Рэй Брэдбери - Миры Рэя Брэдбери. Т. 8. (дополнительный)
— А чем я могу помочь? — воскликнула она, раздраженно взмахнув руками. — Он то приезжал, то уезжал. Неделями мотался по стране или кружил по местным барам. Да, Дуглас был милым и добрым. Мы часто беседовали и ужинали вместе. Но когда он исчез, я сказала себе: а что еще ожидать от этих американцев? Мне все равно, где он сейчас. Почему бы тебе не поискать его в Акапулько?
Она печально улыбнулась.
— Акапулько! — ответил Роби. — Это все, о чем я слышу. На все мои расспросы мне говорят: «Езжай в Акапулько!», словно там можно найти любого пропавшего человека. Я уже ездил туда, наводил о Дугласе справки, но никто из местных жителей не видел парня, похожего на Мак-Клара. Я знаю только одно: он был в этом городе! Был, а потом внезапно исчез… В своих письмах Дуглас писал о вашей дружбе. Я даже думал, что ты можешь оказаться его испанкой-возлюбленной, которая в порыве ревности убила Мак-Клара.
— Все это звучит очень лестно и романтично, но слишком далеко от истины, — ответила она. — Я современная мексиканская женщина. Мне не нравятся обычаи моих соотечественников, и я живу по собственным правилам. В нашем городе много таких женщин, но ты не найдешь среди них ревнивых и страстных Дам, которые в порыве чувств могли бы убить человека. Скажи, а почему этот сахарный череп оказался в твоей комнате?
— Это предупреждение, — сказал он. — Наверное, я приблизился к разгадке тайны. Иногда мне кажется, что Дуглас где-то рядом. В четверг я даже думал, что встречусь с ним на ночном концерте или в баре. Однако тот, кто подбросил мне этот сахарный череп, сделал большую глупость. Если он намеревался запугать меня, то ничего не добился. Да, я напуган, но уезжать не собираюсь. Сахарный череп стал ошибочным ходом: он лишь подкрепил мои подозрения. Кем бы ни был преступник, ему следовало затаиться и не тревожить меня. Тогда я мог бы упустить какой-то важный факт, отказаться от поисков Дугласа и уехать в Штаты на следующей неделе.
— А что, если ты не мог упустить этот важный факт? — рассудительно заметила она. — Возможно, преступник знал, что, сделав следующий шаг, ты обязательно нашел бы своего пропавшего друга. И оставил этот череп, чтобы удержать тебя на безопасной дистанции. И это очень неприятное предупреждение. Что ты собирался делать в ближайшие дни?
— Да ничего особенного!
— И все же преступник просчитал твои шаги. Он знал, что ты выйдешь на верный след — если не сегодня, то завтра или перед тем, как уедешь в Штаты на следующей неделе. Куда ты собирался отправиться, сеньор Роби? Что ты еще не видел в этом городе? Что бы тебе хотелось посмотреть перед отъездом?
И он нашел ответ на все ее вопросы.
Почувствовав это, она быстро сжала ладонь собеседника, словно пыталась успокоить его. Он глубоко затянулся сигаретным дымом и сузил глаза. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась.
— Скажи, — прошептала она через пару минут. — Какое место ты хотел посетить перед тем, как покинуть город?
Роби вздохнул и медленно ответил:
— Катакомбы.
На вершине холма находилось кладбище, откуда был виден весь город. Он стоял на пологом склоне, и булыжные мостовые сначала струйками, потом ручьями, а затем и реками улиц стекали вниз, чтобы затопить его крепким и красивым камнем, отполированным веками до гладкого блеска. Какая горькая ирония, что лучший вид на город открывался именно с кладбища. Высокая стена окружала ряды надгробных плит. Они походили на свадебные печенья, с покрытыми пудрой ангелами и херувимами, с глазурью завитков, которые вот-вот грозили упасть на землю холодными гранитными лентами. И несмотря на то что надгробия были большими, как постели, кладбищенский двор напоминал творение обезумевшего кондитера. В студеные вечера отсюда было видно всю долину, покрытую маленькими колючими огоньками. И лай собак, резкий, как звук камертона, упавшего на камень, наполнял ее тревожным эхом. А по извилистой дороге тянулись похоронные процессии, и люди в сумерках несли на плечах дубовые гробы.
Роби Киббер остановился на середине склона и, задрав подбородок, осмотрел кладбищенскую стену.
— Не ходи туда сегодня, — попросила Целия. — Разве ты не можешь подождать до завтра?
— Нет, — ответил он унылым голосом. — Теперь я знаю, что это единственное место, где можно найти Мак-Клара. Оно не выходило у меня из головы, но до сегодняшнего дня мне не хотелось верить в такую возможность. Я осматривал другие места, оставляя катакомбы напоследок. Мне говорили, что это ужасное подземелье, где вдоль стен стоят мумии, прикованные железными цепями.
Роби начал подниматься на холм и вскоре остановился у ларька с безалкогольными напитками.
— Жарко, — с усталой улыбкой сказал он Целии. — Не хочешь выпить апельсинового сока? Я думаю, это то, что нам сейчас нужно.
— Ты выглядишь больным.
— Да, наверное, я заболел. И после сегодняшнего дня собираюсь проболеть весь остаток своей жизни.
Они стояли на залитой солнцем улице, пили сок из бутылок и без тени смущения издавали губами идиотские чмокающие звуки. Роби опустошил бутылку и взглянул на девочку, которая стояла за прилавком ларька. Она лизала маленький сахарный трупик, который держала в руке.
Роби замер на месте. Он с ужасом следил за тем, как белые зубы ребенка впивались в розовое тело сахарной куклы.
В конце концов американец вздохнул, отвернулся и молча побрел к вершине холма. Рядом с ним легко и беспечно скользила тень его спутницы. Они поднимались все выше и выше — туда, где на ржавых петлях раскачивались и скрипели старые ворота, за которыми начиналось кладбище.
На широкой площади рядом с церковью, в тени зеленых деревьев, сидели люди. Они ждали каких-нибудь событий или развлечений. Если что-то случалось, они вскакивали на ноги, подбегали и принимали участие в происходящем. А солнце уже спускалось к холмам, высвечивая сияющую нить узкоколейки, которая тянулась к серебряным рудникам. Люди на площади ждали, когда стемнеет.
Роби Киббер медленно шел по улице. Время от времени он останавливался и отрешенно осматривал окна домов. Целия шагала рядом, но Роби не замечал ее. Мир изменился, и все потеряло свою ценность. Он зашел в какой-то бар и заказал кружку пива.
А Дуглас Мак-Клар действительно был под землей на вершине холма. Прямо сейчас. В холодных катакомбах.
Они поднялись на холм и дали песо кладбищенскому сторожу. Когда тот открыл стальную дверь, они спустились по каменной спиральной лестнице и прошли через тускло освещенный зал, где у стен стояло сто двадцать пять прикованных мумий. Открытые рты и уцелевшие бороды. Казалось, что мертвецы при их появлении отпрянули и подняли безмолвный недовольный крик.
