Дмитрий Дашко - Щитом и мечом
Всё шло гладко, даже слишком. Верный признак грядущих неприятностей. Добрая половина разбойников уже была «упакована» снаружи, но атамана пока не нашли.
– Надо бы воеводу вызволять, – потормошил меня Ваня.
– Бери двух солдат и иди за ним.
Мы уже знали, где искать: при кабаке стояла клетушка, под ней холодный и мокрый подвал. Ключ затерялся, пришлось сбивать замок. Солдаты разыскали увесистую кувалду и с её помощью освободили воеводу.
Увидев его, я едва не ахнул. На Фёдора Прокопича было жалко смотреть: одежда рваная, ноги босые (разбойники первым делом стащили с него сапоги, ничего не предложив взамен), опухший, лохматый, в неровной слипшейся бородке солома и мелкие травинки, весь синюшный и дрожащий. Он еле стоял на ногах, если б не помощь подхвативших его по бокам драгун, давно бы упал.
Фёдор Прокопич тяжело поднял голову. Увидев меня, заплакал, не веря своему счастью.
– Ы-ы-ы! Голубчик мой! Как же я тебя заждался! – он распростёр руки и полез обниматься, забыв, что не так давно по его милости я сам находился под арестом и едва не оказался в руках палача. Но сейчас во мне не было ненависти или обиды.
Пока воевода мял и слюнявил мою одежду, солдаты участливо кивали и прятали глаза.
Отстранив его, я распорядился, чтобы Фёдора Прокопича отвели в избу поприличней: отогреть и успокоить. Там, глядишь, передадим в заботливые руки супружницы. Она и приведёт несчастного узника в надлежащий порядок.
– Сапежского разыскали, – гаркнул у меня над ухом капрал. – Если надо допросить, токмо прикажите, мои люди его вмиг в чувство приведут.
– Веди к нему, – сказал я.
Атаман валялся бесчувственной колодой. Драгуны уже избавили его от неплохой коллекции оружия: трёх пистолетов (все заряжены), кривой турецкой сабли (явный трофей), кинжала и даже… гранаты.
– Гренадер, – хмыкнул Иван.
– В телегу его, – велел я. – В охрану пять драгун. В разговоры с разбойником не вступать. Кто ослушается – сядет в острог вместе с ним.
Над телом Сапежского склонился солдат в потёртом кафтане. В глаза бросились его заштопанные чулки и заплата на колене. Капрал виновато повёл плечами: дескать, жалование поступает не исправно, выкручиваемся как можем.
И тут разбойник ожил… Никогда не ожидал такой прыти от одноногого инвалида, ещё не оправившегося от ран. Солдатик улетел куда-то за спину, а в руках Сапежского оказался его пистолет. Грянул выстрел. Иван ойкнул, схватился за левое плечо. На камзоле начало проступать тёмно-красное пятно.
Ещё секунда, и перед нами поднялся столб земли и пыли, заслонив всё ещё лежавшего атамана. Гранаты он бросал умело. Осколками зацепило ещё двух наших. Они рухнули на траву, крича от боли.
Не дожидаясь новой пакости от злодея, я кинулся вперёд, на бегу споткнулся и, не устояв, буквально пролетел по воздуху и свалился рядом с Сапежским, клацнув зубами.
– Смерть тебе, сука, – прохрипел он. – Я тебе все кишки выпотрошу!
– Пошёл ты!
Мы вцепились друг в друга, я вдруг почувствовал резь в боку, но не стал обращать внимания. Клубком прокатились несколько метров, врезались в клетушку возле кабака, с крыши попадала труха, забивая глаза и нос.
– Не стрелять, – зычно крикнул капрал. – Кому говорю! Сыщика пораните!
Что-то снова кольнуло меня в бок, будто невидимая оса. Я успел бросить короткий взгляд. Сапежский вознамерился выполнить своё обещание – выпустить мне кишки, у него был ножик с маленьким, но всё равно опасным лезвием. Именно оно дважды погрузилось в моё тело. В пылу схватки эти удары показались мне не слишком болезненными.
Я вскипел, неимоверными усилиями заставил Сапежского выпустить нож, перехватил оружие и всадил ему в грудь по самую рукоятку. А потом с чувством выполненного долга откинулся на спину.
– У вас кровь, – произнёс кто-то, кажется, капрал.
Я улыбнулся:
– Ерунда, царапина! Как Иван?
– Я тут, братишка.
Он подошёл ближе, продолжая держаться за плечо.
– Штука неприятная, конечно, но ничего, оклемаюсь потихоньку. Пуля навылет прошла. Вот с солдатиками хуже: одного наповал. Упокой, Господь, его душу!
Иван посмотрел на неподвижно лежащего атамана.
– Готов?
– Полностью. Уже докладывается в небесной канцелярии. Там ему пропишут котлы со смолой да раскалённую кочергу в задницу. Заслужил, скотина.
Трупы перегрузили на телегу. Нас с Иваном наскоро перевязали. Я бы мог ехать верхом, но предку это было противопоказано, так что я составил ему компанию. Мы тряслись на одной подводе, тихо разговариваясь. Иван слегка побледнел от потери крови. Третья телега везла Фёдора Прокопича, который постепенно оживал и всё больше начинал походить на прежнего себя.
В канцелярии его давно поджидала супруга. Она сразу же захлопотала над ним, как наседка. Пока над раной предка колдовал лекарь, я с некоторой завистью смотрел в сторону воеводы и его второй половины. Прямо два воркующих голубка!
После смерти Наташи на меня ещё сильнее навалилось одиночество. Конечно, есть Иван, в любви и преданности которого я не сомневался. Да что там – я за него жизнь отдал бы, как и он за меня! Но всё равно – это не то. Каждому нормальному мужику нужна семья: любящая жена, дети. Что-то внутри подсказывало: у меня долго такой не будет. Может, Ване больше повезёт?
Тут Марья Кирилловна, будто почуяла что-то, повернулась ко мне:
– Как мне отблагодарить вас за то, что доставили моего Федюнюшку в целости?
– Не стоит благодарности.
– Как же так?! Не пустячное чай дело, вы животом своим рисковали! Вон, обои ранеты… – всхлипнула она.
– Ничего страшного. В некоторых количествах железо полезно организму, – пошутил я.
– Полноте вам! Какая ж польза от дырки в теле? Лучше б сказали, чтоб мне полезное для вас сделать? Я б расстаралась.
– Расстарайся, матушка, – поддакнул на удивление тихий и покладистый воевода. – Ежли б не господа сыщики, то…
Он печально замолчал.
В канцелярии появилась бабка-шутиха. Кто её пропустил, осталось загадкой. Я строго-настрого наказал капралу никого из посторонних пока не впускать.
– Ой, батюшка-воевода, – запричитала она.
– Цыть, – прикрикнул на неё осмелевший Фёдор Прокопич. – Не видишь, обошлось всё стараниями господ Елисеевых.
Тут лекарь подал нам с Иваном по небольшой налитой чашке, велел выпить содержимое.
Я глотнул и сразу скривился.
– Гадость!
– Гадость, но весьма полезная, – без капли обиды сказал лекарь. – Пейте, сударь! Не хватало б ещё, чтобы вас лихоманка разбила.
– Ладно, с медициной не поспоришь, – я осушил чашку до дна и вернул эскулапу. – Надеюсь, она не загонит в гроб быстрее лихоманки.
– Это семейный рецепт, проверенный поколениями. Можете мне поверить – от моей микстуры ещё никто не умирал, – с прежним спокойствием ответил лекарь.
