Ли Киллоу - Кровные связи
Волосы на затылке Гаррета зашевелились. Фаулер сказал, что его родители встретились с Лейн вскоре после войны во Франции. Должно быть, незадолго до смерти его отца.
Он продолжал читать.
Мать Фаулера вышла замуж вторично, и детство он провел в школе-интернате и у своего деда-актера. Учился в Тринити-колледже в Кэмбридже, но, вместо того чтобы изучать историю, начал писать романы ужасов. Два года спустя он продал один из своих романов, бросил университет и стал профессиональным писателем. Несколько лет спустя перешел от романов ужасов к триллерам. Первая американская публикация — в 1972 году.
Гаррет снова взглянул на строки об отце Фаулера. Снова мурашки по коже.
— Сломанная шея.
Ирина из-под своих темных густых ресниц взглянула на него.
— Интересно, правда? Продолжайте читать.
В статье в «Райтерс Дайджест» говорилось о необходимости для писателя строгой дисциплины. Фаулер рассказывал, как детство у деда-актера развило его воображение. Гаррет перешел к интервью в «Плейбое». Из нескольких вопросов один привлек его внимание.
«ПЛЕЙБОЙ». В интервью Би-Би-Си несколько лет назад вы утверждали, что для вас писательство — это акт экзорцизма. Интересный повод для писательства. Не хотите ли объяснить его вашим американским читателям?
ФАУЛЕР. Да, конечно. Когда мне было шесть лет, на моего отца напала злая собака. Он упал со скалы, стараясь спастись от собаки, и погиб. Ребенком я никак не мог этого принять. Как простая собака могла убить такого разведчика, как мой отец? Тут виновато какое-то чудовище. Смерть отца все эти годы преследовала меня. Не знаю, что заставило меня превратить это в связный рассказ и записать. Но из этого получился мой роман «Кровавый лабиринт». В нем мальчик видит, как оборотень разрывает горло его отцу. Ему никто не верит, и он клянется, что, когда вырастет, найдет и уничтожит оборотня. Став взрослым, он выполняет свое обещание. В некотором смысле то же самое произошло и со мной. Написав об уничтожении того, кто был причиной смерти моего отца, я дал возможность его духу успокоиться. Некоторое время, конечно, я продолжал писать романы ужасов, потому что видел, что это у меня получается, но потом перешел к триллерам. Романы ужасов были экзорцизмом, а триллеры — чем-то вроде памятника. В них каждый герой-разведчик — мой отец.
Гаррет потрогал шрам на горле, который оставили зубы Лейн.
— Взгляните и на этот вопрос, — показала Ирина.
«ПЛЕЙБОЙ». Если ваши герои представляют кого-то встреченного вами в жизни, то кто эта высокая женщина, которая в «Кровавом лабиринте» — Кетлейн Барбур, в «Глазе мозга» — Тара Бреннис, в «Нашем человеке в аду» — Магда Эберхард? Это лишь немногие из ее воплощений. Она всегда прекрасная соблазнительница и предательница.
ФАУЛЕР (с печальным смехом). Боюсь, что мне не стоит отвечать. Я бы не хотел быть привлеченным к ответственности за клевету. Достаточно сказать, что она старше меня, что в молодости я был безумно влюблен в нее и она меня отвергла с презрением. Несомненно, я слишком жесток, делая ее предательницей, но… когда мне нужен такой образ, вспоминается она.
— Лейн, — сказал Гаррет. — Прекрасная соблазнительница, снова и снова предающая героя… как предала отца Фаулера.
— Готов поклясться, он никак не проявлял гнев, когда говорил о своей встрече в детстве с Лейн. Никакой горечи или ненависти. Неужели можно так хорошо прятать свои чувства? Он, должно быть, прекрасный актер.
— Да, прекрасный актер, приходил по утрам в отдел, делая вид, что у него голова болит с похмелья. А ведь все это игра.
— Он может быть сумасшедшим, — сказала Ирина. — Или и тем и другим.
Фаулер должен находиться на краю безумия, все эти годы одержимый мыслями о мести и скрывающий их.
Ирина отвернулась от компьютера и встала.
— Итак, нужно найти этого англичанина и покончить с ним.
Гаррет застыл.
— Застрелить, как вы хотели застрелить меня вчера вечером? Нет. — Гаррет покачал головой. — Я не стану… — Он замолчал, закончив предложение про себя: — не стану убивать снова. Неважно, что он убил Лейн, защищаясь. «Что дает тебе право судить меня?» — бросила ему Лейн в ночь Благодарения. Второй раз он не вынесет этого. — Довольно убийств.
Незабудковые глаза отразили красный свет.
— Как мне убедить вас, насколько безжалостны и упорны охотники за вампирами? Они ничего не видят, кроме зла, которое хотят уничтожить. Их, как берсерков, способна остановить только смерть.
— Преступники тоже отвергают закон, но мы наказываем их по закону. Как вы можете утверждать, что охотники ничего не видят, если сами себя назначаете их судьей?
Она вздохнула.
— Опять ваш закон. Что же вы предлагаете?
— «Ай Кинг» говорит, что нужно найти помощников. — Гаррет перевел дыхание. — Прежде всего нужно найти доказательство, что Фаулер и есть наш убийца. И поскольку Фаулер следил за мной, а теперь и за вами, мы сами не можем этим заниматься. Нам нужна помощь, помощь человека, официальная… кто-то должен получить законный доступ в номер Фаулера в отеле и обыскать его. Нам нужен мой бывший партнер Гарри.
8
Ирина спросила:
— Вы понимаете, что рискуете больше, чем моей и своей жизнью?
Гаррет кивнул.
Они сидели вдвоем у кухонного стола и пили кровь из стаканов: он лошадиную из своего термоса, она человеческую из холодильника. Он погрузил нос в свой стакан, чтобы не слышать мучительного запаха. Жажда обжигала ему горло.
Он отвлекался, думая о Фаулере. Где сейчас писатель? Следит за домом, вероятно. Чтобы не дать Фаулеру заподозрить, что теперь охота идет за ним, Гаррет вернулся из фонда домой пешком, заглянув в полицейские конюшни, чтобы наполнить термос. Ирина появилась позже, оставив свою машину в нескольких кварталах и пробравшись в дом с заднего хода.
Беспокойный голос произнес:
— Гаррет, тебе не следовало бы… кто это?
Он увидел в дверях кухни Лин.
— Познакомься с Ириной Руденко. — Тут он увидел за Лин бабушку Дойл. Когда он их знакомил, ему пришло в голову, что Ирина тоже некоторым образом его бабушка.
Вверху послышался стук в дверь.
— Гаррет! — позвал Гарри.
Лин взглянула наверх.
— Я скажу, что выпустила тебя.
Гаррет покачал головой.
— Я должен все рассказать ему. Нам нужна помощь Гарри.
Она некоторое время смотрела ему в лицо, потом вздохнула и кивнула. Потом поставила на стол бутылку коньяку.
Бабушка Дойл оставалась у двери; поглаживая пальцами мальтийский крест у себя на шее, она разглядывала Ирину.
