Дрянь с историей (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна
А ещё он оказался жаден до ласк и поразительно неутомим. Об этом тоже некогда было задуматься, но глубокой ночью или, скорее, уже под утро, Калинина если не впервые в жизни, то впервые за очень долгое время ощущала себя удовлетворённой чуть больше, чем полностью. Переполняли энергия и жажда свершений, и остаток ночи она точно не собиралась посвящать сну.
Ева выскользнула из-под руки мужчины, который подгрёб её поближе и, кажется, задремал. Но это именно казалось, потому что Серафим, который в какой-то момент предложил называть его Сефом для краткости, проговорил, не открывая глаз:
— Куда ты?
— В ванную, — шёпотом отозвалась Ева. Голос звучал хрипловато после всего того, что происходило в этой комнате, но тем самым скрадывал лёгкую тревогу и напряжение, которые женщина испытывала.
Он не спал. Почему?.. Но развивать эту мысль не было смысла, Дрянин не стал требовать развёрнутого ответа и удерживать её и, кажется, в этот раз на самом деле задремал.
Ева бесшумно подобрала свою одежду, благо её было совсем немного, и ушла в ванную комнату приводить себя в порядок. Просто так, без подручных средств, это оказалось трудно — губы припухли, глаза лихорадочно блестели, да и весь вид буквально кричал о том, чем женщина занималась всю ночь, а от причёски и вовсе остались только воспоминания, частью рассыпанные по полу комнаты: куда разлетелись шпильки, Ева понятия не имела. Но оставалась надежда, что удастся пробраться в свою комнату незамеченной — в половине пятого утра вряд ли окажется много гуляющих.
Расчёски у адмирала, конечно, не нашлось, пришлось разбирать спутанные волосы пальцами, зато принять душ и смыть остатки косметики ничто не помешало. Плескалась она около получаса — за это время хозяин комнаты уже точно должен был уснуть, крепко и надолго.
В комнату она вышла, тихо ступая босыми ногами. Серафим не шевелился. Ева, подобрав обувь, бесшумно скользнула к выходу… и вздрогнула, услышав совершенно спокойный и ни капли не сонный голос мужчины, тоже хрипловатый и обзаведшийся странными, непривычными нотками — низкими, холодными.
— Далеко собралась? Мы ещё не закончили.
— Я решила, что пора… — проговорила она, оборачиваясь, и с шумным испуганным вздохом отпрянула к стене, мимо которой кралась.
Сидевший на постели мужчина этот манёвр заметил, вопросительно вскинул брови и опустил взгляд на свои руки. Покрутил их перед собой, поскрёб когтем по когтю.
— Хм. Неловко получилось, — проговорил невозмутимо, с лёгкой ехидцей, поднялся на колени и принялся что-то искать в складках одеяла и сбитой простыни. — Вечно с этими цепочками проблемы, что ты будешь делать… Стоять, я сказал, — бросил через плечо Еве, которая пыталась, пока он занят, закончить манёвр и добраться до двери.
И тут она уже не сдержала испуганного вскрика, потому что путь к отступлению перекрыла… тварь. Ева рефлекторно швырнула в неё атакующими чарами, но комок силы пролетел сквозь существо, не причинив ни малейшего вреда, и расплескался безобразной, медленно тающей кляксой по полу, а тварь только облизнулась, не обратив на это внимания. А Калинина запоздало сообразила, что это не было потусторонним существом: всё же она с ними долго работала, насмотрелась. А вот чем было, не рискнула бы даже предположить.
Оба существа. Включая то, которое сейчас искало что-то в постели, на которой час назад…
Ева судорожно вздохнула от осознания, что вот с этим она целовалась и не только, но с места благоразумно не сдвинулась: четвероногая тварь очень выразительно и внушительно скалилась, хотя и не нападала. Не стала нападать и Калинина: кто знает, на что способно это нечто! А проверять на собственной шкуре остроту зубов и материальность невесть откуда взявшегося чудовища не хотелось. Но на всякий случай она отступила на шаг назад, поближе к стоящему стулу: какое-никакое оружие, не босоножками же швыряться.
— Ага, — тем временем удовлетворённо сообщил Серафим, сжав что-то в кулаке.
Калинина с трудом оторвала взгляд от зубов чудовища — и увидела того самого адмирала, с которым познакомилась вчера. Он невозмутимо поднялся с постели, подкинул что-то в руке, на миг опять продемонстрировав то, что было… очевидно, под маской?
С тихим стуком на письменный стол упал замеченный вчера крестик, и вместо невероятно красивого мужчины окончательно появилось… Оно.
Нет, это тоже было по-своему красиво, что Ева сумела признать, когда переварила первое впечатление. Гладкая серая кожа обтягивала сильное, грациозное, неуловимо другое тело. Мышцы проступили отчётливей и словно немного изменились: она не настолько хорошо знала анатомию, но ощущалась в этом теле инаковость. Сложение, пропорции остались прежними, но детали…
Изменение тела и цвета кожи не так беспокоили бы, даже с учётом появившихся острых треугольных когтей и непонятного геометрического узора на груди, если бы не лицо. Глаза. Особенно глаза, которых больше не было. Два провала, заполненных светящейся ядовито-зелёной дымкой или медленным пламенем, Ева затруднялась подобрать правильное определение. От этих провалов по коже разбегались тёмные прожилки — словно трещины в камне.
Четвероногая тварь походила на него не только точно такими же глазами, но и хищной грацией, и неуловимой инаковостью. Короткая лоснящаяся чёрная шерсть покрывала мускулистое тяжёлое тело размером с крупную собаку, на собаку оно и походило — или на большую кошку, — если не считать длинной пасти, усаженной неестественно крупными острыми зубами. От этих зубов и едко-зелёного пламени в глазах было очень трудно отвести взгляд.
Адмирал подобрал одежду, надел бельё и брюки, молча и не глядя в сторону женщины, отчего она ещё больше нервничала, не понимая ни его поведения, ни его целей, ни… что он вообще такое.
— Кто ты такой и что тебе от меня надо? — спросила напряжённо, не выдержав тишины.
Дрянин обернулся, смерил Еву взглядом — во всяком случае, очень походило на это, что-то он этими своими полыхающими провалами всё-таки видел, — и лениво усмехнулся.
— Мы же вчера познакомились. Ничего не изменилось — ни я, ни моё звание, ни… остальное.
— Вчерашний ты нравился мне больше, — поморщилась Ева, окончательно беря себя в руки.
Да, он жутковатое непонятно что. Да, ей не по себе, что ночь она провела… вот с этим самым, пусть и в маскировке. Но он не проявляет агрессии и не причиняет вреда, значит, зачем-то она ему нужна, притом не в виде трупа. Подумаешь, переспала с переродцем неведомой природы! Зато о нежелательных последствиях непредохранения можно не думать, общее потомство у них с людьми невозможно.
— Да, мне тоже, — усмехнулся Серафим. — Но это довольно утомительно, — он слегка поморщился, поднял крест за цепочку, задумчиво посмотрел на него и бросил обратно. — Иногда надо снимать маски.
Он опустился на корточки возле лежащей на полу сумки, зарылся в неё. Ева тоскливо покосилась на дверь. Чёрная тварь перестала скалиться и села, по-кошачьи обвив лапы длинным голым хвостом, но под взглядом женщины выразительно облизала морду — от глаза до глаза — длинным розовым языком.
— Ага, вот и он. Как чуял — пригодится. Всегда пригождается, что ты будешь делать! — Он выпрямился, держа в руке браслет из тёмного металла. — Руку.
— Что это? — напряжённо спросила Ева, нервно спрятав ладони за спину.
— Ограничивающий браслет. Намордник. Маячок. Тебе какой вариант больше нравится? — Дрянин откровенно насмехался над случайной любовницей и её тревогой.
— Я это не надену, — похолодела она. — Я… мне надо вести практику! Я не могу… Я пожалуюсь ректору! Ты не имеешь права! Когда он узнает, что ты за тварь, он… — женщина осеклась, потому что его ухмылка становилась шире с каждым словом. Всё более довольной и всё более пугающей, потому что верхняя часть лица оставалась неподвижной, зато обнажились клыки пусть и уступавшие арсеналу четвероногой твари, но всё равно внушавшие опасения, а зелёное пламя в глазницах продолжало клубиться столь же лениво, медленно и равнодушно.
