Максим Дегтярев - Ок-но
— Ну и что! — возмутился я. — Правая лапа устала, переложил в левую. Может он двурукий, как Виттенгер.
Яна посмотрела на меня с болью в глазах и спросила:
— Федр, ты в зеркало часто смотришься?
Было ясно, что назревает очередной наезд. Я предпочел не ввязываться.
— Объясняйте, только медленно.
— Я сам, — остановил Ларсон Яну. Она уже всплеснула руками, чтобы сказать «ну как это можно не понять!». — Федр, представь, что ты, проснувшись утром, обнаружил, что оба твоих ботинка на левую ногу. Что бы ты подумал?
Я на всякий случай взглянул на ботинки. Никаких изменений с ними не произошло. Сказал:
— Подумал бы, что накануне мы с Виттенгером взяли не свой вес.
— И ты бы ошибся! То есть тебе, конечно, видней — насчет накануне, я имею в виду. Но я бы предположил, что ночью твой правый ботинок побывал в четырехмерном пространстве, там он перевернулся, поэтому, вернувшись, превратился в левый.
— Хью, это называется белая горячка. Со мной такого никогда не бывало, поэтому ботинки всегда разные. Другое дело, что я их не всегда нахожу там, где оставил. Тут я спорить не стану, возможно, по ночам их ворует четвертое измерение. Такое объяснение меня даже больше устраивает, поскольку снимает с меня всякую вину. Если Татьяна вернется, повтори, пожалуйста, и для нее тоже, а то мне она не поверит.
— Он не обманывает тебя, Федр, — проникновенно сказала Яна. — С помощью четвертого измерения любое трехмерное тело можно преобразовать в его зеркальное отражение.
— О'кей, как говорит Алистер. Поверю на слово, но на досуге обдумаю.
— Обдумай, — кивнул Ларсон и продолжил лекцию: — Итак, мы установили, что тело, побывавшее в ростке алеф-измерения, способно вернуться в наше трехмерное пространство в несколько измененном виде. Говоря прямо — зеркально преображенным или отраженным — это как вам больше нравиться. Теперь хорошенько взгляните вот на этот объект…
На экране возникла рыхлая спираль метровой длины, похожая на изъеденную ржавчиной пружину.
— Ну и кто это? — спросил Шеф, которому уже начала надоедать вся эта тягомотина.
— Шеф, вас я мучить не буду. Это вирус Пака, увеличенный в десять миллионов раз. Без оболочки, разумеется. Внутренность, так сказать.
— Десять миллионов, десять в седьмой, — задумчиво проговаривала Яна, — Хью, — сказала она серьезно, — запиши, я первая догадалась.
— О чем? — усмехнулся Ларсон.
— Сейчас… Молекула ДНК вируса имеет вид левозакрученной спирали. Если поменять ориентацию спирали, то изменятся свойства вируса. Из безопасного он может превратиться в смертельный. Хью, ты полагаешь, что Пак-ХС с «Телемака» попал в росток алеф-измерения, вернулся оттуда в виде своего зеркального отражения и поэтому стал смертельным?
Шеф громко хмыкнул. Потупившись, Ларсон ответил:
— Так считает профессор Рассвел. Если бы Пак-ХС был обычным земным вирусом, то я бы сказал, что вывод Рассвела — чистейший нонсенс. Зеркальное отражение земного вируса нежизнеспособно. Но ундинский… да еще с невыясненной родословной! От ундинских тварей никогда не знаешь, что ожидать.
— Почему он тебе-то вдруг написал? — удивился Шеф.
— Федру… — кивнул в мою сторону Ларсон. — Федр передал письмо мне для изучения.
Я ответил скромным кивком.
— Давно?
— Во время обеденного перерыва. Вы ели сэндвич с фаонорелью, салатом и гранатовым соусом.
— Хью, я помню, что я ел, — обозлился Шеф. — Неизвестно, чем тебя кормили патолоанатомы… Впрочем, нет, это абсолютно не интересно. Хью, скажи-ка, а профессор не мог ошибиться?
— Для проверки, я под каким-нибудь предлогом попрошу биологов смоделировать поведение перевернутого вируса. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Так и сделай, — согласился Шеф.
— А как Рассвелу пришла в голову эта идея? — поинтересовалась Яна.
Ларсон взял со стола листочки с текстом письма Рассвела. Они дожидались своего часа с начала лекции.
— Вот он тут пишет… — Ларсон зашелестел страницами, отыскивая нужную. Одну из страниц он долго рассматривал, потом перевернул, снова посмотрел и отложил в сторону. — Вот, нашел… Федр прозрачно намекнул ему о крупных гравитационных аномалиях, а он их в свое время предсказывал… и еще вращающийся стул какой-то. Странный у него слог…
— Не забывай, — сказал я, — письмо предназначалось мне.
— В нем нет ничего личного. Рассвел исходил из того, что Милн, установив причину заражения, сослался на него не случайно. Биолог усмотрел в микроскоп подтверждение какой-то гипотезы, выдвинутой Рассвелом. Но Рассвел никаких биологических гипотез не выдвигал, в отличие от космологических, которых у Рассвела штук десять, если не ошибаюсь… Он их всех здесь на всякий случай перечислил. Вот он пишет: «не сомневаюсь, рано или поздно, но вы найдете им подтверждение.»
— Давай пока ограничимся вирусами, — предложил Шеф.
— Да, но он пишет, что вирусы — это только начало…
— А что нас ждет впереди? — испуганно спросила Яна.
— Список прилагается, — Ларсон издалека показал Яне последнюю страницу письма.
— Дашь потом посмотреть, — попросила она.
— Дам, конечно.
Ларсон направился к нам. Яна протянула руку за листочком, но Ларсон, не замечая протянутой руки, подошел ко мне. Тогда Яна взяла из воздуха невидимый лист, помахала им, пробежала глазами, скомкала в кулаке и убрала кулак под себя. Единственным зрителем этой пантомимы был я.
— Федр, — сказал Ларсон, — никак не пойму, причем туту вращающийся стул.
Я пробежал глазами абзац письма.
— А, ясно! Я пересказал Рассвелу видеозапись последних минут жизни Милна. Биолог покрутился на стуле, изображая вирус, попавший в росток алеф-измерения. Как мало, оказывается, нужно, чтобы совершить гениальное открытие!
— Ошибаешься, — возразил Ларсон, — взгляни на первые страницы.
— Да видел я их. Сплошь одни формулы. Поэтому и отдал тебе.
— Это был разумный шаг, — и Ларсон самодовольно усмехнулся. Эту усмешку я не мог так просто оставить.
— Хью, хороший начальник это не тот начальник, который умеет все делать сам, а тот, который умеет правильно озадачить своих подчиненных. Правда, Шеф?
— Воистину ты набираешься ума, — поддержал меня Шеф. — Итак, что же получается. Безобидный Пак-ХС попадает в росток алеф-измерения. Он попадает туда целиком, потому что Рассвел еще пять лет назад предупреждал, что сечение ростка может достигать одной десятитысячной миллиметра. Его никто не поддержал, но теперь выясняется, что не только вирусы, но и шкатулки способны пролезать в алеф-измерения. Правда, в отличие от вируса, шкатулка к нам не вернулась. Вирус вернулся в измененном состоянии. В этом состоянии он стал смертельно опасен. Однако, это не дает ответ на вопрос, почему Кастен-Стахов убил Милна. Чтобы помешать Рассвелу сделать открытие? Навряд ли…
