Татьяна Иванова - Сорняк из райского сада
— Так что, теперь твоя очередь, генеральный "Химпласта". Пожалуйста, выложите все свои обещания на мой бывший секретарский стол!
Олег приподнялся на локте и заглянул ей в глаза.
— Маш, ты что, серьезно? Какие обещания? — И он непонимающе улыбнулся.
— Как, какие? — Пока только насчет немцев, насчет учебы в Германии! Мне указать в какой колледж я желаю? — и она жеманно улыбнулась.
Он умолк, а потом, снова взглянул на нее. И вспомнил вдруг, каким тоном она произнесла свое многозначительное "Да". И тут, догадка медленно, издалека, стала проникать в его сознание.
— Мои обещания? — она, что ж, сделала на них ставку и… — Его передернуло. — Господи, какая страшная мысль!
— Маша?
— Что?
— Маша, ты…ты имеешь какое-то отношение к смерти Голубева? — Шепотом спросил он, словно сам боялся услышать эти страшные слова.
Маша тоже приподнялась на локте и очень серьезно на него посмотрела.
— А как ты думаешь, Олег?
— Я не смею об этом думать!
— А ты посмей! Шефом быть хочешь, а запятнать себя даже подозрениями не можешь? Так не бывает, Олежек, так не бывает!
Внутри у Олега все похолодело, и он непроизвольно отодвинулся от любовницы.
— Так ты…?
— Да! Только не спрашивай о подробностях, будь любезен!
— А Георгиев, то есть Георгиева Егора тоже ты…
— Конечно, ведь он стоял на твоем пути! Правда, с ним разобралась не лично я, а один хороший знакомый моего двоюродного брата Валеры. Настоящий профессиональный киллер, между прочим! — издевательским тоном заявила Маша. — Я бы его и с Голубевым разобраться попросила, но они с Валеркой снова в тюрьму загремели, так что этим пришлось заняться самой!
— Господи, Маша, неужели все это правда? — прошипел совершенно осипший от изумления Олег.
— Правда! Я освободила тебе путь, и этого вполне достаточно! — Хладнокровно отчеканила она.
— Путь? Какой путь, что с тобой? Маша, но я…я ведь… я даже не намекал тебе на это! Я вовсе этого не хотел! Мне это совершенно ни к чему!
— Не хотел? Да, что ты говоришь? Да ты просто грезил этим! Может, вспомнишь, сколько раз ты ругал Голубева, сетуя на его излишнюю осторожность, нерешительность и даже никчемность. А эта постоянная фраза, — "Эх, Машка, будь я на его месте!" Или ты уже об этом забыл, дорогой?
— Маша, Маша! Ты, что?! Это все так, несерьезно! Каждый подчиненный, как правило, ругает своего начальника, это ж в порядке вещей!
— В порядке вещей? А обещания, которые ты давал мне, тоже в порядке вещей? Ну, да! Каждый любовник просто так, в порядке вещей дает пустые обещания молоденькой красивой дурочке! Я знаю, что это банальная истина, но только не в моем случае. Я в отличии от многих, не дурочка, и себя так дешево не ценю! Я слишком хороша для тебя, чтобы ты вот так запросто мог утереть мне нос пустыми обещаниями!
— Маш, какие обещания? Ты, что? Мы же просто шутили, или мечтали, я уж не знаю! Ты же сама выуживала у меня эти несбыточные обещания! Ты же сама вынуждала меня давать их тебе!!!
— Несбыточные? Как? Ты, что? Ты серьезно?…. Что ты такое говоришь?! — До нее, наконец, начал доходить смысл его слов. Она села, и лицо ее сделалось мертвенно бледным.
Олег мельком взглянул на нее, и сердце его застонало.
— Она сделала на это ставку! Господи! Она сделала на это ставку! И… Что же теперь будет?
Он повернул к ней голову. Лицо Маши было страшным, агрессивным.
— Маш, успокойся!
— Успокойся! Ты, сволочь, скотина! Ты мне все врал, врал! — и она, уткнувшись в одеяло, зарыдала.
— Это был мой шанс, мой единственный в жизни шанс! Понимаешь ты это, или нет? — выкрикнула она сквозь слезы. — А ты, оказывается, все врал! Ты и не собирался ничего для меня делать! Как просто! — Да, что ты Маша! Это, всего навсего, были наши с тобою мечты! Господи, а я то дура, думала, что дорога тебе! Я, как последняя идиотка, умничала перед этой проклятой немчурой, угождала им всякий раз, как могла! А теперь что же? Фенита ля комедия!
Олегу стало страшно. — Да, она поняла, что задуманное, осуществленное такой страшной ценой, не свершилось! Но она…
О, господи, она даже не сожалела о том, что совершенно напрасно убила ради этого двоих людей! К тому же, один из них был отцом ее лучшей подруги, который устроил ее к себе на работу!
— Маша, скажи, тебе не жаль Голубева, и этого молодого энергичного мальчика Егора, хотя бы теперь? — робко спросил он, намекая ей на раскаяние.
— Что? — она подняла на него опухшие от слез глаза, полные горького недоумения, словно он спросил о чем-то побочном, вовсе незначимом для осуществления ее великой цели.
Олег изучающе смотрел на нее, так, словно видел впервые.
— Ты страшный человек, Маша! Такой ценой себе путь не пробивают!
— Посмотрите, какой он праведник, ну, прямо Вася — пионер! — Злостно ответила она.
— Интересно, какой ценой ты завел себе молодую любовницу, уж не ценою ли предательства жены? Может, тебе пойти к ней, раскаяться, а, мальчик — пионер? А хочешь, вместе пойдем, за ручку. На всеобщее, так сказать, покаяние!
— А как ты поступил со мной? У тебя по отношению ко мне не возникает ли желания покаяться? Ты бравировал передо мной, выпендривался, как только мог! — " А если серьезно, Машка, то у нас с немцами сейчас намечаются такие крутые завязки, ты даже не представляешь, какие возможности могут для тебя открыться!" Ты заставил меня поверить, что многое можешь сделать, что тебе все под силу, и не будь на пути Голубева, ты бы для меня горы свернул! — она снова залилась слезами.
Олег молчал, ибо теперь его уже точила попутно возникшая мысль. Она — преступница, и ему об этом известно. Что делать? Пойти в милицию и все рассказать?
Но это невозможно! Это значит, заведомо подписать себе приговор на немедленное отстранение от фирмы, на крупный скандал с женой, на поиски новой работы, а где ее найти?! И потом, у него нет никаких доказательств!
Олег покосился в сторону рыдающей Маши. — Такая способна на все! Она, чего доброго, скажет, что я нарочно это придумал, чтобы с себя же самого скинуть подозрения!
А Машины рыдания, между тем, уже грозились перерасти в истерику.
— Надо что-то делать, — подумал Олег. Еще немного, и ее уже трудно будет успокоить. Он знал по опыту, — рыдания женщин, как буря! Начинается с малого, а как разойдется, ее ничем не унять!
Олег встал, оделся, а потом присел на краешек кровати.
— Маша, успокойся, и послушай, что я тебе скажу! Даже если я и стану генеральным директором, мне ничего не светит, в смысле финансов! Я могу получить только гораздо больший оклад, а распоряжаться финансами я не смогу! А ты представь себе, какая сумма потребуется для твоей учебы в Германии!
