Сергей Костев - Солнечная система
— Да.
— У тебя я должен был получить материалы по русскому инженеру?
— Да.
— Ты не очень многословна.
— Знаешь, Марк, давай я попробую рассказать, а ты по ходу разговора задавай вопросы. О'кей.
— О'кей.
— Итак. Ты уже знаешь, что на границе нашего сектора был обнаружен русский вездеход, а в нём труп русского инженера Михаила Гринберга.
— Да. Донован мне рассказал только это. Всё остальное я должен был узнать у тебя.
— Так вот. В русском вездеходе кроме Гринберга никого и ничего не было. Даже скафандров. Он поехал один, без средств защиты, без аварийных запасов. Вездеход приписан к русской базе в кратере Гершель. Мы его обнаружили около кратера Мюллер. По прямой от Гершеля порядка 520 миль. Ясно, что автострады там нет, поэтому путь был больше. Это почти предел для внутренней системы жизнеобеспечения вездехода. У русских это порядка 600 миль. Отсюда вопрос — зачем он направился в нашу зону. Если бежал, то кто-то его должен был встречать, поскольку дотянуть на своих запасах он не мог. До нашей ближайшей точки ещё порядка 400 миль. Если это часть какой-то игры русских, то я пока не понимаю её смысла. Сплошные вопросы.
— Послушай. Он был один в пустом вездеходе, без скафандра, без какой-либо аппаратуры, верно.
— Да, один, без скафандра, в вездеходе ни аппаратуры, ни носителей информации, только личный идентификатор и всё.
— А система связи, система позиционирования?
— Система связи повреждена, причем варварским способом. Просто оборудование выломано из гнёзд, система позиционирования в рабочем состоянии. Я думаю, систему связи он сломал сам, а без позиционирования он бы никуда не уехал.
— Почему?
— Посмотри вокруг. Много ты видишь определённых ориентиров, чтобы точно проложить маршрут? Только рядом с какими-либо строениями можно ориентироваться, а вокруг сплошная пустыня.
— Я нет, но он работал на Марсе, наверняка хорошо его знал.
— Марс до сих пор никто хорошо не знает. Я уже три года здесь, но без системы позиционирования не поеду даже в космопорт по автостраде, хотя поездила я по Марсу прилично. Причём система позиционирования не даёт точного местоположения, только приблизительно. Здесь нет GPS.
— Понятно. Зачем тогда ему ломать систему связи. Он же должен был как-то связываться с теми, кого хотел встретить?
— Я полагаю, что он не хотел, чтобы русские могли связаться с ним. Видимо так.
— Можно же просто отключить систему, не отвечать на запросы.
— Можно. Только если система работает, то тебя можно запеленговать и найти, чего он видимо не хотел.
— Тогда получается, он ехал в конкретное место, где его должны были встречать. Связи же не было.
— Да, это наиболее вероятное предположение.
— При нём ещё что-нибудь было, документы, компьютер, что-то личное?
— Ничего, пустой вездеход и он.
— От чего он умер?
— Внешних повреждений не было, поэтому определить причину мы не смогли.
— Вы проводили вскрытие?
— Нет. Мы его обнаружили вечером, около восьми часов по нашему времени, а уже в три ночи русские прислали официальное требование о выдаче вездехода и тела с категорическим запретом проводить вскрытие.
— Как ты это объясняешь?
— Не могу понять. Либо русские сразу узнали о нашей находке, либо это всё было спланировано.
— Скорее второе.
— Почему?
— Если предположить первый вариант, то либо в вездеходе есть передающее устройство, которого вы не обнаружили, либо у русских здесь свой человек, причём очень информированный.
— Как ты думаешь? В вездеходе мог быть жучок, который мы не смогли обнаружить? Наверно нет. Остаётся русский агент, но все наши сотрудники регулярно проверяются. Причём большинство здесь уже давно и, если бы были завербованы русскими, то уже бы себя как-то проявили.
— Ты сама сказала, что требование русских пришло примерно через семь часов. Значит, агент должен был либо быть на месте происшествия и оперативно передать своим информацию, либо быть одним из лиц, обладающих полномочиями, сразу получать такую информацию. Таких лиц в колонии не много, и я думаю, их проверка проводилась очень тщательно. Вряд ли там есть агент русских. Остается второй вариант.
— А если все-таки есть русский агент и он был на месте?
— Очень маловероятно, только…только если он знал, где надо быть, а это опять второй вариант. Спланировано русскими.
Марк замолчал и задумался. Лиза тоже была погружена в свои мысли. Через пару минут Марк задал ещё один вопрос:
— А кто эти люди, которые нас преследовали?
— Я же уже тебе сказала, что не знаю. Думаю, мы можем ехать, хотелось бы уже попасть под купол. Я до сих пор не очень уютно себя чувствую на поверхности.
— Как думаешь, это могут быть русские?
— В принципе, всё возможно, только я считаю, что это маловероятно.
— Почему?
— Зачем им преследовать нас?
— Кто знал о моем прилете?
— Я.
— И всё?
— Да, и всё.
Странно, подумал Марк. Если только Лиза знала о моём прилёте, то либо преследователи охотятся за ней, либо есть утечка информации, и о моем прибытии узнали. Только кто?
— Куда мы поедем? И не ждут ли нас наши преследователи?
— Сейчас пять, через двадцать минут на дороге будет много вездеходов, поедет вторая смена. Я надеюсь затеряться среди них. По приезду на место решим, что нам делать. Согласен?
— Ты знаешь местные порядки, я полагаюсь на тебя. Я должен отправлять ежедневные отчеты Доновану. Поэтому мне необходимо как можно быстрее добраться до средств связи.
— Будешь сообщать о преследователях?
— Разумеется.
— Прошу тебя, не сообщать пока. Давай попробуем выяснить, кто это?
— Я должен давать полный отчет, это приказ. Выяснять обязательно будем, но сообщить я должен.
— Я тебя понимаю, но всё равно прошу пока ничего не писать.
— Почему?
— Мне кажется это люди из нашей конторы.
— Почему ты так решила?
— Я ещё ничего не решила, мне так кажется. Ладно, по дороге поговорим, пора ехать.
Выбравшись на дорогу, они увидели, что вездеходов действительно стало больше. По трассе двигались как грузовые большие машины, так и такие же, как у Лизы. Влившись в поток, они двинулись в сторону от космопорта. Где-то через полчаса вездеход подъехал к базе. Пройдя шлюз, машина въехала в тоннель.
— Куда мы едем? На базу фирмы?
— Нет. Боюсь, там нас могут ждать наши преследователи.
— Тогда куда мы направляемся?
— У меня есть одно место, про которое никто не знает. Там попробуем выяснить, кому мы помешали, и кто нас преследует.
