Роман Буревой - Маска Дантеса
— Он приедет, — без тени волнения повторяла мать. — Просто дела его задержали. Как всегда.
Вместо отца приехал дядя, долго беседовал с матерью. Она была так спокойна. Сама безмятежность. Смеялась, шутила… как будто так и надо. Это вполне естественно, что отца нет дома. И снова придется ждать.
Ждать год, два…
Дядя забрал мальчика к себе — его мать вновь вышла замуж. У дяди Луция с женой не было своих детей.
С тех пор прошло столько лет! Достаточно ли поумнел малыш для серьезного разговора?
Открылась дверь блока, внутрь шагнул человек в маске, постоял, оглядываясь, неспешным движением сдернул защитную пленку с лица.
Друз не сразу сообразил, что надо встать. Поднялся.
— Аве… — сказал, как принято на Лации.
Во всеобщем не было подходящего слова. «Привет» — слишком неуважительно. «Здравствуй» — тяжеловесно.
— Аве… — отозвался Отшельник. — Так, значит, ты меня все-таки нашел.
— Это Корвин. Все благодаря ему.
— Да, Корвин. Один Корвин прислал меня сюда, другой забирает. Патриции… — в голосе Отшельника неожиданно мелькнула неприязнь. Друз смутился. Хотел возразить, но было неловко: отец имел право на такой упрек. Но винил он друзей сына — вот в чем дело, и молодому Друзу было неприятно. — И что же, нам с тобой всю жизнь теперь сидеть в этой коробке? Или ходить в намордниках?
— Отец!
— Они записывают наш разговор, ты знаешь?
— Мне нечего стесняться.
— Ты часом не сделался патрицием? — Отшельник подозрительно прищурился. — Их желание все время быть на виду меня изумляет.
— Нет, я не патриций. Но хочу, чтоб мои дети ими стали. Я собираюсь жениться на сестре Корвина Лери. — Друзу было неловко говорить о своих планах отцу, который за свою жизнь ничего не добился. Двадцать лет в тюрьме без приговора…
— А-а… — понимающе протянул Отшельник.
— Как ты очутился в озерном городе?
— Хороший вопрос. Почему ты не спрашиваешь, как я очутился здесь, на Китеже?
— Корвин рассказал мне…
— Что он тебе рассказал? — перебил Отшельник.
— Что тебя послали на Китеж ради твоей безопасности. Это так?
— Почти… Теперь уже не имеет значения. Я слышал, наварх Корнелий отправлен сенатом в изгнание?
— Да, ему поручили до конца дней патрулировать пустынный космос.
— Честно говоря, мне теперь плевать, где находится наварх Корнелий… А моя история проста, мой мальчик. Я прибыл в усадьбу князя Андрея, был встречен любезно… а дальше… дальше…
Отшельник замолчал.
— Это длинная история. Но поучительная. Если твои дети станут патрициями, пусть они запомнят историю плебейской глупости. Ах да, я забыл, твою память твои дети-патриции выбросят на помойку.
— Я постараюсь, чтобы они запомнили, — возразил центурион.
— Так вот… — начал старший Друз…
— В усадьбе Андрея Константиновича жила младшая сестра князя, только что овдовевшая княгиня Натали с сыном Стасом. Натали было двадцать пять, ее муж погиб на войне. Уж не знаю, любила она убитого или нет… Но страдала от своего вдовства и одиночества. Меня тоже насильно выбросили из прежней жизни, я подозревал, что назад мне дороги не будет. Мы мгновенно сблизились. Через несколько дней стали любовниками. Я был женат… — хочешь напомнить мне. Да, был. Но уже знал, что префект Корвин объявил меня погибшим и дал мне фальшивое имя. Твоя мать получила свободу, ей даже не нужно было ждать положенные три года, чтобы расторгнуть брак после моего исчезновения… Однако это мое фальшивое положение препятствовало моему союзу с Натали. Князь Андрей возражал категорически и спешно подыскивал для сестры новое пристанище. Тогда Натали предложила бежать в озерный город. Уверяла, что там никто не станет чинить препон, примут с восторгом и мы обретем счастье. Просто так в озерный город не попасть, но у нее имелся проводник. Он обязался нас доставить. Вскоре явился Кир… Мы взяли с собой Стаса и отправились на озеро Светлояр. Кир говорил, что нашел для нас свободный город-коммуну, где живут художники и творцы, где все равны и счастливы. Но мы попали в поруб. Пятнадцатый город. До конца жизни я буду ненавидеть это число. Очень скоро мы разобрались, что совершили несусветную глупость. «Назад! Назад!» — требовала Натали. И я был с ней вполне согласен. Но назад пути не было. Нас не выпускали. «Сом», руководивший городом, со своими охранниками распоряжался всем и всеми. Натали «сом» забрал себе. Впрочем, она вскоре ему наскучила, и «сом» отдал мою жену своему подручному клону. Иногда мы с ней встречались. Но могли лишь кивнуть друг другу, перемолвиться парой фраз. Коснуться друг друга руками. Знаешь ли, что такое — бессилие человека перед гипермощью монстра? Я это испытал. Дни и ночи ломал голову, пытаясь найти какой-то выход, способ побега… но нет… ничего не получалось. Ничего… искал среди прочих жителей союзников. Но стоило мне сказать слово против «сома», как меня выдавали на расправу его церберам. Я даже не знаю, любили они «сома» на самом деле или только притворялись и сами верили в свое притворство. Искренни они были только в одном — в своей ненависти к тверди. Озерники всегда плевались, едва слышали это слово. Очень скоро я разучился его произносить. Однако не все обитатели тверди мирились с существованием городов. Я встретил единомышленников… Чувствуешь, как восхитительно звучит это слово… единомышленник! Они были пленниками города, как и я. За несколько лет до моего появления у озерников около сотни молодых ребят, смелых авантюристов, решили взять города штурмом. Пятнадцатый был одной из их целей. Но из штурма ничего не вышло. Практически все атакующие погибли, а нескольких раненых озерники захватили в плен…
— И твердь не пыталась их вытащить? — перебил отца Друз, пораженный рассказом.
— Не знаю. Похоже, что нет. С одним из этих несчастных мне довелось сблизиться. Он ненавидел озерников и сами города лютой ненавистью и хотел бежать. Хотел так неистово, что, казалось, ни одна сила на свете его не остановит. Мы стали готовить побег вместе. Я обещал — если только выберусь из проклятого пузыря — вытащу парня с планеты и увезу куда-нибудь, где его никто не найдет. Парочку таких мест я знал. «Не Китеж и не Лаций», — повторяли мы. Это стало нашим девизом. Мы долго готовились… Но побег удался лишь наполовину: убежали мой новый товарищ и мой пасынок Стас. Меня схватили и перевели в другой город. В Третий. Натали погибла.
— И как ты жил эти десять лет?
— Вполне прилично. Работал посменно. Разделывал рыбу. Ел, спал… иногда вспоминал Лаций. Но все реже и реже.
Корвин, Флакк и Лери сидели в соседней комнате посольства.
