Вячеслав Ракитянский - Приют Одиннадцати
— Чёртова техника!
Первую сотню метров он боролся с рычагом переключения скоростей. Ракеш закашлялся и попытался повернуться в сторону Листа. Манфред ударил его наотмашь по лицу, и тот затих, запрокинув голову.
Всякий раз, когда в зеркале заднего вида вспыхивал свет фар, Манфред топил педаль газа в самый пол, рискуя вылететь с трассы. К двум часам ночи повалил снег, и видимость стала ни к чёрту. Лист с остервенением щёлкал тумблерами, пытаясь включить дворники.
— Рычаг справа от руля, — прохрипел Ракеш.
Он наклонился вперёд, шевелил разбитыми губами и сплёвывал сгустки крови себе под ноги. Манфред включил дворники и хотел в очередной раз вырубить Ракеша, но передумал. Тот сидел тихо, перепуганный насмерть.
— Оружие есть? — спросил Лист.
— Я не ношу оружия, — прошепелявил Ракеш и высморкался на коврик. — Ну ты и сукин сын!
Впервые за всё время он обратился к Манфреду на "ты".
Ракеш выпрямился и запрокинул голову, пытаясь остановить кровь. Манфреду приходилось следить за ним, за дорогой, поглядывать в боковые зеркала. Слава богу, на всём протяжении трассы, насколько было видно, он не заметил ни одной машины. В такую погоду только сумасшедший рискнёт сесть за руль.
— Чёрт бы вас побрал, Лист! Вы мне зуб выбили.
— Заткнитесь, Ракеш. Не нравится моя компания, могу высадить прямо здесь. Может, сдохнете за ночь, если приятели вас не подберут.
Ракеш шморгнул носом и потянулся к бардачку. Манфред не раздумывая ударил его по запястьям — машина вильнула и ушла в занос. Ракеш упёрся руками в торпедо, а Манфред вывернул руль, пытаясь вернуть машину на трассу.
— Вы ненормальный! Мне салфетки нужны.
Манфред сбавил скорость, пошарил в бардачке, вытащил пачку салфеток. Швырнул их на колени Ракеша. Индус вытер кровь с лица.
— Ещё раз дёрнешься, и я убью тебя, так и знай! Я не шучу.
— Вы всё неправильно поняли.
Манфред не ответил, продолжая вести машину на максимально возможной скорости.
— Вы напрасно мне не доверяете. Я тут совершенно ни при чём.
— Уже да.
— Что значит — уже да?
— А то и значит! Лимит доверия вы исчерпали. Могу использовать вас как прикрытие, да и то сомнительное. Ваши друзья пожертвуют вами при первом удобном случае.
— Они мне не друзья.
— Коллеги, какая разница?
— Да, я действительно какое-то время работал не Элизабет. Дело в том, что…
— Да-да-да. Хватит пороть чушь! Я не верю больше ни одному вашему слову.
— Дайте хотя бы объяснить…
— Кто она такая, эта сучка?
— Она родственница Хирта. Он после войны скрывался в Шварцвальде. Свою работу продолжать не мог, к тому времени совершенно выжил из ума. У него была приёмная дочь, Ева…
Манфред начал терять терпение. Вся эта история ему была совершенно не интересна.
— Не тяните резину, Ракеш. Мне нет дела ни до сумасшествия Хирта, ни до его детей. Меня интересует только Элизабет. Кто она?
— Элизабет его внучка. Ева узнала про тетрадь ещё при жизни отца. Она жила в Штатах. Училась, потом основала клинику "Онкомедикал" в Атланте. Специализировалась на лечении рака. Открыла несколько филиалов в Европе. Ходили слухи, что Август Хирт покончил с собой сразу после войны, хотя его искали вплоть до шестидесятых. На самом деле он скрывался в одной из клиник дочери под видом больного. Ева Джонсон нашла меня, когда я проходил практику в Эссене. Предложила хорошие условия, и я…
— Давайте конкретнее, доктор. Утомляют меня все эти подробности.
— Хорошо, хорошо. Вы только держите себя в руках.
— Постараюсь.
— Хирт ещё в сорок четвёртом пытался разыскать Гюнтера, он был уверен, что тетрадь у него. Фон Зиверс подключил гестапо, но всё безрезультатно. Уде пропал, как сквозь землю провалился. Мюллер хорошо делал свою работу, но и он в итоге не смог выйти на след. Это уже потом оказалось, что они искали не того. Да было уже и поздно — война закончилась. Американцы после сорок пятого сразу наложили лапу на все работы Аненербе. Я вам рассказывал, что на допросе сказал Зиверс…
Манфред нетерпеливо кивнул.
— Я помню, помню. Дальше давайте.
— Ева была в курсе всех дел. У неё были связи с теми, кого не осудили в Нюрнберге. Они вышли на вас в начале шестьдесят второго.
— На меня? — Манфред недовольно оскалился.
— Хорошо, не на вас. На того, кто жил под вашим именем.
— Я вас попрошу впредь не впутывать меня в историю с этой вашей тетрадкой, дьявол её забери!
— Хорошо. Я постараюсь…
— Да уж постарайтесь. Что там дальше?
— Они вышли на след, обыскивали квартиру. Однажды Флетчер даже видел тетрадь. Держал её в руках, незадолго до гибели Листа. А потом внезапная смерть оборвала и эту последнюю ниточку. Ева так и не смогла выяснить, куда вы… Он спрятал записи. После его смерти в клиниках Гамбурга и в Ганновере были установлены пеленгаторы, настроенные на частоту вашего "Фридриха". Они знали, что на Кавказе один из передатчиков перестал подавать сигналы ещё в конце сорок второго. Институт Аненербе работал там полгода. На Эльбрусе неоднократно пропадали люди, вы в курсе.
Манфред кивнул. Он сам видел записи и дневники в горном отеле. Подумал, что неплохо бы разгадать тайну своего появления здесь и сейчас. Это не его мир, не его время. Он здесь чужой. Понял, что кроме индуса никто не сможет ему помочь, немного успокоился.
— Я помню, — ответил Лист, — происходило много странного, необъяснимого. Пропали два наших стрелка. Хронометры работали со сбоями, с радиосвязью творилось чёрт знает что. Техника не выдерживала, люди были на пределе.
— Я догадываюсь, что произошло. Аненербе искали на Кавказе Шамбалу. Возможно, вам повезло больше, чем Зиверсу. Поэтому вашего появления ждали сорок лет. Для Евы, а потом и для Элизабет это был последний шанс найти записи.
— Я слабо верю во всю эту чушь. Вам самому это не кажется бредом?
— Возможно, для вас, католика, всё услышанное — бред сумасшедшего.
— А для вас?
— У нас религии разные. Буддист не увидит в этом ничего необычного. У каждого своё. Вы же принимаете стигматы и мироточение? Считаете это возможным? Почему же реинкарнация кажется вам необъяснимой?
Ракеш замолчал, давая возможность Манфреду если и не понять причину, то хотя бы свыкнуться с реальностью своего второго рождения. Лист действительно был в замешательстве, не мог до конца поверить в эту чудовищную бредятину, но против фактов не попрёшь. Он жив и вполне здоров, управляет машиной, дерётся, скачет по горам, даже девушка у него есть. Сейчас две тысячи пятый год, и это тоже очевидно. Кроме того, несколько часов назад он вытащил из расщелины эту проклятую тетрадь.
