Эрве Жюбер - Танго дьявола
Только один стол выпадал из атмосферы общего веселья. За ним обсуждались серьезные дела.
— Фулд составил черный список, в который занесены все наши имена, — сообщил Ванденберг. — Пресса и милиция у него в руках. Если он не получит власть в воскресенье посредством выборов, он без труда возьмет ее силой.
— С ума сойти можно, — заметила Роберта, пробегая заявления о намерениях, которые излагал министр, пока она сидела на каторге. — Он действительно хочет спасти мир и остановить дождь?
— Он не устает вещать об этом, — пробормотал Пленк.
— А базельцы не возражают?
— Они ждут результата.
— Кстати, Исторический квартал оцеплен, — заявил Роземонд.
— Разве это не было уже сделано? — удивился Ванденберг.
— Разница в том, что теперь в него можно войти, но уже нельзя выйти. И подъем воды не изменит положения.
Пугающий образ базельцев, с карниза любующихся гибелью цыган, расстроил присутствующих.
— А если я его натурализую? — предложил Пленк. — Министрум Секуритум. Прекрасный образец с тонким нюхом и блестящей шерсткой… — Он нанес последний мазок в портрете метчика, над которым трудился добрых полчаса. — Образ убийцы, вернее, один из элементов, составляющих его.
Роберта взяла рисунок и вновь ощутила щекотку в предплечье. Она поспешила передать рисунок Ванденбергу. Тот передал его дальше. Рисунок обошел весь стол, когда к ним без разрешения, хромая, приблизился пират в серой фетровой треуголке.
— Привет всем! Меня зовут Железная Нога! — представился он. — Пью за ваше здоровье, люди с поверхности!
Бокалы звякнули. Ректор недовольно скривился. Пират примет участие в их разговоре, хотя тот был конфиденциальным.
— Предлагаю голосовать поднятием рук, — сказал Ванденберг, — так будет быстрее. Пункт номер один — мы по-прежнему хотим покинуть Базель? Если да, поднимите руки.
Решение было единодушным. Высказался и Железная Нога.
— Я понимаю вас. Этот город — настоящая дыра…
И громко расхохотался. Ванденберг гневно посмотрел на него.
— Сотня человек, семьи и симпатизирующие, выразили желание сопровождать нас, — уточнил он. — Надо организовать их перевоз… — Он постучал по столу ладонью и продолжил, глядя на колдунью. — Пункт номер два: надо ли вывести метчики из строя? Если да, поднимите руки.
Опять единогласие.
— Придется саботировать установки Переписи, — предложил Роземонд.
Пленк, держа в руках свое произведение, сложил рисунок и поднес к керосиновой лампе на столе. Бумага вспыхнула, и пепел взлетел над их головами.
— Это мы рассмотрим позже, — проворчал Ванденберг, который понятия не имел, как приступить к делу. — Пункт номер три — ребенок. Ребенок… — Он потер глаза. — Как быть с ребенком? — Роземонд рассказал конспираторам о действиях Баньши и Барнабита. — Должны ли мы его устранить?
— Устранить? — воскликнул Роземонд. — Если бы вы видели его так, как его видел я, то не говорили бы об устранении .
— Точно, — сказал пират. — Ребенка берегут пуще зеницы ока. Говорите лучше о воплощенной невинности, господин ведущий.
Железная Нога порылся в карманах шинели и достал кисет. Насыпал в свою кружку добрую горсть пушечного пороха, перемешал и залпом выпил гремучую смесь. Щеки его воспламенились. Ванденберг смотрел на него, обхватив голову руками. Ему хотелось забыть о присутствии этого человека за их столиком.
— Итак, мы уничтожаем Перепись, покидаем Базель и оставляем ребенка в живых, — подвел он итог.
— Мы уничтожаем Перепись, покидаем Базель и увозим ребенка с собой, — поправил его Роземонд.
Сидящие за столом уставились на профессора истории. Никто не произнес ни слова.
— А голема тоже забираем с собой? — через некоторое время спросил Пленк. — Мне хотелось бы его изучить.
— Он обернется против своего создателя и исчезнет, — сказал Ванденберг. — Именно так заканчиваются все воскрешения этого чудовища.
— Я повидал во время скитаний немало решительных парней, но должен сказать, слово Железной Ноги, вы бьете все рекорды скорости, чтобы пойти на абордаж.
— Лучше не скажешь, — кивнул ректор, осторожно ударяя бокалом с «Фламелем» о кружку пирата — он очень боялся взрыва.
Музыка стала громче. Разговор возобновился. Роберте захотелось подышать свежим воздухом.
— Пошли, — предложил Роземонд. — Немного пройдемся.
Они вышли из задымленной таверны и двинулись по наклонной галерее, которая вела к своду. Шум празднества, эхом несущийся по нефу, постепенно стихал.
— Что скажете о небольшой прогулке по лесу? — спросил Роземонд.
— Здесь есть и лес?
В своде было проделано отверстие. Они преодолели его и оказались на чердаке Мюнстеркирхе.
Здесь лежали целые бревна, очищенные от коры и подготовленные к сборке, чтобы подпереть крышу. Этот фантастический склад освещали слабые лампы. Сверху доносились храпы, стоны и хихиканье.
— Наверху развешаны гамаки. Мы заночуем в одном из них.
Дерево потрескивало. Роберте казалось, что собор двигается. И она прижалась к Грегуару.
— Не беспокойтесь. Вода не может нас затопить.
— И мне все же немного страшно, — жалобно вымолвила она.
— Пойдем поглядим на Базель.
Они дошли до простейшего подъемника, который, двигаясь внутри колокольни, вынес их на чистый воздух. Вода плескалась метрах в двух под ними.
— Мне надо забрать вещи, — вслух подумала Роберта. — Фотографии. И Вельзевула.
— Я кормил его в ваше отсутствие.
— Спасибо. Но вынужденная диета пошла бы ему на пользу.
— А ваш попугай?
— Мой попугай… — Она прижалась к Роземонду, схватила его за руки и с наслаждением втянула йодистый запах лагуны. — О, Грегуар! Как мне вас недоставало! Как я боялась вас потерять!
— А я, милая моя…
Настал час нежностей. Но в возбужденном мозгу Моргенстерн еще оставалась куча вопросов.
— Пленк сказал, что сближение с пиратами — дело ваших рук?
— Вы больше не работаете в Криминальном отделе.
— Простите. Я не знала, что разделяю ложе с преступником.
Роземонд, зная ее упрямство, решил тут же дать объяснения:
— Пираты на плавучем рынке являются обычными торговцами. Только у них можно раздобыть «Лакрима Кристи», свежие креветки и необычные сыры.
— Сколько вам лет? — внезапно спросила Роберта. Она не помнила, чтобы задавала ему этот вопрос.
Он, должно быть, имел большое значение, потому что Грегуар не ответил или дал ответ мысленно.
— Я уже давно перестал вести счет уходящим годам.
Он нежно поцеловал ее в лоб, прямо в шишку — воспоминание о столкновении с автомобилем Мартино.
— Ой!
По всему ее телу побежали искорки боли. Если бы у нее под рукой был тюбик с касториумом…
