Джим Батчер - Отступник
Лара впилась в перевертыша чистыми белыми глазами, выражение ее лица перекосила ненависть.
— Ты поняла меня, маленький фаг? Ты и этот гниющий мешок мяса, к которому ты привязалась?
— Я поняла, — сплюнула Лара.
Легкая улыбка появилась на лице пересмешника и тут же исчезла.
— Если обреченный воин не появится у меня завтра на закате, я начну охоту.
— Нам нужно больше времени, — сказал я.
— Ради твоего же блага, претендент, молюсь, чтобы это было не так. — Он с легкостью отшвырнул бессознательную вампиршу, которая упала на кучу, в которой лежала другая его сестра. — Вы найдете меня через его переговорное устройство, — сказал перевертыш.
Затем он легко перепрыгнул через одну из дыр в потолке и исчез.
Я резко скользнул по стене, почти свалившись.
— Томас, — прошептал я.
Этот кошмар схватил моего брата.
Глава 27
Лара занялась устранением последствий. Множество охранников погибло, остальные оказались искалеченными и изувеченными. Стены, перед которыми охрана устроила засаду, были настолько измазаны кровью, будто их кто-то специально покрасил в красный цвет. По крайней мере, не весь персонал пришел к месту схватки до ее окончания, теперь они займутся ранеными и вынесут тела.
Чары перевертыша уничтожили практически все сотовые телефоны и радио в Шато, но наземные линии, которые намного старше и проще устроены, еще работали. Лара вызвала небольшой отряд работников, включая медицинский персонал, с которым Рейты держали связь.
Пока все это происходило, я сидел, прислонившись спиной к стене, немного в стороне от происходящего. И это естественно. Моя голова раскалывалась. Почувствовав зуд от раны, я заметил широкую полосу застывшей крови от левого уха и проходящую через всю шею. Должно быть ранение в голову. Рана кровоточила как сумасшедшая.
Через неопределенное количество времени я поднял взгляд и увидел Лару, помогающую своим раненым родственникам. Два вампира были страшно испачканы кровью, и оба были без сознания. Когда их вынесли на носилках, медики начали помогать раненным охранникам, а Лара подошла ко мне.
Она села передо мной на колени, ее ничего не выражающий взгляд бледно серых глаз остановился на мне.
— Можешь встать, чародей?
— Могу, — сказал я. — Не хочу.
Она приподняла подбородок и посмотрела на меня, держа одну руку на бедре.
— Во что ты втянул моего младшего брата?
— Хотел бы я знать, — сказал я. — Я все еще пытаюсь понять, откуда летят пули.
Она сложила руки.
— Обреченный воин — перевертыш имел в виду сбежавшего Стража, если я правильно поняла.
— Это можно понять только так.
Лара пристально посмотрела на меня и улыбнулась, показывая ровные белоснежные зубы.
— Он у тебя. Он пришел к тебе за помощью.
— Какого черта ты так думаешь? — спросил я.
— Потому что люди, находящиеся в безнадежной ситуации, регулярно приходят за помощью к тебе. И ты им помогаешь. Это твоя работа. — Она постучала по подбородку одним пальцем. — Теперь нужно выяснить, что более выгодно. Согласиться с требованиями перевертыша, или списать Томаса как потерю. Взять у тебя Стража и превратить его в свежий политический капитал для тех, кто охотится за ним. Существует довольно солидное вознаграждение за его поимку или смерть.
Я тупо посмотрел на нее.
— Ты собираешься сыграть в одиночку. Ты надеешься, что тебе выпадет возможность действовать и хочешь получить кое-какие уступки от меня в обмен на сотрудничество, но ты все равно сделаешь то, что нужно мне.
— И почему я сделаю это? — спросила Лара.
— Потому что после попытки государственного переворота в Проломе Томас стал знаменитостью Белой Коллегии. Потому что если ты позволишь большому плохому дяденьке придти и позволить ему убивать, после того как он открыто бросает тебе вызов в твоем собственном доме, ты будешь выглядеть слабо. И мы оба знаем, что ты не сможешь жить с этим.
— И уступая его требованиям, я избегаю проявления слабости? — скептически спросила она. — Нет, Дрезден..
— Черта с два, нет, — сказал я. — Ты подыграешь, польстишь Вонючке, а потом предашь его в лучших традициях вероломной Белой Коллегии. Ты получишь Томаса. Ты победишь могучего соперника. Ты обретешь положение среди своих.
Она прищурилась, выражение ее лица не выдавало ни единого намека о направлении ее мыслей. Затем она произнесла:
— А когда это произойдет, — что, если я схвачу Стража и приведу его в Белый Совет сама? Это было бы огромным козырем при переговорах с твоим народом в будущем.
— Уверен, так бы и было. Но ты этого не сделаешь.
— Не сделаю? — спросила Лара. — Что же меня остановит?
— Я.
— Я всегда любила иметь дело с человеком, у которого хорошо развито чувство самоуважения.
Теперь настала моя очередь показывать свои зубы.
— Откладывать игру не твой стиль, Лара. Если ты сыграешь в этой ситуации правильно, я посодействую восстановлению твоей репутации и твоего влияния. Зачем ставить под угрозу дело, угрожая мне?
— М-ммм, — сказала она, ее глаза скользнули по мне. Она лениво поправила одну сторону разошедшейся по шву юбки, мгновенно открыв вид на свое бледное бедро. Струйка крови из раны любовно съехала по гладкому бедру. — Я задаюсь вопросом, что нужно сделать, чтобы ты передумал, Дрезден.
Я облизнул свои губы и с усилием отвел взгляд в сторону, не в силах ничего сказать.
— Ты знаешь, как легко можно контролировать кого-то, Гарри? — спросила она, ее голос перешел на низкое мурлыканье.
Я откашлялся и прохрипел:
— Как?
Бледно-серые глаза стали огромными и глубокими.
— Отдай им то, что они хотят. Отдай им то, в чем они нуждаются больше всего. Отдай им то, что больше никто не сможет дать. Если ты будешь отдавать им это, они будут приходить к тебе снова и снова. — Она наклонилась ближе и прошептала мне на ухо: — Я знаю, что могу дать тебе, Гарри. Тебе сказать, что?
Я сглотнул и кивнул, не смея посмотреть на нее.
— Остановить, — она дышала мне в ухо. — Я могу сделать это. Я могу остановить боль, чародей. Я могу унести далеко боль твоего тела. Твоего разума. Твоего сердца. Твоей души. На короткое время, я могу избавить тебя от тяжелого бремени ответственности и совести. — Она наклонилась так близко, что я почувствовал прохладный воздух около ее губ. — Мой сладкий Дрезден. Я могу подарить тебе мир. Ты только закрой глаза и представь себе. Не о чем беспокоиться. Нет боли. Нет страха. Нет сожаления. Нет голода. И нет никакой вины. Есть только тишина и темнота. Есть только мое тело, переплетенное с твоим.
