Игорь Поляков - Доктор Ахтин
Лариса разочарованно хлопает глазами.
— То есть, вы точно не знаете, кто там у меня?
— А, вы, Лариса, думали, что я — волшебник?
— То есть, вы смеялись на до мной, Михаил Борисович? — говорит Лариса обиженно.
— Нет, — мотаю я головой, и улыбаюсь, — я рад за вас, Лариса.
Я смотрю на часы — десять минут прошло.
— Жизнь, во всех её проявлениях, — это прекрасно, — говорю я, — и ведь неважно, кто там, мальчик или девочка. Главное, чтобы ребенок был здоров, а вы были рады его появлению на свет.
Я снова оставляю Ларису.
Шейкин, на лице которого написано умиротворение, лежит на кровати, сложив руки на круглом животе. Он смотрит на меня и, не заметив того, что ожидал увидеть, спрашивает:
— А где шприц?
— Успокойтесь, Шейкин, мне не нужен шприц, я все сделаю быстро и безболезненно.
— Спасибо, доктор, — говорит он, все еще недоверчиво глядя на меня.
Я сажусь на край кровати и прикладываю пальцы к шее. Почувствовав биение сонных артерий, я говорю:
— Смотрите, Шейкин, мне в глаза, и, когда захочется спать, не сопротивляйтесь.
Я, не сжимая сосуды пальцами, создаю своим сознанием поле и перекрываю ток крови в сонных артериях с обеих сторон. Я смотрю, как мутнеет сознание в глазах пациента. На его лице застывает улыбка, когда он медленно уходит в бесконечный сон. Шейкин в последние мгновения жизни счастлив — он вновь проживает те события в его жизни, которые лежат на поверхности памяти. Я встаю и иду в ординаторскую, чтобы начать набирать на компьютере посмертный эпикриз.
Днем, когда рабочий день заканчивается, я понимаю, что мне надо сделать еще одно дело. Написав бумагу, я иду к заведующему отделением за подписью. Говорю, что мне надоело, когда он спрашивает почему. Слушаю его еще пять минут, равнодушно кивая на его доводы. Забираю подписанное заявление и иду в отдел кадров.
На следующий день я забираю свои документы и освобождаю стол в отделении. Я никому не говорю простых слов прощания, словно ухожу навсегда.
Наверное, так оно и есть.
36
Иван Викторович Вилентьев ждал звонка. Полчаса назад он отправил в Москву фотографию и теперь сидел у телефона. Чутье подсказывало ему, что ответ будет положительный, но ему нужна была полная определенность.
За окном начало темнеть — пришла осень. Дни все короче и короче. Хорошо хоть, что синоптики обещали теплую осень без проливных дождей. Хотя, полностью верить им нельзя. Посмотрев на часы — прошло всего тридцать пять минут — он подумал, что в Москве сейчас только полпятого.
Он чуть не подпрыгнул, когда зазвенел телефон.
— Да, Вилентьев слушает.
— Спасибо огромное. Как все сделаем, я вам отправлю материалы.
— Еще раз спасибо.
Он положил телефонную трубку и от избытка чувств, довольный собой, хлопнул в ладони. Вскочив со стула, он подошел к сейфу, открыл его и извлек пистолет в кобуре. Закрепив портупею на плечах, капитан на ходу набросил пиджак на плечи и вышел из кабинета.
— Коля, — заглянул он в соседний кабинет, — поднимай спецгруппу, и поехали на задержание, Парашистая в Москве опознали.
Иван Викторович шел по коридору управления с гордой улыбкой — он был прав, когда подозревал Ахтина, интуиция его не подвела.
Уже в машине он с сотового телефона позвонил психиатру Гринберг.
— Здравствуйте, Мария Давидовна.
— Я получил из Москвы подтверждение. Да, это наш доктор. Владимир Геркоев, один из тех, кто выжил, опознал его.
— Да, едем на задержание.
— Мария Давидовна, да вы что, мы с Колей и пятеро спецназовцев. А он всего один.
На лице Ивана Викторовича застыла улыбка уверенного в себе человека. Женщина пытается напугать его, рассказывая ему, что Парашистай опасен.
Нажав на кнопку отбоя, он самодовольно спросил напарника, сидящего за рулем:
— Ну, что, Коля, справимся всемером с Парашистаем?
— Иван Викторович, какой разговор!
— Вот, а Мария Давидовна сомневается в этом. Кстати, давай тихо подъедем к его дому. Выключи мигалку.
Иван Викторович посмотрел назад, — ехавшая в уазике сразу за ними группа быстрого реагирования последовала их примеру.
Въехав во двор пятиэтажки, они оставили машины у первого подъезда.
— Значит, так, ребята, — сказал негромко Вилентьев собравшимся вокруг него людям форме, — он живет один на первом этаже в квартире номер двадцать два, вот те три окна выходят на эту сторону, и одно окно — на той стороне дома. Не думаю, что у него есть огнестрельное оружие, но ножом он пользоваться умеет, поэтому будьте внимательны и не подпускайте его к себе близко. Желательно взять его живым. Я думаю, двое должны остаться под окнами, а остальные — за мной.
Командир спецназа скомандовал, и двое бойцов побежали — один под дом, другой — за дом.
Вилентьев быстро пошел к третьему подъезду. В сумерках наступающего вечера, когда фонари еще не зажгли, они были похожи на привидения. Странные создания безумного мира.
Им повезло — железная дверь в подъезд открылась перед ними. Женщина с маленькой собачкой испуганно шарахнулась в сторону, пропуская вооруженную группу внутрь.
— Тихо, — предупредил её Вилентьев, — милиция.
Спецназовцы заняли свои места у нужной двери и замерли. Коля, вытащив пистолет из кобуры, выжидательно посмотрел на Вилентьева.
Иван Викторович подошел к двери, на которой были приклеены две одинаковые цифры, и громко постучал.
К его удивлению, дверь от стука задрожала так, что стало понятно, что она не закрыта. Иван Викторович ощутил нехорошее предчувствие — или Парашистай, кем-то предупрежденный, уже оставил это место, или он их ждет. Где-то в глубине его сознания Вилентьев подумал, что лучше бы в квартире никого не было, потому что он прекрасно знал, что предупрежденный — вооружен. Но отступить было невозможно.
Иван Викторович потянул дверь на себя и показал глазами спецназовцу слева от себя — вперед.
Боец бросился в квартиру, за ним последовал командир и еще один спецназовец.
— Давай, Коля, — сказал Иван Викторович, — я за тобой.
Но, когда надо было шагнуть внутрь, ноги не послушались его. Капитан Вилентьев стоял на пороге квартиры номер двадцать два и вглядывался в темноту квартиры.
Сначала кто-то чертыхнулся, блеснул луч фонаря, затем послышался вскрик и грохот падающего тела. Луч от фонаря метнулся в сторону, и ударила короткая очередь. Когда Вилентьев услышал крик в квартире, он смог заставить свои ноги сделать шаг.
Держа в вытянутой руке пистолет, он вошел в квартиру и остановился. На ощупь, он попытался найти выключатель, чтобы зажечь свет, но, найдя его, несколько раз безрезультатно щелкнул. Темнота в квартире была кромешной и, главное, — он услышал в наступившей тишине стоны.
