Сергей Бузинин - Часовой Большой медведицы
— А-а, милицейский произвол! — понимающе кивнул головой он. — Увлекательное зрелище. Господа, позвольте на мгновение отвлечь вас от занимательной процедуры экзорцизма. Я тут вам принес материалы по транспортной фирме, все, что мои упыри накопали. Как и обещал, делюсь добычей, вам она тоже в работе пригодится. Вот, возьмите.
— Спаси меня, начальник! За любовь пропадаю! — Василий Петшович рванулся было к Стрыгину, но оступился и ткнулся носом точнехонько в стопку бумаги, которую тот положил на стол. От толчка ровная стопка разлетелась, открыв взгляду ряд анкетных листов с прикрепленными к ним снимками.
— О-о! — сказал вдруг Василий Петшович Жемчугов-Задорожный, чуть приподняв голову и тыча длинным ногтем в одну из фотографий. — А вот эту морду-то я как раз и знаю!
Витиш и Стрыгин одновременно склонили головы над столом, едва не стукнувшись лбами.
— Так я и знал, что наша встреча не была случайной! Ну-ка вот с этого момента поподробней. Где, когда, при каких обстоятельствах видели эту личность?
— Да там же и видел, возле банка на Скобцева. Сволочь это, а не личность, — уверенно ответил черт. — Это он, мышь летучий, как раз по телефону-то и базарил о том, когда банк откупорить сподручней. А я, как законопослушный черт, об этом сразу товарищу начальнику доложил! — ткнул пальцем в Мишкину сторону Василий Петшович.
— Доложил! — Мишка кивнул головой, соглашаясь с чертом. — А куда ты потом исчез? А, главное, зачем? От кого прятался, от нас? Чем это мы такие страшные?
— М-м-м… — протянул Василий Петшович, отрицательно помотав рогами. — Разве я милиции боюсь, а? Черт милиции всегда друг. А что я? Я чист черт перед законом! Чтоб я рога поломал, чтоб мне хвост ревматизмом скрутило, чтоб мне Папа римский приснился!
— Чего ж ты, ум, честь и совесть нашей эпохи, на следующий день в бега-то ринулся?
— А чего мне, лежать и ждать покуда меня злодеи отловят? Не-е-ет, черт себе не враг! Я свой долг гражданский выполнил, товарищу лейтенанту все, что знал, рассказал, а дальше пора и про шкуру свою драгоценную подумать! Ведь выследили меня злодеи! Ох, выследили, чудом спасся! На следующий денек, в воскресенье прекрасное — солнечное, вот как товарищ лейтенант из общаги укатил, вышли мы с Афоней Сидорычевым курнуть да к бабочкам прицениться… а тут гляжу — напротив общежития нашего этот кровосос стоит, да выглядывает кого-то пристально… Ох, глаз недобрый! Чую, по мою душу пришли, бежать пора, спасаться да прятаться! Я под кусток — шасть, чтоб не углядел меня упырь свирепый. А вомпера все стоит, по сторонам оглядывается, черта высматривает, чупакабра дикая! Тут к нему машина подкатила…
— Какая машина, какой марки, номер? — синхронно прервали излияния Василия Петшовича Витиш и Стрыгин. — С какой стороны подъехала, в каком направлении отправилась?
— Ну, подъехала она со стороны Подлесной и поначалу никуда не отправлялась, рядом с этим кровососом встала. Из машины еще двое на улицу вышли, тока уже оборотни. О чем-то перетерли, и в машину уже втроем запрыгнули. Дальше, значит, по Лесной поехали. А куда, зачем — про то я, начальник, знать не знаю. И чё за машина, не знаю. Фургон там или типа того, — черт указал на милицейский микроавтобус, стоящий за окном кабинета. — Цвету черного, как жизнь моя беспросветная, а номера я не заметил, не до того мне было.
— Если вампир уехал, то чего же ты в бега подался? — укоризненно взглянул на черта Мишка. — И вообще, где гасился-то, горемычный?
— Да где… У кикимор в Болотной слободке, где же еще черту спрятаться-то?
— Приятное, значит, с полезным сочетали, да, Василий Петшович? — ехидно поинтересовался Витиш.
— Да какая от кикимор польза, начальник? У них не жизнь, а Япония — кругом вода, жрут одну рыбу, а вместо амуров динамят, будто гейши какие.
— Дальше, дальше рассказывайте, любезный, — поторопил черта Стрыгин. — Отчего вы так, того вампира испугались?
— А ежели они по мою душу приезжали? На их морды паскудные глянешь, и сразу видно, им что человека, что черта хлопнуть — как мне у бабочки дурной душонку ее мелкую выкорчевать. А жизнь, законный, она что у тебя, что у меня одна, — всхлипнул черт. — Только ты после смертушки, глядишь, еще и в рай прицелился, авось и попадешь. А для чертей рай где? Ты слыхал, когда про такой? То-то и оно, кому смерть — отдых, а нашему брату — вставай да на работу иди…
— Может, мне на него порычать? — серьезно спросил Костя, ловко подшивавший бумаги при помощи своих когтей. Не дождавшись ответа от руководства, он повернулся в сторону черта. — Ты, любитель флоры-фауны, давай, остальные фотографии просмотри, может еще кого узнаешь, работяга.
— Начальники, чего это мне полиморф командует, м-м-м? — гордо вскинул бороду черт. — Пусть сначала научится себя как человек вести!..
— Вот и не зли его, а отвечай, что спросили.
— Вот этот оборотень приезжал, собака злая, — покосившись на Костю, черт откинул одну из фотографий из общей пачки. — Хорошо я его рассмотрел. Он перед вомпером на цирлах ходил, только, что хвостиком не помахивал. И то, только потому, что он в человечьем облике, как на этой фотке, был. Морду псячью спрячешь, а запах-то куда денешь? Черт этот запах аж через дорогу и учуял!
Выслушивая комментарии черта, Костя нехорошо прищурился, но говорить ничего не стал.
— И этот был. — Василий Петшович отложил еще одну фотографию. — Тоже оборотень. Я их, волколаков, за версту чую, какое бы обличье они на себя ни напялили.
— Для начала совсем неплохо, — Стрыгин выглядел довольным, несмотря на всю свою внешнюю невозмутимость. — Когда начинали по убийству Столыпина работать, информации меньше было… Разумеется, шутка. Как минимум трое наших фигурантов работают в одной транспортной фирме. Следовательно, необходимо наведаться к ним в гости.
— Ну, так мы с Костиком побежали в дежурку оружие получать? — радостно встрепенулся Мишка. — Да сразу в гараж заскочим, нашу машину подгоним, и айда! Банду тепленькой брать!
— Не торопись, Миша, а то, не дай бог, успеешь, — остудил его порыв Витиш. — Ты что, герой последнего боевика, хочешь, чтобы мы вчетвером на ночь глядя поперлись в речной порт вязать шестерых отморозков, у которых оружия арсенал и которым человека грохнуть — что пряник скушать? Я, простите, не герой, и вам не рекомендую. Мне моя шкура не жмет, не натирает, да и вообще дорога как память. Опять же, Эсфирь Солмоновна таки не будет совсем счастлива получить дуршлаг вместо худо-бедно годного к употреблению супруга. Про сомнительное счастье зашивание ран я и вовсе молчу, ибо с детства боюсь щекотки…
— И что? Мы теперь оставим их в покое? — обескуражено протянул Мишка. — Только потому, что их шестеро, и они вооружены?
