Дрянь с историей (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна
— Имеешь в виду, он мог взять какие-то разработки? И попытаться довести до конца?
— Да. Я тогда не видела, как он уходил, поэтому не могу поручиться, что не взял бумаги. А во время следствия таких случайных знакомых особо не трогали, среди них был весь цвет науки, поэтому сосредоточились на тех, кто принимал участие в доказанных преступлениях.
— При этом он один из главных подозреваемых, — подытожил Сеф. — Имел возможность, знания, свой в университете. Студенты доверяют, он один из самых любимых преподавателей на кафедре, причём к нему неплохо относятся и на других факультетах… И теперь есть чем его прижать. Хорошо.
Он поднялся, и Ева сразу вскочила со стула.
— Я пойду с тобой, — решительно заявила она и поспешила пояснить в ответ на выразительный взгляд: — Я мало изменилась за последние годы, если не считать цвета волос, так что он меня точно узнал. И если я приду с тобой, это будет служить дополнительным аргументом. А ещё он потусторонник, и я лучше могу предсказать, что он способен выкинуть.
Она прекрасно понимала, что эти причины весьма шатки и сомнительны, и, если Серафим начнёт возражать, оспорить их окажется нетрудно. Не говоря о том, что он мог отказаться без объяснения причин.
— Пойдём, — неожиданно согласился Сеф, и Ева едва сдержала вздох облегчения.
План работал. Пусть нехотя, но Дрянин разговаривал с ней, не гнал, не ругался. А там, может, представится случай окончательно всё исправить.
Глава восьмая. Убийца и последствия ритуалов
Брать Стоцкого решили неожиданно, сразу и в городе. Сегодня в столовой он обмолвился, что планировал вечером прогулку в компании своей возлюбленной: посещение концерта, ресторан — в общем, классический романтический вечер. К тому же в городе у Серафима имелось куда больше возможностей и местная полиция, которая тоже обязана была оказывать содействие.
Правда, подумав, прибегать к её помощи Дрянин не стал: не мог до конца доверять. Патрульные тут в большинстве своём выпускники ГГОУ, вполне могли сглупить и выдать любимому учителю интерес приезжего. А полиция… Чёрт знает, можно на них рассчитывать или нет! Тем более он надеялся справиться собственными силами: на его стороне внезапность и опыт, а Стоцкий — скорее учёный, чем боец. В конце концов, пистолетную пулю никакие чары не остановят, а оружием Серафим владел отлично и не стеснялся пускать в ход.
Были ещё, конечно, люди Ланге, на всякий случай приехавшие в Орлицын и ожидающие команды, но нынешний повод Сеф не посчитал достаточным, чтобы поднимать их и переходить к активной фазе. Однако по дороге всё равно отзвонился Максу и кратко объяснил, что делает и что планирует, и тот не стал настаивать на дополнительной поддержке.
Ева всю дорогу шла рядом, тревожно косясь, но, к счастью, не решаясь заговорить. А сам Дрянин гадал, зачем всё-таки потащил её с собой, но сейчас предпочитал об этом не задумываться. Взял и взял, главное, не мешает. Даже после случившегося в старой церкви не получалось считать её причастной к происходящему в университете.
После случившегося особенно: да, она лицемерная дрянь, но убить не попыталась, даже имея такую возможность и понимая последствия излишнего гуманизма.
В концертном зале всё прошло просто и буднично. Мероприятие ещё не началось, и Дрянину оказалось достаточно подойти к первому попавшемуся из местных сотрудников, показать удостоверение и сказать несколько слов. Уже через пять минут, ещё до второго звонка, ему выделили небольшой кабинет, кажется принадлежавший бухгалтеру, и ещё через пять — привели туда Стоцкого, бесхитростно попросив его обратиться к администрации.
Как раз хватило времени подвинуть стулья и подготовиться. Самому сесть за стол, Еву приткнуть сбоку: не рядом с подозреваемым на случай, если тот начнёт глупить, и слева от себя, в поле зрения, чтобы не смогла быстро дотянуться до оружия — если она решит вмешаться.
— Серафим? — изумился Яков, зайдя в кабинет. — Ева, и ты?.. Что-то случилось в университете?
— Сидеть! И без резких движений, — спокойно велел Дрянин, двинув дулом пистолета.
— Я не понимаю… — растерянно пробормотал Стоцкий, подняв руки и испуганно уставившись на оружие. — Что это всё значит⁈ Я полицию…
— Сидеть. Я сам справляюсь, обойдусь без полицейской поддержки.
Не сводя глаз с дула, Яков дрожащей рукой нашарил спинку стула, сел.
Или он отлично играл, или не чувствовал за собой вины, или и правда не совершил ничего противозаконного.
— Ты нашёл этот ритуал в лабораторных дневниках или сам придумал? — после короткой паузы, дав «объекту» как следует промариноваться и занервничать, ровно спросил Сеф.
— К-какой ритуал? В каких дневниках⁈ — изумился тот.
Но взгляд на мгновение непроизвольно метнулся к Еве.
— Дневниках профессора Градина, которые взял у него незадолго до ареста, — уверенно пояснил Серафим. — Решил продолжить эксперименты любимого учителя, так? Спрятать несколько жертв среди других пропавших без вести студентов — хорошая идея. Могли и не заметить.
— Послушайте! — взвился Стоцкий. — Какие жертвы⁈ Какие ритуалы⁈ Я теоретик! Да, я обсчитываю разные ритуалы, но это исключительно научный интерес! Всегда был! Я никогда ни в чём таком не участвовал!
— И почему я должен верить?
— У нас презумпция невиновности! Почему я должен оправдываться⁈
— Потому что я могу прострелить тебе руку. Или ногу. Или голову, — тем же ровным тоном продолжил Серафим, выразительно поигрывая пистолетом. — У меня есть на это полномочия.
Стоцкий явно отчаянно боялся, особенно — оружия в руках Дрянина, и глупо было этим не воспользоваться и не нажать сильнее. А в искренности угроз подозреваемый не усомнился ни на мгновение: явно вспомнил прошлые слова про государственную тайну, да и само появление странного адмирала в ГГОУ.
— Но я никого не убивал! Послушайте… Да, некоторые записи профессора остались у меня, я готов их передать, но я клянусь, что никогда не связывался с человеческими жертвами!
Он продолжал оправдываться, призывал Еву в свидетели, а Серафим молча исподлобья наблюдал и… верил. Озвучивать этот вывод, конечно, не спешил, продолжая давить, но чем дальше, тем более сомнительной выглядела виновность этого человека.
Чтобы хладнокровно убить кого-то в ритуальном круге, нужна твёрдость и решимость. Такая была у Евы, потому Серафиму так сложно было поверить в её непричастность к делам отца и проблемам здесь, а вот в Стоцком её не ощущалось. Слишком правдоподобно он паниковал и трясся.
С другой стороны, хватило же Якову силы воли сбросить вес и привести себя в приличный вид, а это тоже очень непросто! И не стоило списывать со счетов пусть небольшой, но шанс, что он просто талантливо играет.
— Вы можете, наконец, объяснить, какие убийства? Какие ритуалы? В чём именно меня обвиняют⁈
— Последней из жертв была Елена Галкина, первый курс оборотного факультета, на весеннее равноденствие. Которая якобы пропала в городе или по дороге домой, но не покидала ГГОУ. Была убита во время ритуала в подземельях. Это восьмая жертва, о которой известно.
— Восьмая⁈ — охнул он. — Но… Я не представляю, как я могу доказать собственную непричастность! Я никого не убивал. Да и ритуалы на равноденствие… — он неопределённо поморщился.
— Что с ними не так? — Серафим бросил вопросительный взгляд на благоразумно притихшую на своём месте Еву.
— Последние исследования говорят, что положение звёзд, луны, солнца и прочее в том же духе не влияет на ритуалы и только усложняет конструкцию, — коротко пояснила Ева. — Но это пока теория, признанная лишь частью научного сообщества.
— Потому что научное сообщество — ретрограды! — высказался Стоцкий, нервно поправил очки и потёр скулу. — Мои расчёты убедительно свидетельствуют, что… — проговорил он, но под тяжёлым взглядом Серафима запнулся и смешался, сдёрнул очки и принялся торопливо их протирать, опустив взгляд.
— Ретрограды, значит, — задумчиво протянул Серафим и через мгновение достал из кармана пиджака сложенную пополам стопку листов, собранных скрепкой. — Об этом что-нибудь знаешь?
