Дмитрий Федотов - Проект «Нужные дети»
У ворот санатория вышла первая заминка. Полусонный охранник, вылезший из теплой будки на утренний морозец, был не в лучшем расположении духа. Может быть, от раннего пробуждения, а может, с устатку, как говорили раньше. Во всяком случае, на его недовольной роже было явственно написано: «Это какая же сволочь посмела разбудить меня среди ночи, в десять часов утра?»
Я было начал прикидывать, как его поаккуратнее нейтрализовать, но тут Ракитин, выбравшись из джипа, так рявкнул на оболтуса, что тот непроизвольно встал по стойке «смирно» и разве что честь не отдал.
— Я вам устрою «не положено»! — бушевал перед ним Олег, потрясая внушительным кулачищем с зажатой в ней какой–то гербовой бумагой. Где он ее взял?.. — Это кем это не положено?! Твоим сраным начальником, что ли? Разгоню вашу шарашкину контору к чертовой матери завтра же! Ишь чего удумали! Думаешь, демократизатор на пузо повесил — и уже крутой?..
Детина пучил красные с перепою глаза и бубнил что–то неразборчивое. Наконец Ракитин повелительно махнул бумагой, охранник опрометью бросился к будке и ткнул кнопку подъема шлагбаума. Олег вальяжно вернулся к джипу, уселся в него, и наша кавалькада почти торжественно въехала на территорию санатория.
Сбитый с толку охранник все же, видимо, сообщил о нашем прибытии, потому что едва мы выбрались из машин (кроме Белки и Сыча) и подошли к центральному входу, навстречу вышли сразу трое: крепкий мужчина в штатском средних лет с седеющими висками и с ним два амбала в той же форме охраны.
— Чем могу быть полезен? — спокойно поинтересовался мужчина.
Ракитин выступил, было, вперед, но его опередил Белогор. Он сдержанно, но приветливо улыбнулся и протянул руку штатскому:
— Полковник Горелов, заместитель начальника пресс–службы Управления по чрезвычайным ситуациям по Московской области.
Мужчина на крыльце чуть помедлил, внимательно и цепко оглядывая нашу компанию, но все же ответил на рукопожатие.
— Сытин Семен Денисович, начальник охраны этого объекта. Я бы хотел… — он осекся, и я заметил, как он на секунду изменился в лице, будто пережил короткий приступ кишечной колики. В следующий миг Сытин обрел прежнее выражение и продолжил: — …предложить вам пройти в кабинет директора и там озвучить цель вашего визита.
— Благодарю за содействие, — так же доброжелательно кивнул Белогор, отпуская его руку. — Проводите нас.
Волхв двинулся вслед за Сытиным, как ни в чем не бывало зашагавшим через небольшой холл к лестнице на второй этаж. Охранники, не получив никаких указаний, остались на крыльце и тут же полезли за сигаретами. А мы дружно потянулись за начальством.
Я поравнялся с Ракитиным и тихо спросил:
— Ты видел, что Белогор сделал с этим Сытиным?
— Нет… А разве он что–то делал? По–моему, просто руку пожал.
— Ага, и тот сразу растаял, в дом пригласил!.. Ты что, Олежек? Да у этого Сытина на лбу написано: ФСБ!
— Ты что несешь?! Откуда тут ФСБ?
— Он точно из бывших федералов! Я видел его взгляд, там, на крыльце. Как рентген! Думал, сейчас он нас расколет… А Стас ручку ему этак пожал, по–особенному, и — пожалуйста.
— Ну и каково твое объяснение? — ехидно покосился Ракитин.
— Это самый настоящий раппорт! — уверенно заявил я. — Мгновенный контакт на уровне подсознания, вызывающий глубокое доверие у реципиента…
— Опять твои фантазии! — поморщился Олег. — Проще надо быть.
— Ладно, Фома неверующий, сейчас Белогор будет с директором говорить, так что смотри в оба! Думаю, наш уважаемый волхв снова воспользуется раппортом…
Я как в воду глядел. Мы вошли всем гамузом в просторный светлый кабинет, отделанный липовыми панелями и уставленный современной мягкой мебелью приятных салатовых тонов. Навстречу нам из–за большого, выгнутого дугой офисного стола поднялся еще не старый человек с породистым холеным лицом и тонкими, нервными губами. Строгий костюм кофейного цвета, бежевая рубашка и шоколадный галстук гармонично оттеняли отнюдь не слабый южный загар. «Однако хорошо живут директора санаториев, коли на свою зарплату могут на юга зимой смотаться!» — невольно пронеслось в моей голове.
— Доброе утро, господа. — Голос директора вполне соответствовал внешности: властный, но пока доброжелательный. — Чему обязан?
— Полковник Горелов, — представился Белогор. — Управление по чрезвычайным ситуациям Московской области…
— Энгельс Владимир Генрихович, директор данного лечебно–профилактического учреждения…
— Очень приятно! — Стас сделал шаг вперед и протянул руку.
Я толкнул Ракитина в бок: смотри! Энгельс протянул свою в ответ, и в момент, когда их ладони соприкоснулись, я снова заметил эту легкую судорогу, даже нет — тень судороги, мелькнувшей по холеному лицу директора. И все! Снова обычное выражение.
— Видел? — одними губами шепнул я Олегу в ухо. Ракитин молча кивнул, не оборачиваясь, и я почувствовал, как он подобрался, превратившись в сжатую пружину.
— Так что вас привело в нашу скромную обитель? — приветливо поинтересовался Энгельс, делая приглашающий жест.
Мы скромно сели на стулья, стоявшие вдоль стены слева от входа, а Белогор, выпустив руку директора, расположился в кресле перед столом. Энгельс, как радушный хозяин, остался стоять рядом.
— Нам с товарищем, — кивнул Стас на молчаливого Секача, — поручено отснять учебный материал по эвакуации детского лечебного учреждения в условиях угрозы пожара, урагана и наводнения. Помогать нам будет съемочная группа с телеканала «Доверие»…
— Как же, как же! Весьма уважаемый и популярный канал! — вставил директор, зачем–то потирая руки.
— Ну так, даете добро на съемки? — деловито спросил Белогор, поднимаясь.
— Конечно, конечно…
— Тогда мы с вами сейчас обсудим бюрократическую сторону вопроса, а операторы пусть пока осмотрятся, подберут натуру, ракурсы там всякие?
— Безусловно! Пусть выбирают, — замахал Энгельс на нас руками. — Только наденьте халаты. Все–таки у нас медицинское учреждение…
Надев халат, я испытал «дежа вю», будто вновь оказался в родной больнице и собираюсь на обход. Воспоминание неприятно резануло по сердцу: ведь ушел я оттуда не по своей воле. За мои «вольности» на ниве лечения пациентов, когда я стал применять методы альтернативной медицины, тогда еще официально неразрешенные Минздравом, меня настойчиво попросили освободить должность и порекомендовали заняться частной практикой. Свое дело я так и не открыл, потому что судьба решила сменить мне профессию, и я стал журналистом. О чем, впрочем, до сих пор ни разу не пожалел…
