Татьяна Коростышевская - Белый тигр в дождливый вторник…
— Он что-то говорит? — Видящая села поудобнее. — Ты его слышишь? Странно…
Вера пожала плечами, не зная, что на это ответить.
— Ладно, Вера Лисицына, будем считать, что ты меня победила. Я отвечу на твои вопросы.
Доктор Бобич страдал. От унижения и беспредельного стыда, этим самым унижением вызванного.
— Не кричи! У меня сердце слабое, спровоцируешь приступ, придется «скорую помощь» вызвать.
Марта зашипела рассерженной кошкой и щелкнула собеседника по лбу.
— Ты когда делишки свои проворачивал, про сердце не думал!
— Я осознал, — потирая лысину, бормотал доктор. — Осознал и покаялся. И даже прощения попросил.
— Значит, говоришь, Вера неизвестно где, неизвестно с кем, а дозвониться до нее не получается?
— Ну, в общих чертах…
— Ты поэтому весь вечер телефон из рук не выпускал?
— Именно.
— А почему раньше не сказал, вместо того, чтобы плюшками закидываться?
— Волновать не хотел. К тому же выпечка у тебя всегда отменная.
Марта фыркнула, пошарила на комоде, разыскивая свой мобильный телефон.
— Если она и мне не ответит, я тебя… Алло! Вечер добрый! Неужели я номером ошиблась? Я Верочке звоню, внучке своей!
Бобич подобрался, пытаясь услышать, что отвечает Марте ее невидимый собеседник.
— Рюкзак в такси забыла? Вот растеряха! — Женщина дробно хохотнула. — А вы… Водитель! Чудесно! И куда вы девочку мою подвозили? Клуб «Каннам»?.. Это где? «Сайгон» раньше назывался? Нет, даже и тогда я туда не захаживала… Да что вы говорите, какой такой молодой голос?
Бобич поморщился и дернул Марту за рукав халата — «поторопись, хватит кокетничать».
Марта отмахнулась, продолжая телефонный разговор:
— Ну, давайте там и встретимся. Около клуба, да. Через час примерно. Я вас обязательно отблагодарю, да. И по счетчику заплачу. Да, спасибо вам большое. Номер машины мне еще продиктуйте, чтоб я вас сразу узнала. Нет, мне не нужно записывать, я запомню.
Женщина нажала на «отбой» и повернулась к Бобичу:
— Что бы ты без меня делал… Собирайся.
— А не тот ли это клуб, в котором наша с тобой общая подруга заседает? Женечка?
— Наверное, тот. — Марта накинула плащ прямо поверх шелкового халата, взяла с комода ключи от машины, опустила в сумочку мобильный телефон. — А что, боишься мести брошенной женщины, Гера?
Доктор достал из кармана черную бархатную коробочку, открыл крышку. В атласном углублении лежала крупная розоватая жемчужина.
— Ты опять за свое? Не было между нами ничего. Уж не знаю, что там тебе Евгения наговорила, но я никогда тебе не изменял.
Марта повернулась к двери.
— В любом случае это дело прошлого. Пошли, донжуан.
Марта припарковала машину на открытой стоянке, заглушила мотор.
— Маринка, тебе не кажется, что здесь что-то нечисто? — протянул Бобич с пассажирского сиденья.
Женщина внимательно посмотрела сквозь ветровое стекло на громаду ночного клуба.
— Обуздай свой старческий склероз и запомни: я теперь Марта. Нет, ничего необычного не вижу. А что? Руны? Магические сети?
— Время у нас детское — половина двенадцатого. — В подтверждение своих слов доктор кивнул на приборную панель.
— Правильно, мы меньше чем за час добрались.
— Почему нет людей? Смотри, вечер в разгаре, здание от музыки только что не подпрыгивает, а на улице никого нет — ни припозднившихся посетителей, ни охраны.
Марта еще раз внимательно посмотрела вокруг. Двери были закрыты, уличные фонари не горели, свет струился из витражных окон клуба.
— Да, странно. Погоди — вон, кажется, наше такси подъехало. Давай сначала рюкзак заберем.
Женщина потянулась к дверной ручке.
— Замри! — властно скомандовал Бобич. — Сначала я, потом ты, но только после моей команды.
Покряхтывая, доктор выбрался из машины, хлопнул дверцей. Марта замерла, ожидая указаний. Все-таки годы тренировок даром не прошли. Все как раньше — сначала видящие, потом бойцы, и только затем — в арьергарде — они, ведьмы. Женщина невольно улыбнулась; пожилую собачку не обучишь новым фокусам, зато старые она помнит наизусть.
Герман Бобич обошел автомобиль, стукнул носком ботинка переднее колесо, покачал головой, как бы сокрушаясь.
— До сих пор на зимней резине ездишь? — Он открыл дверцу с водительской стороны. — Все чисто. Можешь выходить.
— Все равно скоро опять зима, — ответила Марта, принимая руку доктора. — Микроавтобус заметил? Двадцать градусов на северо-восток.
— Да, есть ли там водитель, рассмотреть не могу — тонировка стекол слишком плотная.
Пожилая пара чинно двинулась через парковку к такси, поджидающему на другой стороне.
— Логотип какой-то на дверцах. — Марта щурилась, не отводя взгляда от микроавтобуса. — Звездочки, что ли…
— Добрый вечер! — улыбнулся водитель из-за открытой дверцы. — Вы, наверное, Марта Олеговна?
— Она самая, — ответил за спутницу доктор Бобич, доставая портмоне. — Мы очень вам благодарны. А телефон нашей проказницы где?
Пока мужчины шуршали деньгами и обменивались подходящими к случаю фразами, Марта молча стояла в сторонке.
— Муж недаром вас так ревнует, — весело обратился к ней таксист. — За такой красоткой глаз да глаз нужен.
— Скажете тоже…
Из-за микроавтобуса показалась человеческая фигура. Мужчина, с ног до головы одетый в черное, уверенно шел в их сторону.
— Это созвездия, Гера, — вдруг проговорила Марта. — Зодиакальные созвездия. Спасибо, молодой человек. Вы бы ехали отсюда побыстрее.
Она приветливо кивнула таксисту.
— Я не тороплюсь, — ответил тот. — Вдруг еще успею клиента до конца смены подобрать.
— Ну, это вряд ли, — сказала Марта, разворачиваясь в сторону незнакомца. — Точно — нет.
Приближающаяся фигура подняла руки, в вышине, над переплетениями электрических проводов что-то блеснуло. В следующее мгновение такси окружили.
Нападавшие действовали четко и слаженно. Таксист обмяк, получив точечный удар в шею.
— Спокойно, не дергайтесь, — шепнул Марте одетый в черное парень, заведя ее руку за спину. — Пройдемте. Мы просто хотим поговорить.
Герман Бобич явно боролся с почти неодолимым желанием сбежать. Он прижал к груди Верин рюкзачок и мобильный, свободной рукой нащупывая в кармане дымную сферу, чтобы облегчить отступление. Марту уже вели к микроавтобусу. «Ну же, Гера, ты все равно ничем ей не поможешь. Беги, Гера, беги!» Доктор зажмурился и ударил себя по щеке открытой ладонью. «Трус! Тряпка!»
— Не трогайте меня. — Он поднял свободную руку над головой. — Я сам пойду.
