Ева Гончар - Нектар Полуночи
«Экранный» Многоликий что-то гневно говорил, женщина оправдывалась, и тут появилась ещё одна летающая машина, очень странная — маленькая хвостатая кабина на полозьях, над которой с бешеной скоростью вращался пропеллер. Машина зависла в воздухе. Внутри неё бок о бок сидели придворный маг и темнокожий парень с громоздким оружием в руках. Парень поднял оружие и прицелился в Короля. «Экранная» Принцесса беззвучно закричала и бросилась к отцу, чтобы прикрыть его собою от выстрела. Миг — и на её спине расплылось кровавое пятно!
Многоликий по эту сторону «экрана» издал взволнованный возглас, схватил Принцессу за руку, привлёк к себе — и в ту же секунду всё вспомнил!
— Мисс Паркер! — потрясённо выдохнул он.
— Джарод! — выдохнула она одновременно с ним и отпрянула.
Но руку не отняла.
Волшебное кино продолжалось, однако зрители утратили к нему интерес — они прекрасно знали, что будет дальше. Паркер потеряет много крови и чуть не отправится к праотцам, Джарод упустит драгоценные мгновения, угодит в Центр и свободу себе вернёт лишь много дней спустя… События прошлого уже не имели значения. Важно было разобраться в настоящем, где творилось что-то небывалое.
— Я сплю и вижу сон. Ты мне снишься! — помотав головой, сказала Паркер.
— Не всё так просто, — сжимая её пальцы, возразил Джарод. — Я думаю, сон у нас с тобой общий.
— Имеешь в виду, одинаковый? — уточнила она.
— Имею в виду, один на двоих, — ответил он с нервным смешком. — Сейчас мы здесь с тобою вместе.
— Что значит «здесь»?! — удивилась она. — Мои сны живут в моей голове.
— Обычно да, — проговорил он. — Но этот сон — необычный. Не знаю, где именно сейчас находятся твоё и моё сознания, но, я уверен, они находятся в одном и том же ментальном пространстве.
— Чушь! — возмущённо воскликнула она. — Так не бывает!
— Неужели? — усмехнулся он. — А фотографии чужих сновидений — бывают? Ставлю на что угодно, мисс Паркер, нам с тобой прислали одинаковые картины. Ночь, луна, плющ…
— Да, да… — дёрнула плечом она. — Но что это доказывает? Ты просто снишься мне, со всеми твоими безумными идеями… А может, и я тебе тоже снюсь, чудо-мальчик.
Они встретились взглядами. Её голубые глаза были полны изумления и скепсиса, его карие — искрились восторгом от фантастической догадки. «Как доказать, что у нас общий, именно общий, а не одинаковый сон?» — подумал Притворщик. «Чёрт возьми, вот это я уснула!» — подумала Паркер.
Снаружи, из-за неплотно закрытой двери донеслись какие-то звуки, похожие на шелест шагов и приглушённые голоса. Мужчина и женщина настороженно встрепенулись.
— Я придумал, как проверить мою гипотезу! — заторопился Джарод. — Сейчас я скажу тебе что-то такое, чего ты раньше знать не могла… чего не знает никто из твоих знакомых — номер моего телефона. Проснёшься и позвонишь. Если я отвечу, значит, мы не просто видим друг друга во сне — мы с тобой контактируем, понимаешь?
Звуки за дверью стали громче.
— Когда я проснусь, мне будет не до… — начала Паркер, которая, осознав себя, с новым ужасом осознала и то, в какую глубокую яму она угодила.
— Слушай и запоминай! — перебил Притворщик, назвал последовательность цифр и потребовал: — Повтори.
Она, запинаясь, повторила.
— Ещё раз!
Она повторила без запинки.
— Хорошо, — он кивнул и собрался что-то добавить, но не успел.
Грохнула, распахиваясь, дверь, и внутрь, заполонив маленькую комнату, ворвались люди в форме королевской Охранной службы. Принцессу-Паркер безо всяких церемоний взяли за локти и оттеснили к стене, на несколько мгновений она потеряла из виду Джарода-Многоликого. Раздался оглушительный рык, произошла сумятица, затем стражники расступились, и стало видно, что между ними, спелёнутый мелкоячеистой заколдованной сетью, лежит на полу огромный чёрный зверь. Его королевское величество, собственной персоной, выбрался из-за спин стражников и устремился к постаменту с чашей. Откуда-то сбоку раздался голос Потрошителя, исполненный скрипучего торжества:
— Ну надо же! А кто-то ещё сомневался, сработает ли мой безупречный план.
* * *Всё было серое: стены, потолок, постельное бельё, металлическая спинка кровати, голый деревянный пол, шторы и решётка на окне. Почти до белизны ли светлый, незатейливо ли мышиный или же густо уходящий в черноту, серый цвет был повсюду. Принцесса подняла перед собой руки и даже не удивилась тому, что её кожа приобрела сероватый оттенок — как будто глаза потеряли способность различать другие цвета! В голове тоже что-то разладилось: мысли, медленно перетекавшие одна в другую, были такими вязкими, словно сам мозг превратился в липкую серую замазку.
«Мне дали лошадиную дозу снотворного, — вяло подумала Принцесса и села в постели. — Сколько часов… или дней я спала?» Полуночные водопады, древняя волшебная чаша, «синематограф», гроза, ночь в охотничьем доме, побег и то, что ему предшествовало — события последних нескольких дней перепутались в памяти, склеились в один громоздкий неудобный ком. В каждом воспоминании присутствовал Многоликий, и оттого каждое воспоминание отзывалось сердечной болью. Боль, наверное, была бы нестерпимой, если бы не снотворное, ещё бродившее в крови.
— Я потеряла его, — вслушиваясь в звук своего голоса, прошептала девушка, повторила: — Я его потеряла… — и по её щекам потекли слёзы.
Вытирать их она не стала.
Решётка на окне говорила сама за себя: от ближайшего будущего ничего хорошего ждать не приходится. Хорошее было в прошлом… что-то особенное, совершенно изменившее картину мира… какое-то новое знание, свет которого на мгновение озарил всё вокруг, но теперь безнадёжно погас. Что же такое узнали они с Многоликим за минуту до постигшего их провала? Она попыталась восстановить в памяти их последний разговор, но не сумела. Единственное, что удалось вытянуть из липкого кома — ни на что не похожую последовательность цифр, почему-то казавшуюся очень важной. Принцессе захотелось её записать, но в этой комнате, помеси больничной палаты с тюремной камерой, никаких письменных принадлежностей не было.
Несколько раз повторив про себя цифры, чтобы их не забыть, Принцесса откинула одеяло и встала. Выяснилось, что одета она в сорочку из гладкого светло-серого полотна, очень длинную и закрытую до горла. Рукава, наползающие на запястья, и завязки на спине почему-то вызвали у девушки ассоциации со смирительной рубашкой. «Хотя им вряд ли понадобилась смирительная рубашка… они усыпили меня раньше, чем я осознала, что с нами случилось…»
Сунула ноги в унылые больничные тапки и прошлёпала к окну. Она считала, что изучила Замок вдоль и поперёк и скрытых от неё уголков в нём не осталось, но где находится комната, куда её поместили, не понимала. Вид из окна ничем ей не помог: снаружи клубился серый туман, такой густой, что за ним едва различима была даже крепостная стена. Определить, какая это часть Замка, не удавалось. С минуту Принцесса стояла, бездумно таращась в туман, затем отвернулась от окна и приблизилась к умывальнику, над которым висело небольшое овальное зеркало. Отражение её удивило, насколько вообще она способна была сейчас удивляться. На осунувшемся лице землистого цвета выделялись глаза — они не посерели, наоборот, стали ярче, казались теперь бирюзовыми, и это выглядело неестественно и дико.
