Андрей Бондаренко - АнтиМетро, Джек Потрошитель
Когда мистер Бридж, предварительно потревожив дверной звонок, вошёл в квартиру, обеденный стол — для завтрака — уже был накрыт.
— Присаживайтесь, сэр Томас! — любезно предложила умытая и старательно причёсанная Татьяна. — Видите, как я серьёзно отношусь к вашим профессиональным советам? Никаких вызывающих косичек и бантиков. Лишь скромный «конский хвост». Практически — учительница начальных классов английской провинциальной гимназии. Надеюсь, вам нравится? Спасибо большое, очень рада и тронута…. Хотите — яичницы с беконом? Отварных сосисок? Маринованных? Тостов с маслом и абрикосовым джемом? Чашечку кофе?
— Спасибо, милая леди Татьяна, — пристраивая на диванчике потрёпанный кожаный портфель, вежливо улыбнулся Бридж. — Яичница с беконом? Жирновато, на мой взгляд, для такой ранней трапезы…. Нет ли у вас томатного баночного супа? Только, пожалуйста, разогрейте. Не откажусь и от чашечки чая с молоком…. А господин подполковник, смотрю, с утра пораньше балуется пивком?
— Почему бы и нет? — открывая банку с пивом, непонимающе пожал плечами Артём. — Я, ведь, не собираюсь сегодня садиться за руль автомобиля. Опять же, бекон, действительно, слегка жирноват. А пиво, как всех хорошо известно, превосходно растворяет излишки жира…. Кстати, не боитесь, что употребление томатного супа — совместно с чаем, щедро разбавленным молоком — может привести, извините, к внеплановой диарее?
— С чего бы это, вдруг? Я с малолетства привык к такому утреннему меню. Первый завтрак — жиденькая овсянка с хлебными, слегка подгоревшими тостами и стаканом апельсинового сока. Второй завтрак — томатный суп с соевыми галетами и чай с молоком, естественно, без сахара.
— Сейчас я принесу соевые галеты, — хлебосольно засуетилась Таня. — Видела в хлебнице упаковку…
Исподволь наблюдая, как сэр Томас с аппетитом уплетает буро-красную вязкую жидкость, Артём поинтересовался:
— Заглянули к нам на огонёк, чтобы ознакомиться с последними новостями и выслушать свежие версии?
— И это, конечно, тоже, — не переставая размеренно работать столовой ложкой, сообщил мистер Бридж. — Но, главным образом, для того, чтобы взять с вас, уважаемые супруги Беловы, расписки «о неразглашении государственной тайны». Великобритании, естественно.
— Простите?
— Ранним утром Премьер-министр дал добро — на посещение секретного объекта «А-317». Мне уже выдали соответствующую магнитную (электронную?), карточку, которая поможет нам отпереть заплесневелую металлическую решётку. Ночью на объект пребудет и доверенный сотрудник МИ-6, знающий пароли цифровых замков. Так что, ознакомимся с тайным подземельем, о котором вы, любезные, всем — сильным мира сего — прожужжали все уши…. Довольны? Но предварительно вы, русские коллеги, должны дать письменные обещания, мол: — «Обязуюсь обо всём увиденном на секретном объекте «А-317» никому — ни в письменной, ни в устной форме — не рассказывать. В том числе, и российскому Руководству, включая генерал-лейтенанта ГРУ Громова Виталия Павловича…». Подпишите такие обязательства? Нужные бланки находятся в моём портфеле…
— Без вопросов и всяких сомнений! — бодро заверил Артём. — Мы аналогичные бумаги подмахиваем достаточно часто, чуть ли не каждый месяц. Иногда — толстыми пачками…. А как же быть со старшим лейтенантом Евгением Кузнецовым?
— Пусть он к семнадцати ноль-ноль заглянет в головной офис Скотланд-Ярда. Я там буду проводить плановое совещание — вместо одной особы, временно выбывшей из строя по амурным причинам…. Только учтите, друзья мои, что в случае грубого нарушения данных обещаний вы — автоматически и всенепременно — превратитесь в государственных преступников, подлежащих уголовному преследованию по стогим законам Великобритании. Речь, по сути, идёт о пожизненном заключении…
«Фигня полная!», — презрительно поморщился внутренний голос. — «Причём здесь — какие-то дурацкие расписки? А как же быть с «сывороткой правды» и детектором лжи? Не говоря уже про обыкновенный паяльник, размещённый в заднем проходе? В некоторых случаях все эти хвалёные «расписки» превращаются в глупые, ни к чему не обязывающие бумажки. Детство голоштанное, право…».
Покончив с завтраком, Татьяна взяла в руки подзорную трубу, небрежно повертела её в руках, пощелкала крохотным тумблером и, облегчённо вздохнув, подошла к окну. Через несколько минут она сообщила:
— Мистер Уилшер совершает традиционный утренний обряд. А именно, добросердечно кормит оголодавших белок и голубей…. Грустный какой-то он сегодня. Печальный и медлительный. Типа — стукнутый пыльным серым мешком из-за угла.
— Бедняга Фрэнк, — усердно прихлёбывая из кружки чай с молоком, понимающе покачал головой сэр Томас. — Переживает…
— Почему — бедняга? И какова причина его нервных переживаний?
— Ну, как же. Пресса и Интернет — совместными дружными усилиями — уже умудрились раструбить последнюю «жареную» новость, мол: — «Геи, застреленные в технологическом туннеле лондонского метрополитена, входили в Попечительский совет Музея детства…». Естественно, что после этого — в ближайшие недели и месяцы — посещаемость музея резко снизится. И тут уже ничего не поделать.
— Не понимаю этой топорной логики, — язвительно хмыкнул Артём. — Мне уже все уши прожужжали, мол: — «Великобритания — самая толерантная страна в мире. Здесь и мусульман любят, и идейных евреев, и геев — совместно с дурацкими лесбиянками — носят на руках…». Ну, оказались члены Попечительского совета Музея детства пидо…, извините, уважаемыми геями. Что — по английским толерантным понятиям — с того?
— Как вам сказать, — смущённо замялся мистер Бридж. — Слова, слова…. Говорить их очень легко. Как, впрочем, писать и читать. Но есть же ещё и человеческое подсознание, работающее по собственным законам, не спрашивая ни у кого разрешения…
— Хотите, я выстрою логическую поведенческую цепочку? — не отрываясь от подзорной трубы, предложила Татьяна. — Некоторые говорят, что у меня иногда неплохо получается.
— Пожалуйста, послушаем с удовольствием.
— Зарезанные проститутки — мёртвые гомосексуалисты, входящие в Попечительский совет Музея детства. Ни к добру это. А, ведь, некоторые гомосексуалисты — зачастую — являются ещё и злостными педофилами.… Нет, определённо, с этим музейным заведением — что-то ни ладно. Аура какая-то недобрая повисла…. Стоит ли вести нежного ребёнка в такое откровенно-злачное место? Может, надо подождать некоторое время? Хотя бы с полгодика? Глядишь, за это время и тёмная аура — потихоньку — рассосётся, и в Попечительский совет войдут приличные, в смысле, обычные люди…. Именно так, по моему мнению, и рассуждало бы подсознание среднестатистического английского обывателя. Я права?
