Всеволод Глуховцев - Пурпурный занавес
– Все-таки вы делаете ставку на него?
– Да, Николай. К сожалению, да.
– Почему – к сожалению?
Бородулин сыграл бровями, помялся, потеребил себя за нос.
– Да понимаете… Чем-то он мне импонирует. Мне лично. Но, как сами понимаете, наши личные симпатии и антипатии…
– Понимаю, понимаю. Ладно, попробуем.
– Хорошо. И потом, вам совсем незачем все время опираться на помощь Пинского. Судя по вашим рассказам, вы уже вполне освоились в этом самом… Астрале. А? Не попробовать ли самому – р-раз, и в дамках!
Николай слегка поёжился:
– Да это не так просто… Я хотел сказать – небезопасно.
– Ну, кто не рискует…
– Тот награждён медалью «Ветеран труда», – Николай поднялся. – А шампанского я не люблю.
Соврал. Хорошее шампанское пил с удовольствием.
– И медаль уже висит? – консультант тоже встал.
– Нет. Годами не вышел, – и оба рассмеялись.
Прощаясь, Бородулин всё же не упустил сказать:
– А над советом моим ты подумай, – и руку пожал крепко, со значением.
– Ладно.
Гордеев сказал это не очень серьёзно – так, из вежливости. Но по пути домой задумался.
Как поступить? – вот тоже вопрос. Гордеев брёл медленно, руки в карманы, взгляд под ноги. Пару раз натыкался на прохожих, рассеянно извинялся.
Интуиция ничего не подсказывала. Спряталась куда-то, собака. Николай не знал, доверять или не доверять Бородулину – точно так же, как не знал, верить ли многомудрым сказаниям Пинского… Тут промелькнула и совсем странная мысль: а уж не сами ли Пинский или Бородулин?! Николай досадливо тряхнул головой, прогоняя этот вздор, но про себя вынужден был признать, что логических оснований абсолютно исключать этих деятелей нет. Как впрочем, и любого встречного-поперечного. Ну вот хотя бы этого кривоногого мужичонку с авоськой… Нет, мужичонка не подходит. Прол какой-то.
Тьфу ты, чёрт! Так скоро и самого себя подозревать начнёшь. Ладно, хрен с ним со всем; в одном, консультант, пожалуй, прав: Астрал может навести на истину. Может. Но ведь ты знаешь, друг мой Колька, что это за штука. Опасная!..
Да уж. Рискнуть?.. Чем чёрт не шутит! И не боги горшки обжигают, а я… ну, не бог, конечно, но худой-бедный, а «супер», как Пинский выражается. Правда, и работёнка у меня потруднее, нежели обжиг горшков…
Он стал думать понапористее, сам не заметил, как идея захватила его. Шаг стал размашистым, целеустремлённым.
Мать честная! – вспомнил он. Ведь этот гад сегодня может убить кого-то, а я тут мнусь, как целка!..
Он даже устыдился. Люди в бой ходили! Боялись, а шли. А я, видишь ли…
Самокритику прервала трель мобильника.
Николай глянул на табло: батюшки, Марина.
– Да!
– Алло, Коленька?.. – пропел её голос весело. – Как дела-а?..
– Живём! – радостно отрапортовал он и расплылся в улыбке. – У тебя что?
У неё всё было в норме. Николай был так рад это слышать! но не преминул лишний раз проинструктировать подругу по технике безопасности, заверил, что непременно заедет за ней, чтобы она без него из поликлиники ни шагу, и…
– Целую! – громко выкрикнул, аж прохожая тётка оглянулась недовольно.
Плевать! Николай припустил домой. Он решился и сразу ощутил наплыв бодрости.
А ну, давай!
Дома Николай поспешно отключил оба телефона, уселся в кресло, поёрзал. Ага, удобно. Закрыл глаза, постарался полностью расслабиться. Та-ак… Дыхание ровное, глубокое… Отлично! Он открыл глаза, уставился на игру света и тени на стене.
Вскоре исчезли все звуки, затем из поля зрения пропали окружающие предметы. Взгляд сфокусировался на одной точке. И эта точка начала расти. Она росла, росла, и вот доросла до него, Николая, мягко наплыла, поглотила, затянула в темный водоворот…Николай скакал на коне по грунтовой, плотно утоптанной дороге. Он глянул вниз – ага, боевые доспехи, и все белые, на левом боку шпага в ножнах. Белый рыцарь… Это что-то новое! Конь под ним был тоже цвета молока.
Путь его пролегал меж полей и лугов, заросших буйными травами. Тянуло сладковатым запахом пыльцы. Ласковое солнышко не шибко грело с прозрачных небес. Приятный ветерок овевал лицо, шевелил волосы… Ох, идиллия, язви её, не к добру это!..
Вскоре дорога привела к лесу.
Гордеев смело направил коня в полумрак лесной чащобы. Со всех сторон ездока окружали могучие стволы вековых сосен, кроны которых простерлись сверху, сплелись в неплотный хвойный шатер. Солнечные лучи косо пронизывали его, иной раз вдруг таинственно в них что-то вспыхивало. Из пущи доносились слабенькие шорохи, щебетание каких-то пичуг.
Николай улыбнулся – сказочный лес, Берендеево царство! Здесь наш всадник чувствовал себя в безопасности, ничто не вызывало тревогу. Интересно, где же он, в чье подсознание попал на сей раз?..
Через какое-то время чаща закончилась, и Николай выехал к подножию плоскогорья. Дорога извилисто поднималась вверх. Перед подъемом натоптанная колея упиралась в широкие металлические ворота с распахнутыми коваными створками. Над верхней перекладиной высилась медная вывеска с какой-то надписью. Подъехав ближе, Николай удивленно присвистнул. Старославянским шрифтом – ижицей – было начертано: «Пинъское воеводство». Вот, куда он попал! Никакое это, значит, не Берендеево царство, а святая святых Александра Яковлевича…
Мгновение он колебался, все же без разрешения нагрянул, а потом махнул рукой – будь, что будет! – и пришпорил коня. Скакун сорвался в галоп, только пыль столбом. За пять минут домчал до вершины плоской горы.
Конь заметно запыхался, дыхание его участилось, бока мощно вздымались и опадали. Николай решил дать ему передохнуть, остановился, а сам поднёс руку козырьком к бровям – ни дать, ни взять былинный богатырь, Илья Муромец – ё комбат!..
Красотища-то какая! Холмы и долины, поля, густые леса и перелески, голубая лента реки, редкие облака в синем небе – до самого горизонта раскинулись исконно русские просторы. Николай вовсе не думал об этом – он просто знал, что это русская земля, и небо русское – это было ему ясно без всяких дум.
Жеребец всхрапнул, переступил на месте передними ногами. Николай одобрительно похлопал коня по шее.
– Отдохнул?.. Ну, вперёд.
И они пустились легким аллюром. Минуты за три пересекли плоскогорье. Теперь – спуск.
Копыта звонко цокали по каменистой дорожной насыпи, Николай натягивал вожжи, но конь у него и сам был молодец, он притормаживал, спускался очень осторожно, словно берёг всадника.
Благополучно спустились и поскакали дальше лесом. Затем лес стал редеть, редеть, и показалась поляна. Всадник чуть пришпорил жеребца, тот наддал ходу и через пару минут вынес седока к перепутью, а затем остановился. Развилка!
Всё как в сказке. Три дороги – влево, прямо, вправо. Только что камня с надписью нет, и не знаешь, что найдёшь, что потеряешь, пойдя по одной из них… Николай в раздумье почесал затылок: ну и куда?
