Глен Кук - Золочёные латунные кости
— Ты не подходишь для втыкания шила самой себе в задницу. Ты же Тинни Тейт, возведённая в кубическую степень.
Это всё суп. В нём было что-то мощное, сильней, чем в алкоголе, для развязывания языка.
— Гаррет?
— Скажу только, что ты не вынесешь и половины полученной критики, если будешь работать на Спасение.
Её рот молча открывался и закрывался. Она походила на свежепойманную форель, причём привлекающую внимание, хотя нет, скорее, недавно пойманную русалку.
— Он желает заполучить тебя на главную роль, дорогая, а ещё считает, что это будет его самая великая пьеса.
Её глаза широко открылись. Она погрузилась в сказочный мир, увидела мечты, которые были у неё до того, как оттолкнула от себя всех окружающих.
— Правда?
— Правда. Я пытался отговорить его, но он настаивал, что ты совершенна. Уверен, создавая этот персонаж, он видел тебя. Тебе может не понравиться многое в себе, если ты получишь это роль.
Тинни не терпела женщин с такими же, как у неё, причудами.
Джон Спасение славился тем, что брал героев из жизни и описывал их.
— Что?
— Я хочу сказать, что мы видим сами себя не такими, как другие люди. Не буду говорить, что они менее субъективны, но, твой опыт в Мировом…
— Погоди!
Она не приняла предложения к дискуссии.
Я докопался до скрытых устремлений моей душечки. Сейчас она чувствовала себя уязвимой, возможно, в душе ей было стыдно.
Она знала, что была неправа, когда её вышибли из элитной группы милочек, которые имели возможность играть свои роли, без обязательного интима с клиентами после шоу.
Она была хороша, но её дяди никогда этого не одобряли.
Она продолжала мечтать, погрузившись в свои фантазии.
— Тинни?
— Прости, Кобеллино. Это… Это… Это как удар молнии с ясного неба. Он, правда, сказал, что хочет меня?
— Как я уже говорил, по моему мнению, он использовал тебя для создания королевы фей. Тебе не нужно даже играть, можно просто быть собой. При условии, что ты не будешь Тинни, которая доводит всех до бешенства…
Она подпрыгивала, как будто была ровесницей Киры.
— Я поняла, что ты имеешь в виду. Я усвоила урок. Я больше не прежняя Тинни. Гаррет, любимый, знаешь, что это означает?
— Это означает, что тебе надо встретиться с Прилипалой и убедить его, что ты больше не прежняя Тинни.
— Нет, дурак. Это означает, что, если я всё не испорчу, то я смогу послать своих дядюшек ко всем чертям. Пусть ищут другого, кто будет вести их проклятые бухгалтерские книги.
Святый Боже! Всё же Тинни хорошо скрывала, как ей не нравится её жизнь.
— Им придётся платить этому другому.
— Да!
Она пыталась быть такой, как они хотели. А я страдал, потому что она пыталась сделать из меня человека, который, по их мнению, должен быть возле неё.
— Если ты пытаешься так шутить со мной, Кобеллино…
— Он пытался поймать тебя несколько дней, ты сама не позволила ему.
— Я думала… А, не имеет значения.
Она снова запрыгала вверх-вниз. И не обманула ожиданий, когда я предложил ей передвинуться в более светлое место, чтобы иметь возможность более полно оценить вид.
Я, в настоящее время, был доволен. Мы валялись вместе, как и должны были. Был только одна маленькая муха в бочке мёда.
Старым Костям и мне нужно будет посидеть вместе, когда он проснётся. Он должен ясно выразить свои мысли. Он, как змей, мог проникать в самые глубокие помойки человеческого разума. Он должен объяснить, почему предпочёл Кару Алгарду женщине, которая была более близка мне по возрасту.
Прискакала Кира, уверен, она хотела узнать, кто пользовался постелью в комнате для гостей. Вместо этого она сказала:
— Наша карета прибыла.
Тинни сказала:
— Уже поздно ехать. Нужно доставить дядю Освальда и Хитера домой, чтобы заняться их лечением.
Я старался изо всех сил принять сидячее положение.
— Мы все должны поспать. Кира, можешь проверить, не нуждается ли Дин в помощи? Он должен быть наполовину мёртвым сейчас.
Она ушла.
— А сам ты как?
— Я справлюсь.
— Тебе тоже надо отдохнуть, но кто-то должен впустить Палёную, когда она вернётся.
— Доллар Дан займётся этим.
Крысюк находился в кабинете Палёной, стараясь не попадаться на глаза.
— А та колдунья тоже придёт сюда.
— Возможно, и она, — признался я.
Тинни сделала первый шаг по пути изменения оставшейся части своей жизни. Она допустила это, не стала задавать вопросы и пытаться манипулировать мной, рассказывая, как она доверяет мне.
Старые Кости, в конце концов, оказал определённое влияние.
66
Я не знаю, когда вернулись Палёная и Кара, они не стали меня будить. Я проснулся, когда Доллар Дан, женщины Тейтов и их извозчики выносили дядю Освальда и Хитера из дома, а заснул прежде, чем Доллар Дан запер за ними.
Я спал на полу, Седлающая Ветер пользовалась моей кроватью. Мало того, что я испытывал искушение, ещё и ничего не знал о произошедшем до конца следующего дня. К тому времени у меня испортилось настроение, я боролся с ужасным холодом или начинающимся гриппом и был неприветлив со всеми. Палёной пришлось изображать приятное лицо нашего семейства перед остальной частью мира.
Я всё болел, а Старые Кости спал. Но проснулся Плеймет и, имея возможность ходить, пытался помочь Дину. Выглядел он намного лучше, хотя планировалось держать его в бессознательном состоянии ещё несколько дней.
Он пропустил свои дозы микстуры, которые сдерживали Морли.
Дотс мог сидеть на краю кровати, а когда смог двигаться, начал осторожно ходить. Разговаривать сегодня ему было больно.
То, что он принял вертикальное положение, обнадёживало.
Он сказал:
— Надеюсь, ты чувствуешь себя лучше, чем выглядишь.
— Сомневаюсь относительно этого.
Я перебрался на другой конец кровати, та скрипела, но держалась. Я рассказал ему о моём последнем столкновении с тьмой.
Явилась Пенни со стопкой носовых платков, я подавил желание схватить её за руку и притянуть. Исправляюсь, перевоспитываюсь.
Она протянула их в полуреверансе и сбежала.
Морли рассмеялся:
— Ей повезло пока. Значит, вы помирились.
— Вроде того. Не знаю, надолго ли, без Старых Костей, её хватит. Он умеет усмирять.
Я услышал, как Палёная говорит с кем-то в соседней комнате, затем кто-то вышел из дома. Палёная присоединилась к нам.
— Выглядишь измотанной, ты спала ли? — спросил я.
— Немного. Нам, как всегда, повезло.
Она чихнула.
— И ты тоже? — я предложил ей носовой платок. — Они скрылись от тебя?
