Анна Орлова - Любовь до гроба
София и Ярослав замерли на месте, во все глаза наблюдая за необыкновенным зрелищем. Поначалу молодая женщина взглянула на господина Рельского, привычно ожидая от него пояснений (мировой судья обладал воистину энциклопедическими знаниями и хорошо знал традиции кочевников), однако тот был совершенно увлечен увиденным и не заметил вопрошающего взгляда.
– Встаньте! – спокойно и повелительно распорядился дракон, и от силы, зазвучавшей в его голосе, Софию пробрала дрожь. Гудение пламени, мгновенно пожирающего высоченные сосны, сытое хлюпанье лавы и тихое шипение домашнего, прирученного костра – все это вдруг послышалось в хрипловатом баритоне Шеранна.
Ромарэ беспрекословно послушались, однако продолжали смотреть на него с немым почтением.
– Приветствую тебя, сын стихии! – вновь уважительно склонился один из старейшин (по крайней мере, так сочла София). – Добро пожаловать. Наш дом – твой дом, наш хлеб – твой хлеб, наше небо – твое небо.
«Они привечают его так, будто он бог, спустившийся к простым смертным», – подумалось Софии.
На вид они мало чем отличались от привычных ей орков: та же хищная красота, золотистая смуглость кожи и изящество движений. Женщины ромарэ, в отличие от правоверных орчанок, не носили чадры и закрытых одежд, а были облачены в пестрые наряды, украшенные многочисленными воланами, бисером и монетками.
– Да будет с вами благословение Огня и Воды, Земли, Воздуха и Льда! – торжественно ответил дракон, и ромарэ как-то разом вдруг заулыбались.
Госпоже Черновой показалось, что они готовы тотчас же пуститься в пляс от радости.
– И тебя приветствуем, господин, – повернулся к мировому судье все тот же старик, склонив голову.
Господин Рельский ответил милостивым кивком.
В последнюю очередь рома поклонился Софии.
– Мы рады тебя видеть, шувихани!
– Это что-то вроде «ведающая сокровенным знанием», – негромко пояснил ей на ухо Ярослав.
Молодая женщина вздрогнула, почувствовав на своей щеке дыхание мужчины, но тихонько поблагодарила его, а потом грациозно поклонилась. Пожалуй, это было не совсем уместно, но ничего иного ей в голову не пришло.
– Я Джанго, баро[43] этого клана. Разделите с нами хлеб, – повел рукой старейшина в сторону повозок, рядом с которыми горели костры и прямо на земле лежали яркие скатерти. По-видимому, все было заранее готово к приему дорогих гостей.
– Откуда вы знали, что мы приедем? – не сдержала любопытства София.
– Наша шувихани вчера сказала, – обернувшись к ней, охотно откликнулся старейшина.
Вопреки предубеждению госпожи Черновой, в таборе было ничуть не грязнее, нежели в любом другом селении. Разве что в глаза бросалось, что дети бегали почти обнаженные, едва прикрытые какими-то неимоверными тряпками и пестрыми короткими рубашонками. Но они были, по-видимому, удовлетворены своею участью. Внимательно оглядевшись и немного понаблюдав за окружающей жизнью, гадалка убедилась, что малышей здесь всячески баловали и потакали их прихотям.
Вообще, ромарэ больше всего походили на диковинных птиц в ослепительно-ярком оперении, которые до невозможности странно смотрелись в спокойном пасторальном пейзаже севера Мидгарда. И казалось, что через мгновение яркая стая взовьется в небо, гортанно перекрикиваясь на своем птичьем наречии…
Дорогих гостей усадили у костра рядом с кибиткой старейшины и принялись от души угощать «деликатесами». Госпожа Чернова с опаской взглянула на накрытый «стол», выискивая хоть какое-нибудь знакомое блюдо.
– Попробуй, вкусно, – произнесла юная рома в карминовом платье, бесцеремонно накладывая еду на тарелку Софии.
Здесь ко всем обращались на «ты», и это шокировало госпожу Чернову, привыкшую, что даже супруги именовали друг друга на «вы».
Молодая гадалка беспомощно взглянула на господина Рельского, но тот лишь подбадривающе ей улыбнулся. Что ж, отказываться было невежливо. Госпожа Чернова с опаской попробовала подношение, но, надо признать, кушанье оказалось вкусным, хотя и слишком острым и пряным.
Увидев, что женщина доела угощение, дракон на мгновение отвлекся от разговора с баро и поинтересовался с насмешкой:
– И как вы нашли тушеного ежа?
– Тушеного… ежа?! – переспросила госпожа Чернова, тяжело сглатывая.
– Именно, – безжалостно подтвердил дракон. – Это традиционное блюдо ромарэ.
Шеранну определенно доставляло удовольствие ее дразнить и выводить из равновесия!
С трудом утихомирив взбунтовавшийся желудок, София произнесла холодно:
– Благодарю за заботу. Все было очень вкусно!
Ромарэ вокруг разулыбались, видимо, польщенные комплиментом.
– Положите мне еще кусочек, пожалуйста, – мужественно попросила молодая женщина, не обращая внимания на смешок дракона. И, не в силах совладать с любопытством, выпалила: – А вы можете рассказать мне больше о ромарэ?
– Ты разделила с нами хлеб, – спрашивай, – величаво кивнул баро.
Шеранн спрятал улыбку, явно сомневаясь, можно ли ежа считать хлебом.
– Почему вы так уважаете драконов? – задала София самый животрепещущий вопрос.
Рома отставил тарелку, вытер жирные пальцы и только потом начал рассказывать.
– Мы приемные дети стихий, а драконы – родные. Мы обязаны почитать их, как младшие старших. – Видя, что София ничего не поняла, Джанго продолжил: – Мы веруем в пять стихий. Легенда гласит, что они особенно любят ромарэ за веселье и талант и потому не стали привязывать нас к клочкам земли, как другие народы, а подарили для жизни весь мир. Потому мы и кочуем – чтобы сполна воспользоваться этим даром. Взгляни. – Он достал из-под бирюзовой рубашки темную ромбовидную пластину на цепочке, изукрашенную замысловатым рунным узором. Более всего она походила то ли на компас, то ли на странные часы с одной стрелкой, но, по видимости, не являлась ни тем, ни другим. Судя по тому, как бережно баро обращался с амулетом, то была истинная реликвия. – Вот эта стрелка всегда указывает нам путь. Куда смотрит она, туда должны идти мы.
Он произнес это с таким спокойствием и гордостью, что София замерла, невольно передернувшись при виде небольшой вещицы в его руках. Любопытно, каково это – всю жизнь бросать все, что стало дорого, чтобы уходить дальше?
Но ведь и руны тоже указывают путь. Так чем же она сама отличается от ромарэ, послушно следующих своей судьбе?
– А если вы осядете где-то? – тихо спросила София.
– Мы исчезнем, растворимся в других народах, – отчеканил баро. – Нас слишком мало, и стоит нам потерять дар стихий – мы сгинем в безвестности.
