Екатерина Коути - Страшный дар
– Вы, сэр, слово заветное от них знаете? Заговор?
– Амулет какой? – подался вперед коробейник, готовый внести его в список товаров первой необходимости.
– Как и вы, я полагаюсь на холодное железо.
Мистер Хант сунул руку во внутренний карман сюртука и торжественно предъявил им нечто такое, от чего у трактирщика и конюха вытянулись лица.
Материал, действительно, был подходящим.
Но почему прихватило сердце?
Нет, не от страха.
Точнее, не от того восторженного, какого-то пьянящего страха, какой вызвали упоминания «добрых соседей», страха, знакомого еще с детства, когда лежишь на низкой кровати, втиснувшись между старшими братьями, и пытаешься расслышать сквозь их храп, как на кухне дробно стучат шажки. Наутро окажется, что миска с кашей, загодя оставленная у очага, вылизана дочиста – «добрые соседи» приняли дар.
Конечно, не все они добрые. Добрыми их зовут по тому же принципу, по какому к судьям обращаются «ваша честь»: может, устыдятся и перестанут брать взятки. Некоторые из волшебного народа еще ничего, но ведь их много разных, и некоторые так просто утонченно злые и последовательно жестокие. Хорошо, что на них действует холодное железо. Хотя бы на некоторых.
И все же…
В свете камина тускло посверкивал железнодорожный костыль.
– В последнее время железо подешевело, – продолжал мистер Хант, перекладывая из руки в руку свой амулет. – Вы знаете, сколько в Великобритании его выплавляют в год? Более восьмисот тысяч тонн. Этого хватит с лихвой, чтобы удержать в узде распоясавших тварей. Хватит на много…
– …цепей? – проявил смекалку мясник.
– …дорог. Железных дорог. Они вскроют холмы, словно нарывы, и выдавят оттуда тварей, которые там ютятся, и загонят их обратно в ад. Потому что их все равно невозможно спасти, – добавил он чуть тише, но его слова все равно прогремели в окружившей его тишине. – Но сначала нам нужно взять под контроль их полукровок.
– А как это сделать-то? – хрипло спросил мясник. – Взять хоть нашего пастора, живет себе припеваючи, пока в его приходе… того… пороки расцвели. Его, например, как к ногтю прижать?
Мистер Хант огладил белесые бакенбарды, изображая задумчивость.
– Линден-эбби ведь округ-боро и вы посылаете кандидата в парламент?
– Само собой, – отозвался конюх, хотя, как ни силился, так и не вспомнил никаких биографических сведений о своем избраннике, включая его имя. Ничего за исключением того, что он приходился кузеном судье Лоусону.
– Великолепно! В таком случае я поведаю вам, как это сделать. Но сначала…
Мистер Хант шагнул к мяснику, который немедленно сжал кулаки и выпятил нижнюю челюсть – таким образом он реагировал на любую перемену в обстановке.
– Не всякий гнев является греховным, сэр, – проникновенно начал мистер Хант. – Бывает он и праведным, особенно если те, на кого он направлен, заслуживают исключительно презрения и порицания. Грех должен быть не только осужден, но и примерно наказан. В наших краях есть обычай, мистер Холлоустэп… но и в ваших он тоже еще практикуется, не так ли?
Чтобы догадаться, куда клонит джентльмен, мяснику понадобилось не менее трех минут, в течение которых остальные мужчины старались не шевелиться, дабы не спровоцировать его неловким движением или чересчур резким вдохом. Но когда все же догадался, по лицу его медленно растеклась улыбка.
Ночь становилась интересной.
2
Наутро Агнесс узнала от Сьюзен, что ночью толпа молодчиков в изрядном подпитии оцепила аптеку, на чердаке которой квартировали молодожены, и потребовала, чтобы мистер и миссис Лэдлоу спустились принять их поздравления. Поскольку вместо положенного в подарок новобрачным набора столового серебра они держали тесаки, мерно постукивая ими по говяжьим костям, и фонари, наспех вырезанные из репы, новобрачные предпочли не выходить за порог. Разочарованные гости еще пару часов горланили под окнами песни, которые становились все более бессвязными по мере того, как по рядам перемещался бочонок с виски, а напоследок расколотили витрину. По итогам ночного происшествия аптекарь отказал мистеру Лэдлоу и от места, и от дома. Миссис Лэдлоу наведалась было домой, но проще неприятелю прорваться в укрепленный замок, через ров и «дыры-убийцы», чем блудной дочери попасть во владения вдовы Билберри. Ответом на стук и жалобные просьбы (учитывая гордую натуру Миллисент, произнесенные вполголоса) стало хлопанье ставней. Сьюзен предполагала, что сейчас вдова ест поедом и Фэнси, и оставшихся детей, но чем еще питаются в семье Билберри, кроме нервов домочадцев, для нее оставалось загадкой. Лишь изредка Фэнси появлялась на пороге, чтобы смести крапиву, которая таинственным образом накапливалась там за несколько часов. Вчера она так и не отважилась сходить на рынок в конце дня, чтобы, по своему обыкновению, купить нераспроданный товар хозяевам на ужин. Уж слишком велика была вероятность, что осклизлый кочан капусты или подгнившую картошку попросту швырнут ей в лицо. Нравы на севере царили строгие.
– А что же мисс… миссис Лэдлоу?
Сьюзен отвечала, что пока что молодая чета остановилась у матушки Пэдлок, в ее шатком двухэтажном домишке, который не распадался на части разве что благодаря густому слою штукатурки снаружи. Летом матушка Пэдлок сдавала комнаты сезонным рабочим, а после жатвы, во время праздника урожая, подыскивала им приятную женскую компанию (об этом обстоятельстве горничные, обменявшись тревожными взглядами, решили умолчать). Хотя мистер Холлоустэп во всеуслышание пообещал выбить окна всякому, кто пустит под свой кров «этих тварей», старуха и бровью не повела. Стекол в ее окнах давным давно уж не было. Неразумно вставлять стекла, если жильцы в качестве развлечения жонглируют пивными кружками. Учитывая, что матушка Пэдлок была кривой на один глаз, крапива на пороге ей тоже не мешала. Однако Сьюзен опасалась, что угроза выломать ей дверь и расшвырять гнилую солому с крыши все-таки возымеет действие.
Пока Сьюзен, комкая фартук, рассказывала о скитаниях Милли, Агнесс ерзала на диване, жестком, как плита Стоунхенджа, но тут не удержалась и вскочила.
– Я этого так не оставлю! – выкрикнула она, сжимая кулачки. – Ну что же это, в самом деле? Зачем они так?
– Что вы хотите сделать? – всполошилась Сьюзен.
Агнесс знала, что2 хочет сделать, но леди не могла даже помыслить о таких действиях, не то что их осуществить. Она же собиралась стать настоящей леди. Назло мистеру Линдену.
