Андрей Бондаренко - Антиметро
— Я справлюсь! — заверила Таня. — Все сто ампул вырву зубами!
— Верю! Мобильная группа выходит через три часа…. Я сказал — через три! А сейчас всем спать и набираться сил! Я имею в виду — списочному составу мобильной группы…. Беловы, попрошу разойтись по разным помещения! Термин "спать" — в данном конкретном случае — означает только спать, и ничего другого…. Остальным — заняться текущими делами!
Все уже поднялись на ноги, собираясь дисциплинированно покинуть кабинет подполковника, когда Василий Васильевич, хлопнув ладонью по лбу, выдал:
— Товарищи! Мы же забыли обсудить ещё один очень важный вопрос! А именно, неординарные последствия от многократного применения усыпляющего газа Эн-09/15. Насколько я понимаю, у майора Белова есть важная информация, касающаяся этого неизученного аспекта….
— Отставить! — вяло и расслабленно велел Мельников. — Этот вопрос мы обсудим несколько позже, после возвращения мобильной группы с задания. Эн-09/15 подождёт и никуда не денется…. Тем более что его использование — в ближайшее время — полностью исключено. Для этого нет ни малейших оснований и уважительных причин…
Глава восемнадцатая
Старый служака — во всей своей красе
Сон был — как сон. Совершенно обычный и рядовой, такие ему снились десятками — за год. Вечнозелёные острова, фрегаты, корветы и бригантины, несущиеся под всеми парусами — куда-то, в неведомую даль. Нежно-лазоревый горизонт — в том месте, где безбрежное тропическое море радостно встречалось с сонным утренним небом. Белоснежный песок заброшенного пляжа, нежный шёпот ласкового прибоя. Лукавый взгляд — тёмно-зелёных глаз — из-за молодых листов банановой рощи. Стаи разноцветных, беспокойных и крикливых попугаев, беззаботно перепархивающих с ветки на ветку…
Пожилой человек — с лицом, испещрённым багровыми шрамами — сидящий на чёрном базальтовом валуне, пел, бодро терзая струны старенькой гитары, немудреную песенку:
И шум морской волны — как грохот барабана.
И чайки резкий вскрик — как глас иной трубы.
И чёрный флаг вдали — знакомого корсара,
Маячит — приближением беды.
А значит — все наверх!
И ставить быстро — кливер!
Рубите якоря, и курсом — на восход!
И часа не пройдёт,
Как наш весёлый клипер
В туманных лабиринтах — пропадёт.
Прощай же навсегда — девчонка из таверны!
И грусти кутерьму — уж разбудил прибой.
Превратностям судьбы — я, всё-таки — не внемлю…
Налей стаканчик рома — шустрый бой!
И будет всё — лишь, так!
Лишь, так — и не иначе!
Свобода — ты сестра, одних со мной кровей!
Но, вот…. окончен сон. И дождик… тихо плачет.
На стёклах… тесной камеры… моей…
Вежливый толчок в плечо, второй толчок — уже гораздо более ощутимый и настойчивый.
— Чего надо, боцман? Давненько по зубам не получал? — сквозь сон поинтересовался Артём. — Норд-вест крепчает? Пусть с передних мачт уберут все нижние паруса. Убрать топселя! У грота и стакселей взять рифы! Концы крепить тщательно, без слабины!
— Эй, господин адмирал! Очнитесь! — сквозь пелену сна донёсся весёлый голос. — Все корабли давно уже сгорели и пошли ко дну, нынче нас с вами ждут сугубо подземные дела. Но, тем не менее, более чем — важные…. Просыпайтесь, адмирал! Генералиссимус Мельников будут недовольны и сердиты. Кстати, ваша беспокойная графиня уже полностью готова к славной эскападе! Слышите — этот настойчивый и уверенный стук в двери? Ещё пара минут — и дверь, непременно, падёт! К ногам античных героев, ясен пень…. Гы-гы-гы!
Дверь, действительно, содрогалась от увесистых ударов.
— Открой, боцман, — посоветовал Артём. — Сломает же. Подполковник потом будет ругаться и стыдить. Зачем его нервы — и без того тонкие — напрягать лишний раз?
— Это точно! — согласился Лёха. — Руководство надо беречь и неустанно лелеять. Иначе, обязательно, пришлют новое. А к нему надо будет отдельно приспосабливаться. Мать его! Кстати, командир…. Форма, оружие и прочие штуковины лежат-висят на стуле…. Ну, так чего? Отпирать?
— Отпирай…
— О, господи! — отшатнулся в сторону Никоненко. — Также и зашибить, ненароком, можно…. Э-э, прекращайте безобразничать! Татьяна Сергеевна! Я дверь вам не для того открывал…. А у тебя, Тёмный, вид дурацкий — до полной невозможности…
"Естественно, что вид дурацкий", — понятливо вздохнул внутренний голос. — "Целоваться с бойцом ГРУ, экипированным по всей форме и увешанным оружием — по самое не могу? Дело, знаете ли, непривычное…. А зачем ей, интересно, два ножа? Надо думать, что в каждом кармане имеется по пистолету…".
— Душа моя, а сколько ты прихватила с собой гранат? — заглядывая в любимые тёмно-зелёные глаза, поинтересовался Артём.
— Четыре штуки, — честно призналась Таня. — Одну зажигательную, ещё одну с нервнопаралитическим газом и две обычных…. А что, маловато будет? Я, если что, могу….
— Вполне достаточно! — торопливо заверил Артём. — Сейчас я в темпе переоденусь, распихаю по карманам разные полезные штуковины, и можно будет выступать в поход. Кстати, как там наш отважный физик-ядерщик Фюрер? Готов к предстоящему мероприятию?
— Может быть, — пожал плечами Лёха. — По крайней мере, минут двадцать назад Петька Борман пошёл к нему в палатку. То бишь, понёс обмундирование и рюкзак с новыми физическими приборами.
— Как тебе Пётр?
— Не могу, командир, дать однозначную оценку этому юному индивидууму. С одной стороны, парнишка старательный и сообразительный. Всё, как говориться, схватывает на лету. А, с другой…
— Мутный он какой-то, — высказалась Татьяна. — И глаза очень, уж, подозрительные — с характерной ленинской хитринкой.
— В самую точку, Татьяна Сергеевна! Браво! Вот, что значит — генеральская племяшка…
— В морду захотел, капитан недоделанный? Так это — без всяких проблем. На раз-два прилетит!
— Молчу, молчу…
На платформе их ждал неожиданный и малоприятный сюрприз.
— Занемог Фюрер, — хмуро сообщил стоявший рядом с нужной палаткой мордатый сынок Горыныча. — Общая слабость, повышенная температура, головная боль, регулярная тошнота…. Вот, слышите? Опять блюёт, родимый…. На лицо — все симптомы первой стадии заражения бешенством. Впрочем, пустынные волки Фюрера не кусали. Может, и пронесёт…. Скоро придёт Хантер с носилками, мы с ним отнесём заболевшего товарища в госпиталь, на обследование. Давайте, я заменю Фюрера? Хотя, по физике у меня всегда были сплошные трояки, щедро разбавленные парами…
