Дэниел Худ - Пир попрошаек
— Наверное, нам лучше пойти прогуляться, — не выдержал он наконец. — Не стоит отрывать господина Дэнби от дел.
Предлог для ухода был откровенно надуманным, поскольку до их появления господин Дэнби, кроме ковыряния в ухе, ничем особенным не занимался. Однако старик только пожал плечами и несколько раз моргнул.
— Как будет угодно милорду.
Лайам недовольно покосился на Окхэма и сказал:
— Я был бы рад побеседовать с вами еще, если это возможно. Вы здесь часто бываете?
— Каждый день. — Дэнби пожал плечами, словно недоумевая, а где же еще ему быть.
— Извините, Ренфорд, — сказал Окхэм, когда они отошли от конторки подальше. — Я был не в силах выслушивать весь этот вздор. Сейчас мои мысли заняты совсем другими вещами.
Лайам поспешил заверить лорда, что все в порядке. Хотя его временами и раздражало поведение Окхэма, он старался не забывать, кто в этом деле — пострадавшая сторона.
— Зато теперь мы выяснили, что у Кэвуда имеются финансовые затруднения.
— Он мне о них никогда не рассказывал, — удрученно сказал Окхэм. — Два корабля! Это — большая потеря!
— Деньги, вырученные за камень, могли бы с лихвой покрыть все убытки подобного рода, — заметил Лайам и подождал, пока до Окхэма дойдет смысл сказанного. — Мы просто обязаны заподозрить Кэвуда в краже.
Окхэм тяжело вздохнул, потом вдруг напрягся, глядя в дальний конец зала. Стражник встал со ступеней, давая сойти вниз по лестнице человеку в обтягивающих рейтузах и коротком плаще. Лицо незнакомца было багровым от гнева. Он яростно комкал в руках мягкую шляпу.
— Кэвуд, — прошептал Окхэм.
— Ступайте к нему, — потребовал Лайам. Он взял лорда за локоть и легонько подтолкнул в нужную сторону. — Договоритесь встретиться с ним — сегодня к вечеру или завтра с утра.
— Но зачем?
— Просто сделайте то, о чем я прошу вас, и все, — настойчиво сказал Лайам и усилил нажим руки. Кэвуд уже шагал через зал. Окхэм, метнув в Лайама гневный взгляд, громко окликнул приятеля.
Кэвуд остановился и не сделал больше ни шага. Он просто стоял и ждал, когда к нему подойдут.
— Как дела, Кэвуд? — сказал Окхэм.
— Не слишком-то хороши, — проворчал торговец. Он был высок, мускулист и обладал такой мощной шеей, что казалось, будто голова его растет прямо из плеч. Мрачно оглядев подошедших, Кэвуд выпятил подбородок. — Извини, Этий, но я сейчас для компании не гожусь.
Лайам, потупив взор, состроил скорбную мину, а Окхэм сказал:
— Мы слышали, у вас неприятности… Это весьма печально.
— Еще бы! — Кэвуд определенно не хотел продолжать разговор.
— Разрешите представить вам Лайама Ренфорда, хорошего знакомого моей тетушки.
Купец сдержанно поклонился.
— Господин Ренфорд.
Лайам поклонился в ответ. Окхэм между тем продолжал:
— Я надеялся, что вы покажете Ренфорду Штапельный склад, но у вас, наверное, нет настроения. Ничего, это может и подождать.
— Да, боюсь, я ничем не смогу вам помочь. — Кэвуд нервно мял в руках шляпу, явно желая поскорее уйти.
— Понимаю, — кивнул Окхэм. — Но послушайте, Рейф! Давайте сегодня встретимся — например, в банях. По-моему, раунд-другой хорошего бокса — как раз то лекарство, которое вас подбодрит.
Кэвуд вздернул голову, собираясь ответить отказом, но потом тяжело вздохнул.
— Вы правы, Этий. Наверное, хорошая трепка — как раз то, чего мне сейчас не хватает. Хотя сегодня я не поручусь за то, что и вам не достанется на орехи.
Лорд рассмеялся.
— Я надену два шлема, — пообещал он. — Значит, в банях?
— Хорошо, но попозже, — сказал Кэвуд, потом мрачно добавил: — Мне нужно еще разобраться с кое-какими делами.
Они договорились встретиться в восемь, и Кэвуд ушел. Лайам и Окхэм тоже не спеша двинулись к выходу. На улице лорд повернулся к спутнику.
— Зачем вам понадобилось, чтобы я назначал ему встречу? — В голосе Окхэма зазвучала сдержанная угроза.
— Боюсь, вам мой замысел не понравится, — признался Лайам.
— Говорите, Ренфорд.
Лайам вздохнул и принялся объяснять:
— Я хочу, чтобы вы сказали Кэвуду… как бы случайно… что сейчас в Саузварке находится чародей, который хотел бы приобрести реликвию Присцианов. Вы должны подать это как слух, который кем-то вам пересказан. И назовете гостиницу, в которой живет упомянутый чародей.
— Вы хотите, чтобы я заманил своего друга в ловушку!
— Лорд Окхэм, — сказал Лайам, собирая все свое терпение в кулак. — Это будет ловушкой только в том случае, если Кэвуд украл камень. Но тот, кто украл у вас камень, вам вовсе не друг. Если же Кэвуд ничего такого не делал, он пропустит сплетню мимо ушей.
— Тогда почему вы сами ему этого не сказали? — спросил гневно Окхэм. — Он же стоял рядом всего минуту назад. Вы запросто могли забросить наживку!
Лайам покачал головой.
— Нет. Я пока не знаю, в какой гостинице поставить капкан.
Разъяренный лорд схватил его за руку и заставил остановиться.
— Что это значит, Ренфорд? Разве в городе мало гостиниц? Выбирайте любую и дело с концом!
— Я не могу. Загвоздка в том, что в Саузварке сейчас действительно находится чародей, который выражал желание ваш камень купить.
Окхэм встревожился и побледнел.
— Что?
Не упоминая о Грантайре, Лайам пересказал лорду все, что знал о Дезидерии, в том числе сообщил ему и о походе того к известному ювелиру.
— Теперь вы понимаете, что наобум гостиницу выбрать нельзя! Надо прежде узнать, где поселился харкоутский маг, и люди Кессиаса это сейчас выясняют.
И все-таки Окхэм не успокоился. Взволнованно схватив Лайама за руки, он сбивчиво заговорил:
— Вы уверены, что камень все еще находится в Саузварке? А вдруг его уже увезли! Вы должны, слышите, вы должны немедленно найти этого человека!
— Эдил уже висит у него на хвосте, — заверил Лайам, стараясь держаться невозмутимо. — Мы знаем, что этот маг еще в городе и что камень в его руки пока не попал.
В глубине души Лайам понимал, что камень мог уже попасть к Дезидерию, а тот мог давно уехать из города, но сам он ничего не мог с этим поделать. Он мог лишь успокаивать и обещать.
Но лорд успокаиваться никак не желал, он неистово дергал и грыз кончики своих роскошных усов.
— Боги, Ренфорд!.. Великие боги!.. — бормотал красавец в волнении. — Неужели камень уже увезли?..
Они расстались неподалеку от городской площади. Лайаму было неловко оставлять лорда в таком смятенном состоянии духа, но его извиняла необходимость увидеться с Кессиасом и, кроме того, стенания Окхэма стали ему надоедать. Аристократ вел себя, как ребенок, пугаясь самых обычных вещей.
