого не может быть. Та ночь? Мари была уверена, что все в порядке…
— Видимо, у вас больше нет вопросов, — сказал Тесье. Теперь в его голосе явно слышалось удовлетворение. — Спокойной ночи. Возвращайтесь в образ Пятого.
— Стойте, — тихо сказал я. — Откуда вы знаете, что она беременна?
Тесье молчал.
— Откуда вы знаете, что она беременна? — настойчиво повторил я.
Молчание.
— Откуда вы знаете… — начал я, забывая обо всем.
— Хватит! Теперь вопросы буду задавать я, — сказал он. В голосе его появились металлические нотки. — Мы знаем, и если бы вы были поумнее, то догадались бы откуда. Но в особом уме вас заподозрить нельзя. Женщина, с которой вы спали, невзирая на запреты, беременна. Обсуждать здесь нечего. Теперь нам надо удалить ее из эксперимента таким образом, чтобы ничем не нарушить его ход. С вами я говорю только затем, чтобы предупредить об этой замене и о том, что больше нарушений я не потерплю. Забудьте о Восьмой и обо всех остальных женщинах. Станьте, наконец, Пятым! И оставайтесь им. Остальное — не ваша забота. Это все.
— Я хочу знать, что произойдет с Мари, — медленно сказал я. Выкручиваться теперь не имело смысла.
