Под сенью Великого Леса (СИ) - Локхарт Лисс

— Я позову его, — поднявшись с места, сказала Джуди. — Не знаю, согласится ли он прийти, но я попробую его убедить.

— Джуди! — позвал Афлек, дернувшись в ее сторону, но Дерк рукой ухватился за его здоровое плечо и удержал на месте. — Пожалуйста, будь осторожна.

— Я могу найти с Чароитом общий язык, — улыбнувшись краем губ, ответила Джуди.

И все же, выходя за дверь уютной и безопасной кухни, она не была так уверена в своих силах. Она вспоминала его жаркое пламя и зрачки, которые в порыве гнева сужались до узких щелок, и содрогалась весь путь до спальни Меличенты. Вот только когда она приоткрыла дверь, ей предстал не страшный дракон, а человек, изможденный выпавшими на его долю испытаниями. Обхватив голову руками, Чароит сидел на табурете, приставленном к кровати Меличенты, и размышлял. Его сломанное крыло безжизненно повисло, и Джуди захотелось прикоснуться к нему, провести руками, успокоить боль, клубившуюся в нем. Но она знала, что Чароит ей такого не простит.

— Чароит, — позвала она. — Тебе нужно вправить крыло, так что…

— Не нужно, — оборвал он, не поворачивая головы. — Мне ничего не нужно, оставьте меня в покое.

— Если этого не сделать, крыло срастется неправильно, — настаивала Джуди. — Ты тогда вообще не сможешь летать.

— Какая разница, — небрежно бросил Чароит.

«Нет ничего хуже влюбленного дракона! — сердито подумала Джуди. — А я думала, что тринадцатилетние влюбленные девчонки — это кошмар. Оказывается, мне просто не попадался чокнутый дракон». Скрестив руки на груди, она прижалась к дверному косяку и хмуро оглядела Чароита.

— Слушай, голубчик, прекрати. Меличента в порядке, она поправится, ее жизни больше ничего не угрожает. Так что выдохни и продолжи жить. Давай починим твое крыло, а дальше ты можешь вернуться сюда и продолжить страдать, если тебе так угодно.

— Ты не понимаешь! — взвился Чароит.

— Так объясни, — пожала плечами Джуди.

Такой Чароит, в глазах которого мерцало гневное пламя, пугал ее, но нравился намного больше раскисшего страдальца, в которого он превратился. Драконам положено быть сильным и злобным, а не распускать нюни из-за того, что даже не случилось.

— Я не смог ее защитить, хотя должен был! Я не был рядом, когда мне надо было охранять ее! Да я просто ничего не смог сделать. И теперь, когда она очнется, она вспомнит, как ненавидела меня, и мне останется только уйти. Ах, ну да, Афлека еще с собой забрать. Я ведь обещал, — он горько усмехнулся.

Джуди опустилась на пол, скрестив ноги, и выжидательно уставилась на Чароита. Он в ответ исподлобья глядел на нее, но в конце концов сдался, вздохнул и заговорил:

— Перед пожаром мы сильно поссорились с Меличентой. Как и многие из вас, она решила, будто это я провел Ворлака на Землю, а я не мог ей доказать, что это не так. Из-за этой ссоры мы едва не погибли в огне, все четверо, я едва не убил тебя. Я ведь видел, как ты смотришь на этот огонь, будто он приворожил тебя. Ты ведь боишься его, да? Не так, как все. Все люди боятся огня. Но тебя один вид неконтролируемого пламени просто парализует.

Джуди медленно кивнула. Ей не хотелось раскрывать свой страх непроверенному человеку, но не было никакого смысла обманывать Чароита: его наметанный драконий глаз не обманешь.

— Ты стояла там, посреди бушующего пламени, и не шевелилась. Афлек и Меличента звали тебя, но ты не отвечала, этот идиот решил даже сунуться в огонь, чтобы спасти тебя — ты не среагировала и на это. Я не впечатлительный, но в тот момент меня словно холодной водой облили. Ох, черт, подумал я, я сейчас убью хорошего человека, единственного, кто сумел из всех вас поймать меня на крючок. Я не питал к тебе светлых чувств, дорогуша, но ты вызывала у меня любопытство и уважение. Я не хотел, чтобы ты погибла в том пожаре. Твое спасение ничего мне не стоило, огонь лишь делает меня сильнее, но я и сам был удивлен своему поступку: это был порыв сердца, а не холодный расчет. Не такое уж и частое в моей жизни явление.

После этого ты поверила мне. Ты знала, что я не причастен к визиту Ворлака в ваш смешной мирок, но не знала, как убедить в этом остальных, и потому твоей веры было недостаточно. Тем более Меличенте. Она ведь по природе очень настороженная девушка. Мы с ней ни разу не заговорили после пожара. Она держалась как можно дальше от меня, молчала, если я пытался завести разговор, отворачивалась от любых вопросов. Стала холодной, как лед… Я был уязвлен и унижен, а еще чувствовал себя… пожалуй, не в своей тарелке. Знаешь, было такое ощущение, какое возникает, когда ты мог получить ценный артефакт, но он в последнюю секунду пропадает в морской пучине, куда драконам путь заказан.

— Это называется горечь, — грустно усмехнувшись, сказала Джуди.

— Я улетал так часто, как только мог, потому что видеть ее безучастное лицо было мне не под силу. Я наплевал даже на опасность и на Ворлака, который шел за нами по пятам. Теперь я думаю, не я ли привлек его внимание? В небе над Землей не так уж часто увидишь дракона, а зрение у Ворлака острое, все равно что у орла. А улетев последний раз, я почувствовал, что нас кто-то преследует — не Ворлак, кто-то из Великого Леса, свой, но чертовски назойливый экземпляр. Так я пересекся с Сэмом, а дальнейшую часть истории ты знаешь. Я чувствую себя ужасно виноватым, ведь я с самого начала все делал неправильно. Я хотел, чтобы она была моей, вот только все пошло наперекосяк с самого начала. Сложно понравиться девушке, если прилетаешь с намерением убить одного из ее товарищей.

— Это точно, — мрачно усмехнулась Джуди. — Тебе, пожалуй, стоит поменять тактику.

— Пожалуй, — равнодушно согласился Чароит.

Они немного помолчали. Сюда, в эту удаленную комнату где-то посреди Сверкающего Дома, не доносились голоса с кухни, и можно было наконец отдохнуть от гула и суеты. Джуди сидела, прикрыв глаза, и наслаждалась вожделенной тишиной. Только смутная тревога, воспоминание кое о чем неприятном портили миг наслаждения. Она не могла припомнить, что так волнует ее, но чувствовала, что вспомнить это очень важно. Что-то, о чем не следовало никому говорить.

— Ладно. Око за око, — поразмыслив, сказала Джуди. — Ты мне все рассказал, и я должна ответить тебе тем же.

— Уверена, что мне интересно? — вздернув брови, усмехнулся Чароит.

— Уверена. У тебя всегда подрагивает кончик хвоста, когда тебе интересно, — парировала Джуди.

Это было правдой, и Чароит, смутившись, схватился за свой хвост. Тогда, когда он увидел ее плачущей в коридоре, он не стал задавать никаких вопросов. Посидел рядом, несколько раз оскорбил, рассказал интересную байку — и был таков. Чароит не любил навязываться, он вообще не любил все эти душещипательные разговоры за жизнь, но Джуди умела заболтать. Она, пожалуй, была вторым в его жизни человеком, с которым он мог свободно откровенничать. Как там у людей — поплакать в жилетку, посетовать на судьбу… И это тревожило его. Не знала ли Джуди о нем слишком много? Они не друзья, даже не приятели, а глядят друг на друга подозрительно и настороженно. У него есть, что скрывать. Она не обрадуется, когда узнает правду, и не скажет спасибо, когда он выполнит свою часть сделки с Черной Колдуньей. Ему придется пойти на это, ведь награда того стоит, но ее доверие будет потеряно для него навсегда. И Меличента. О ней уже сейчас можно забыть.

Джуди, не обращая внимание на душевные терзания дракона, озабоченно почесала нос. Она пыталась собраться с мыслями, но они разбегались, возвращаясь к чему-то позабытому, но очень важному.

— Ты когда-нибудь разочаровывал родителей? — спросила она, чтобы хоть с чего-то начать. — Так, что они тебя даже видеть не хотят?

— О-о, — понимающе протянул Чароит. — Я сплошное разочарование для них и моего братца, ходячего драконьего идеала. Вот уж кто точно не стал бы церемониться, а сразу убил бы вас всех.

— У тебя есть брат? — изумилась Джуди.

— На свою голову, — кивнул Чароит. — Его имя не читается на людском наречии, в вашем языке попросту нет таких букв и звуков, чтобы передать каждую ноту его истинного имени. Как, впрочем, и моего, разве что мое поскромнее и попроще. Ведь он — благородный черный опал, а я так, всего лишь чароит. Красивый, редкий, дорогой… Но даже рядом не стоял с черным опалом. Он старше меня. На людском наречии он зовется Цессаратом, а его истинным именем никогда не владел ни один чародей.