Олег Генералов - Копатели. Энергия Завета
Встреча была назначена в кафе у метро. Когда Макс остановил Паджеро на парковке, он заметил Ниву одного из приятелей – значит они, уже здесь.
– Маршалин, красавец! – приветствовал их один из искателей. – И не один, а с дамой! Теперь понятно, почему ты статью в журнал никак не допишешь. С такой красавицей, действительно, не до статей.
– Да допишу я, обещал же. Знакомьтесь, это Настя.
Пока официант принимал заказ, Настя разглядывала друзей Макса. Что-то и вправду было в них неуловимо авантюрное. Оба крепкие, причем не накачанные, а именно крепкие, коренастые. Загорелые, но не пятизвездочным европейским загаром, а каким-то особенным, среднерусским, полевым. Тем, который не покрывает кожу лоснящейся бронзой, а выветривает ее, делая при этом серовато-бурой, такой, что, увидев человека, никогда не спросишь его «Где отдыхал?». Этот загар не от отдыха, он – от работы, причем, работы физической и тяжелой. Кудрявый, который приветствовал их, Дима, сейчас что-то уже рассказывал Маршалину. Второй, брюнет, кажется, Саша, молчал. Вообще, было понятно, кто в их тандеме отвечает за устную коммуникацию с внешним миром – Дима говорил все время и без остановки, перескакивая с темы на тему. Но при этом, говорил настолько интересно, что не слушать его было не возможно.
– Слушай, какая у нас с динозавром история была. – Дима опять перескочил на другую тему. – Купили мы, значит, динозавра за границей. Купили, я тебе скажу, за чертову тучу денег. Присылают нам динозавра, а мы его растаможить не можем. Ну не хотят эти сволочи-таможенники растамаживать динозавра. Культурная ценность, говорят. А для культурной ценности – справка должна быть. А справка – только в министерстве культуры, а оно на другом конце Москвы. А им еще одна бумажка понадобилась, другая уже. Я полгода, как ужаленный, по этим кабинетам бегал, справки собирал. И вот, наконец, растаможили. Привозим в офис, распаковываем, у тумбочки поставили, начали отмечать.
– А он что, маленький? – не поняла Настя. – Я думала, динозавры большие все. Я их в музее видела.
– Ну, смотри, это плита каменная, вот с эту столешницу примерно. – Дима потрогал руками стол. – И такой же толщины. С одной стороны – необработанный камень. А с другой – во всю плиту – полированный срез. А в середине – окаменелый динозаврик, небольшой такой.
– Вот такой. – Молчун Саша развел руки, чтобы Насте было понятней. – Он окаменелый был внутри породы, а когда срезали плиту эту, то вокруг – гладко, это камень, а в центре видно, как будто рисунок такой неровный. Скелет, черепушка, хвост.
– Ну, короче, – продолжил Дима, – начали отмечать. Все-таки несколько месяцев только этим и занимались, совсем все дела забросили. И вот, в разгар отмечания, кто-то, на кого не будем показывать пальцем, задевает тумбочку, и эта чертова плита разбивается на несколько кусков.
– И что? – выдохнула Настя.
– Да вот, собственно, и все. Капец динозаврику.
– И что, ничего нельзя сделать?
– Ничего, – грустно сказал Дима, и Насте показалось, что он сейчас заплачет.
– Да ладно тебе, – вступил Саша. – Есть у нас в стране специалист, один на всю страну, по ремонту таких динозавров. Вот мы ему сейчас нашего и отправляем. Починит – будет как новенький. Ты лучше вспомни, как мы мамонта поехали воровать.
– А, точно. Я же тебе, Макс, про это еще не рассказывал. Сидим мы, короче, в Москве, скучаем. И тут звонят нам из Пермской области – археологи накопали мамонтов, сложили их у околицы деревни и думают, что про это никто не знает. А нам уже позвонили! Ну, мы сразу сорвались – и под Пермь. Едем, думаем, хотя бы одного мамонтенка раздобудем. Приезжаем. Ночь, но светло как днем. Луна прямо над деревней висит огромной люстрой. И первые заморозки, как назло. Каждый шаг – на десять километров скрипом разлетается. А мы приехали воровать мамонта. Хрясь, хрясь, хрясь – это мы так крадемся. Громко так. Как мы там пол деревни не разбудили, пока подкрадывались – непонятно. Подходим к околице – а момонтов уже и нет.
– Убежали? – рассмеялась Настя.
– Да нет. Мы потом лагерь археологов нашли. Дня три с ними пили. «Что же вы так опоздали, говорят. За день до вас все в Москву отправили».
Так мы без мамонта и вернулись.
– Ничего, – обнадежил Саша. – Мы в следующем году точно его стырим. Они еще нароют, а мы стырим. В конце концов, зачем им столько мамонтов. И так все хранилища забиты.
– А вам он зачем? – спросил Маршалин.
– Ну как, зачем? – искренне удивился Дима. – Вот у тебя есть мамонт?
– Нет.
– И у нас нет. А хочется, чтобы был.
– Понятно, – улыбнулся Макс. – Ладно, Бог с ними, с мамонтами. Давайте вернемся к нашим баранам. В смысле, к монастырю.
– Хорошо, – вздохнул Дима. Чувствовалось, что у него осталось еще несколько нерассказанных баек. Он с сожалением открыл рюкзак и достал несколько изрядно помятых листов. – Вот, смотри. Забрасываться мы будем здесь, через этот люк. Улица там тихая, никто не помешает. Вот тут, – он провел пальцем по листу, – идет главный коллектор. По нему мы спокойно пройдем вот сюда, это уже будет территория монастыря. Как я понимаю, вы хотите попасть вот под эти постройки – они самые старые на территории, и если то, что вы ищете, находится действительно в монастыре, то, скорее всего, именно под этой церковью.
– А вы ходили туда? – спросил Маршалин, глядя на карту подземных коммуникаций.
– Не совсем, – подключился Саша. – Мы доходили вот до этого места. – Он показал на карте. – Потом там решетка железная, но замок детский совсем. Нам, в принципе, туда не нужно особо было, поэтому мы его тогда и не вскрывали.
– А инструмент есть? – поинтересовался Макс.
– Да все есть, не волнуйся. Сейчас машина придет, все сделаем в лучшем виде.
– Это называется «в лучшем виде»? Вы совсем с ума сошли? Я вас второй раз за неделю из тюрьмы вытаскиваю. Через три дня у меня встреча с покупателем, а сосуд так и не найден.
– Александр Иванович, мы делаем все возможное.
– Все возможное? Пока я вижу, что вы делаете все возможное, чтобы сорвать сделку. Вот скажите, где сейчас сосуд?
– Ну мы не знаем… У певца этого, наверное.
– Наверное? Ты уверен? Вот объясни мне, почему я должен за вас думать. Почему я должен за вас все знать, а? Может мне еще ствол взять и пойти самому за этим рыжьем?
– Александр Иванович…
– Я уже почти шестьдесят лет Александр Иванович. Смотрите, придурки, что на свете происходило, пока вы в деревенском околотке торчали.
Огромный плазменный телевизор на стене выдал яркую картинку. Судя по логотипу в углу, это была видеозапись трансляции одного музыкального канала. Ярко накрашенная телеведущая на фоне стены зеленого леса смотрелась диссонансным малиновым пятном.
