Алексей Калугин - Чем черт не шутит
– Каштаков! Ты хоть соображал в тот момент, что вы делаете? Это же преступление!
– Ну… Не мы же его убили…
– Охотно верю! Но вы пытались скрыть тело! Да какое там пытались! Вы это сделали! Для чего? Чтобы помешать следствию?
– Нет!
– Да любой прокурор докажет, что именно этого вы и добивались! Как дважды два!
– Но… У нас не было никаких мотивов.
– Серьезно? – ехидно прищурился Малинин. – А как же вы тогда оказались в то самое время и в том самом месте, где ангелы и демоны устроили сходку?
– Это была не сходка. Святоши следили за демонами. Им нужен был Челин.
– Как вы с Гамигином там оказались?
– Я посадил клопов на тех и на других. И когда мы увидели, что все они направляются к одному и тому же месту, мы тоже решили туда съездить.
– Ага! Вот просто так решили съездить? Просто посмотреть, что там делается? Спонтанное, так сказать, решение?
– Абсолютно спонтанное. Мы сидели в «Оскаре Уайльде»…
– Не ври мне про «Оскара»!
– Да честное слово, господ… товарищ полковник! Мы сидели в «Оскаре Уайльде». У нас даже машины своей не было, пришлось позаимствовать у хозяина.
Малинин тяжело вздохнул, подался назад, ладонью потрогал чайник и ткнул пальцем в кнопку выключателя.
– Каштаков, я разочарован, – сообщил он мне обескураженно. – На что ты вообще надеялся?
– На вас, товарищ полковник, – ответил я первое, что пришло в голову.
К моему удивлению, ответ Малинину понравился. Он улыбнулся, приосанился, и взгляд его подобрел. У меня даже мелькнула мысль, а не испытывает ли он ко мне отцовские чувства? Насколько я знал, своей семьи у Малинина не было. Должно быть, потому что он всего себя отдавал работе. Как и полагается истому чекисту.
– Что покойник собирался продать демонам?
– Не знаю.
– Снова врешь, Каштаков?
– У него ничего при себе не было.
– Что, вообще ничего?
– Бумажник с мелочью и удостоверением личности.
– И все?
– Все. Должно быть, информация, которую он собирался передать демонам, была у него в голове. Поэтому ангелы и пристрелили его – были уверены, что это самый надежный способ перекрыть канал утечки информации.
– Так. – Малинин в задумчивости постучал пальцами по столу. – Значит, нам по-прежнему ничего не известно о том, из-за чего вся эта кутерьма? Я верно излагаю, Каштаков?
– Верно, госп… товарищ полковник.
– И никаких соображений у тебя на сей счет нет?
– Если б были…
Не закончив фразу, я сделал некий неопределенный жест рукой. Который при желании можно было истолковать и как символ моего отчаяния, и как просьбу о снисхождении.
– Ладно, Каштаков. Тащи сюда документы и бумажник покойника!
– Вячеслав Семенович, а нет ли у вас какого-нибудь спецсредства, чтобы взбодриться малость? А то я совсем плохо соображаю. Спал меньше часа.
– Зыренко! – окликнул Малинин одного из людей в сером.
– Я, товарищ полковник! – браво отозвался тот.
– «Два-двенадцать» у тебя при себе?
– Так точно, товарищ полковник!
– Выдай две капсулы.
Зыренко тут же оказался возле стола.
Странная у него была походка. Не бег и не ходьба, а нечто среднее. Он не крался, а будто скользил над полом, касаясь его лишь за тем, чтобы получить импульс для дальнейшего движения. Интересно, где это он так научился?
Я протянул ладонь. Зыренко открыл белую пластмассовую тубу и вытряхнул из нее две продолговатые красно-белые капсулы.
– А что это? – спросил я на всякий случай.
– Средство «два-двенадцать», – отчеканил Зыренко.
– Ну да, конечно, – кивнул я, кинул капсулы в рот и запил чаем.
Когда я поставил кружку на стол, место, где секунду назад находился Зыренко, было пусто. А сам он стоял на своем боевом посту. Как будто и не покидал его никогда.
Прикрыв глаза, я прислушался к собственным ощущениям. По тому, что мне совершенно не хотелось открывать глаза, можно было догадаться, что средство «два-двенадцать» еще не подействовало.
– Я жду, Каштаков, – напомнил о себе Малинин.
Я сделал успокаивающий жест рукой – мол, все в порядке, и я тоже, – собрал волю в кулак, открыл глаза и поднялся со стула.
Сейф был спрятан за прикроватным комодиком. Отодвинув его, я набрал шифр и достал из сейфа бумажник Челина. Предварительно вынув из него использованный транспортный талон и фотографию кошки. Малинину они, скорее всего, были ни к чему, а нам с Гамигином могли пригодиться. Ну, никак не верилось мне в то, что Челин просто так повсюду таскал с собой фотографию любимой кошки! К тому же и выглядела фотка, будто сделана была совсем недавно.
Вернувшись на кухню, я положил бумажник перед полковником.
Малинин внимательно осмотрел его со всех сторон. Старый, дешевый, затертый бумажник. Монограммы на такие не ставят. Заглянул внутрь, но деньги доставать не стал. Тщательно прощупал – не спрятано ли чего под подкладку. Захлопнул и сунул в карман.
– Ну, а теперь – труп.
– Труп?
У меня вдруг появилась дурацкая мысль, что полковник Малинин уверен, что труп спрятан у меня под кроватью. Причем, это не труп Челина, а какой-то другой. Быть может, мне его подсунули пока я спал?.. Бред какой-то! Определенно, «два-двенадцать» не действовало.
– Ты что, собираешься его на колбасу пустить? – усмехнулся Малинин.
– Нет, но…
– Какие еще у тебя есть возражения?
Я задумался. Как следует задумался.
– Никаких.
– Тогда я заберу у тебя труп. – Пауза. – Не возражаешь?
– И что потом?
– Потом будет возбуждено уголовное дело об убийстве гражданина Челина.
– Мне придется выступать как свидетелю?
– Может, как обвиняемому. Тут уж, как фишка ляжет.
– В каком смысле?
Мне вовсе не хотелось быть свидетелем. Не говоря уж об обвиняемом.
– Не дрейфь, Каштаков, – ободряюще подмигнул полковник Малинин. – Скорее всего, твои услуги не потребуются. Я думаю, дело будет переведено в категорию «Ц».
– Что это значит?
– Это значит, что оперативно-разыскные мероприятия сведутся в основном к дипломатической переписке. Мы будем требовать у Ада и Рая официальных разъяснений по данному инциденту, они будут отвечать, что понятия не имеют, о чем идет речь. И продолжаться это будет до тех пор, пока всем не надоест. Вот если б вы вместе с Челиным еще и святошу с собой прихватили… Хотя, нет, все равно отвертелись бы.
– А что нужно, чтобы прищучить их?
– Тебе очень этого хочется?
– Пока нет. Но кто его знает.
– В таком случае, действовать нужно в обход официальных каналов. Если вдруг возникнет такое желание, обращайся ко мне. Я помогу.
На лице полковника обычное для него хитроватое выражение. Поди пойми, говорит он серьезно или же это один из образчиков его знаменитого казарменного юмора.
