Песах Амнуэль - Салат из креветок с убийством
— Я прочитал этот рецепт, — сказал Хан. — Точнее, увидел в рентгене и переснял. Прочитать не могу — я не полиглот, итальянский не учил.
— Рецепт на итальянском? — удивился Беркович.
— Именно.
“Отец говорил с ним на иностранном языке”, - вспомнил старший инспектор рассказ Иды Малаховской.
— Сейчас я к тебе спущусь, — сказал Беркович и поспешил в лабораторию судебной экспертизы, расположившуюся в цокольном этаже управления полиции.
На экране текст выглядел так, будто скопирован был не с бумажной страницы, а с глиняной вавилонской таблички.
— Действительно, итальянский, — сказал Беркович. — Вот, смотри: “verde” — это зеленый.
— Ты знаешь итальянский? — удивился Хан.
— Нет, конечно, — раздраженно сказал старший инспектор. — Но как-то я читал, что фамилия Верди происходит от слова “verde”, зеленый.
— А Россини от какого слова происходит? — поинтересовался эксперт.
— Не знаю. При чем здесь Россини?
— Смотри. Третья строчка снизу, видишь?
— Действительно! Послушай-ка, это хорошая идея, Рон. Ты можешь сделать мне копию рецепта?
— Конечно. О какой идее ты говоришь?
— Потом, — отмахнулся Беркович. — Надо кое-что проверить.
Домой он вернулся вовремя, Наташа накрывала на стол, Арончик играл в своей комнате, и Беркович сел за телефон.
— Могут звонить Кердманы, — сказала Наташа, — не занимай линию, пожалуйста.
— Я недолго, — пробормотал Беркович и набрал двенадцать цифр международного соединения. Комиссар Гвидо Карпани, с которым старший инспектор познакомился год назад во время расследования дела о таблетках “экстази”, к счастью, оказался на работе — в Милане время отставало из израильского на два часа.
— Ты можешь четко прочитать мне текст? — спросил комиссар, когда Беркович объяснил, что ему нужно. — Читай, а я буду переводить на английский.
Через четверть часа, когда в дверь позвонили, Беркович перечитывал текст рецепта овощного салата, а комиссар Карпани требовал, чтобы коллега обещал приехать в Милан на рождество и непременно побывать в “Скала” на опере Россини, который, как известно, был первым кулинаром своего времени, а не только первым оперным маэстро.
С гостями пришлось вести приятную, но не обязательную светскую беседу (почему-то сворачивавшую на проблемы преступности в Израиле), и лишь ближе к полуночи, когда Кердманы уехали (Инга помогла Наташе помыть посуду, а Леня помог Борису расставить по местам мебель), Беркович сел в кресло и углубился в чтение.
Да, это был рецепт, принадлежавший самому Джоаккино Россини. Наверняка один из сотен рецептов, оставленных великим композитором. Скорее всего, никакой тайны в нем не содержалось: какие тайны, если все рецепты Россини давным-давно опубликованы и прокомментированы?
— Ты решил на досуге приготовить салат? — спросила Наташа, заглянув мужу через плечо.
— Я решил на досуге найти убийцу, — сказал Беркович и отправился в спальню, так и не объяснив жене, что имел в виду.
Приехав на следующее утро в управление, старший инспектор позвонил в аэропорт и сказал, что скоро к ним явится сотрудник из управления полиции с полномочиями посмотреть списки пассажиров, улетевших в Италию за последние двое суток. И если возможно, списки пассажиров, чьи рейсы предстоят сегодня.
К Йоси Шпильману, шеф-повару ресторана при отеле “Парадиз”, Беркович поехал сам. Не так давно старший инспектор спас Шпильмана от ареста, доказав его непричастность к скандальной истории, связанной с борьбой тель-авивских мафиозных кланов, и отношения между кулинаром и полицейским с тех пор были прекрасными.
— Вот, — сказал Беркович, положив перед Шпильманом листок с переводом. Они сидели в кабинете шеф-повара, из кухни доносились аппетитные запахи, и Шпильман успел предложить Берковичу отобедать за счет заведения, от чего старший инспектор успел отказаться. — Это рецепт, предположительно от самого Россини. Что в нем такого, из-за чего можно убить?
— Убить? — Шпильман поднял на Берковича внимательный взгляд. — Вы говорите о Малашевском?
— Вы знаете о том, что случилось?
— А кто не знает? — пожал плечами Шпильман. — Все газеты пишут… Значит, его убили из-за этой писульки?
— Возможно, — уклончиво сказал Беркович. — Я повторю вопрос: есть ли в этом рецепте что-то необычное?
— Конечно, — немедленно отозвался Шпильман. — Видите ли, старший инспектор, я тоже коллекционирую рецепты, не по долгу службы, кстати, а по велению души…
— Знаю, — кивнул Беркович, — потому я к вам и приехал.
— И правильно поступили! Это рецепт Россини, все верно. Овощной салат. Вполне кошерный, кстати, здесь нет ничего мясного. Типичный салат “парве”. Опубликован еще при жизни композитора. Но вот в чем проблема с этим салатом: он очень невкусный!
— Невкусный? — поразился Беркович. — Салат, приготовленный самим Россини?
— Да, его готовили много раз, жуткая гадость, говорят. Спрашивали, кстати, самого композитора, когда он был жив, и получили ответ: “Замечательный салат, господа, просто нужно понять его тайну!”
— Тайна салата? И в чем она заключается?
— Понятия не имею, — признался повар. — Но вот я вижу… Здесь есть фраза, которой нет в книге. Погодите…
Шпильман подошел к стеллажам, занимавшим всю стену в его маленьком кабинете — там стояли кулинарные книги на нескольких языках, среди них Беркович с удивлением увидел знаменитую “Книгу о здоровой пище” сталинского еще издания — огромную, со множеством цветных иллюстраций.
— Вы читаете по-русски? — спросил старший инспектор.
— Очень плохо, — отозвался Шпильман, прохаживаясь вдоль полок. — Если вы имеете в виду этот том, то мне он достался от Миши Бокштейна, мы работали вместе лет тридцать назад, когда Миша приехал в Израиль из Москвы, а я стажировался у Бескина, вы его не знаете, в свое время это был… Ага, вот!
Шпильман снял с полки небольшой, красиво оформленный томик, на обложке которого большими буквами было выведено “Gioacchino Rossini”. Найдя нужную страницу, Шпильман показал рецепт Берковичу. Написано было по-итальянски, но Беркович разглядел отличие: в книжном варианте не хватало небольшого абзаца в конце текста.
— Здесь нет этой фразы, — сказал Беркович. — “Моя шестая соната для струнных — замечательное сопровождение этого вкусного и полезного блюда”.
— Да, — подтвердил Шпильман. — Должно быть, Шай переписал себе в тетрадь текст не из этой книги. Возможно, был какой-то другой вариант. Салат можно, конечно, есть и под звуки сонаты, и под звуки тарантеллы, это, знаете ли, уже не из области кулинарии…
