Карина Пьянкова - Тень за спиной
Он покачал головой.
– Всего лишь пустяк, Ли, он ни к чему тебя не обяжет, поверь. А мне будет приятно.
Жестом фокусника Винсент извлек из кармана крохотный бархатный мешочек и протянул его мне. Вроде бы так упаковывали украшения в не слишком дорогих ювелирных магазинах… Я взяла подарок со странным чувством, будто это на самом деле нечто большее, просто я этого не понимаю… В мешочке обнаружился серебряный кулон в виде цветка анемона на тонкой изящной цепочке. Сердцевиной цветка служил крохотный бурый шарик, то ли из какого-то полудрагоценного камня, то ли… Когда я стала разглядывать кристалл пристальней, мне даже стало казаться, что внутри какая-то жидкость и именно она придает цвет.
– Красиво, но почему же анемон? – зачем-то спросила я, продолжая разглядывать украшение.
Винсент взял его из моих рук и сам надел на шею.
– Есть легенда, что этот цветок из крови, – почти что прошептал мне на ухо мужчина.
Услышав такое объяснение, я вздрогнула. Кошмарное объяснение…
– Почему из крови?
Мне хотелось, чтобы Винсент не стоял за моей спиной, от этого становилось чудовищно неуютно, а любовник будто назло еще и обнял меня сзади.
– Однажды богиня любви пленилась красотой смертного юноши… – продолжил рассказ мужчина, сцепив руки на моем животе. – И тогда уже другая богиня, правительница царства мертвых, томимая ревностью, наслала дикого зверя, и тот растерзал несчастного… А из крови его выросли прекрасные цветы.
Я тяжело вздохнула.
– И на этом все? Мужчину погубила любовь женщин?
Винсент опустил подбородок мне на плечо.
– Разумеется, не все. Горюющая возлюбленная обратилась за помощью к верховному божеству, и юноша получил возможность часть времени проводить среди живых, а часть – в мире мертвых. Такой конец истории тебя больше устроит, Ли?
Меня пробрал озноб.
– Так еще хуже. Не живой, не мертвый… Выходит, любовь убивает…
Я получила легкий поцелуй в щеку и недовольную реплику:
– Ты каким-то чудом умудряешься видеть все в черном свете.
– Такова жизнь…
После того как я узнала легенду, носить кулон расхотелось, но снимать его при дарителе показалось неудобно… Да и объясняться долго. Ничего… Сниму после, когда Винсента не будет рядом, а потом скажу, будто потеряла… Просто выброшу побрякушку в Большой канал, а оттуда уже ее даже черти не выловят.
– Я устала, Винсент, пойдем спать, – попросила я с тяжелым вздохом. – День был слишком тяжелым.
И тут мне наконец дали свободу. Дышать разом стало легче.
– Ли, ты ведешь себя странно, – произнес мужчина с озадаченностью и словно бы тревогой. – Будто отдаляешься… Что не так? Что-то случилось сегодня с тобой?
Я заставила себя улыбнуться и заверила его, что все в полном порядке и нет никаких поводов для беспокойства. Судя по расстроенному взгляду, верить мне никто не собирался, но и выпытывать правду Винсент тоже не стал.
Только после того, как грязная посуда совместными усилиями была вымыта, я решилась сама начать задавать вопросы.
– Скажи, почему ты так легко ходишь по моему дому? Он же… Он же проклят.
Голос то и дело норовил задрожать, от чего я чувствовала себя ужасно жалко.
– С чего ты взяла? – растерянно спросил мужчина, расставляя посуду. – Просто старый дом, пусть и со странностями, – и ничего больше. Он сильный, видел много смертей, но так уж вышло, что и мне каждый день приходится иметь дело со смертью. Можно сказать, мы просто друг друга неплохо понимаем.
Ну да… Как же… Было так сложно поверить в это элементарное объяснение, пусть и хотелось. Потому что он тоже Винсент… И потому, что он так легко узнает, когда со мной что-то неладное, словно спинным мозгом чует.
– Или я все-таки чересчур странный для тебя? – обернулся ко мне Винсент, и я увидела на его лице понимающую грустную улыбку.
– Я даже твоей фамилии не знаю… – пожаловалась я, чувствуя себя совершенно разбитой. – А мир вокруг и так сходит с ума.
И тут словно бы что-то сломалось… То есть совсем. Даже то зыбкое подобие доверительности, которое принес наш внезапный роман, рассыпалось на куски, и в моем доме оказался вдруг чужой человек, на лице которого была написана такая грусть, что в груди сдавливало.
– Мир всегда был сумасшедшим, просто ты этого не видела, Ли, – со вздохом пояснил мой ангел-хранитель. – А мне, наверное, лучше уйти. Ведь так?
Я начала лепетать что-то невнятное, но он уже понял правду. Я по его глазам видела: он понял, что за прошедший день стал мне неприятен… И навязываться явно не собирался.
– Ты стала бояться меня, я же не слепой. Значит, мне лучше уйти… Теперь тебе со мной неспокойно… Так не должно быть… Я уйду…
Когда мой дом опустел, сперва хотелось выть от отчаяния, а вот потом… потом до меня дошло, что Винсент в самом прямом смысле этого слова ушел от ответа. Он ведь так и не сказал, какая у него фамилия. Просто сбежал… Трус.
Цепочка на шее словно бы стала душить, и я попыталась поспешно расстегнуть ее. Но замочек как заело: открываться он никак не желал, что бы я с ним не делала. Сама же цепочка была слишком короткой и через голову не снималась.
Приятного мало, конечно, но я еще из школьного курса помнила, что серебро – металл мягкий, следовательно, порвать злосчастное украшение будет не очень сложно. Но то ли врали учебники, то ли подарок был вовсе не из серебра. Рваться цепочка отказывалась напрочь, так что единственным результатом оказалась рассаженная шея, которую неприятно пощипывало.
– Ну и что это за дрянь такая? – простонала я, понимая, что так легко избавиться от украшения не удастся.
Ну, да и черт с ним. Не задушит же оно меня ночью? Или задушит?
Паника никак не желала прекращаться… Что он вообще на меня повесил? И зачем только я позволила? Творец, какая я дура… Какая же я непроходимая дура! А если это какой-то артефакт? Надо завтра же зайти к Смиту, пусть посмотрит. Все-таки он у нас эксперт широкого профиля. Пусть и разбирается!
Ночь для меня выдалась беспокойной: то начинало казаться, что цепочка уменьшается в размерах, и я подпрыгивала на постели, задыхаясь, а когда удавалось забыться беспокойным сном, мне снова было восемнадцать, и я видела тела своих родителей. И каждый раз слышала голос, который твердил мне без конца «Смерть – это не конец, а начало чего-то нового. Не плачь, девочка».
Да, он был тогда со мной, некромаг по имени Винсент Морган. Это он говорил все эти странные вещи, призванные, наверное, меня успокоить. Повторял раз за разом, словно какое-то чудовищное заклинание. А мне оставалось только плакать и ничего больше.
В итоге я безобразно поздно проснулась, и нестись на работу пришлось со всех ног. Ни о каком макияже и речи не шло, а уж тем более о завтраке. Времени осталось впритык. Внешний вид заботил, конечно, но вряд ли начальство погладит по головке, если я явлюсь на службу при всем параде, но на полчаса позже положенного.
