Дмитрий Федотов - Проект «Нужные дети»
— Энгельс. Слушаю!
— Извините, шеф, — забубнил начальник оперативного отдела, — я подумал, дело не терпит отлагательства…
— Сейчас три часа ночи, Семен!
— Извините… Но вы сами велели сообщать обо всех ЧП незамедлительно.
— Что еще за ЧП?
— На нашу «пересылку»… э–э, нашу дополнительную базу в Томске совершено нападение!
Директор, пораженный, молчал чуть ли не минуту. Сытин затаил дыхание в ожидании реакции.
— Кто? — наконец выдавил Энгельс.
— Неизвестно…
— Потери?
— Четверо охранников. Повреждения различной степени тяжести. Эспер в этот момент на базе отсутствовал…
— Что–нибудь пропало?
— На первый взгляд — ничего. Но обыск они устроили.
— Кто они — выяснили?
— Выясняем… — начальник оперативного отдела помялся. — Тут другое, Владимир Генрихович. Местные менты дело о пропаже детей завели, наш «санаторий» в пригороде накрыли…
— Дьявол! — взорвался Энгельс, окончательно проснувшись. — Каким образом им это удалось?! Где твоя хваленая конспирация, Сытин? И чем там занимается твой эспер, если ему буквально наступают на пятки?
Теперь замолчал Семен, видимо, лихорадочно соображая, как оправдаться в создавшейся неприятной ситуации. По большому счету крыть было нечем — прокол оказался серьезным. Тем более опасно было выкладывать еще одну плохую новость. Однако, памятуя, что повинную голову меч не сечет, Сытин все же решился идти до конца.
— С эспером мы разберемся в ближайшее время, Владимир Генрихович, — твердо заверил он. — А вот…
— Это в твоих же интересах! Заряди этого сукиного сына, экстрасенса хренова, так, чтобы хоть из–под земли тех налетчиков достал! — жестко перебил Энгельс. — Теперь слушай. Дополнительную базу в Томске немедленно ликвидировать. Как — твое дело. Немедленно! Чтоб комар носа не подточил. Небось, знаешь, чья там недвижимость?..
— В курсе. Но у меня…
— Дальше. Завтра же рассчитать всех тамошних охранников! И чтобы духу их в Томске завтра же не было!.. Потом, кто засветился в «санатории»?
— Аскер Алаев с двумя помощниками. Все трое в допре сидят.
— Что им инкриминируют?
— Вооруженное сопротивление и наркота…
Энгельс слегка расслабился.
— Пес с ними. Сами виноваты… Чем ты меня еще решил порадовать, Семен Денисович?
— Зачищать–то в Томске, Владимир Генрихович, похоже, уже нечего.
— Не понял?!
— Ну… пожар там случился, буквально под утро.
— Ах, тудыть твою растак! — Энгельс оторопело плюхнулся в кресло. — Ты хоть понимаешь, чем это для нас с тобой может закончиться?
— А что я могу…
— Мямля ты, Семен, а не безопасник! А вот я могу тебе сказать, кто поджог совершил.
— Нападавшие пиропатрон заложили?..
— Не–ет! Этот «пиропатрон» сейчас где–то по Томску твоему разлюбезному гуляет! Обиделся мальчик, сильно обиделся…
— Вы думаете, эспера работа?!
— По крайней мере, вывод очевиден. Но это даже нам на руку. Мальчик теперь сам будет искать своих обидчиков и, думаю, найдет их быстрее твоих олухов!
— Да, конечно… Но с ним все–таки придется разобраться. Я еще вот что хотел сказать, Владимир Генрихович…
— Как, это не все твои новости? — Энгельс шумно выдохнул и продолжил: — Выкладывай!
— Э–э, полчаса назад, — медленно и осторожно проговорил Сытин, — на территории теперь уже нашей базы, что под Троицком, система электронного слежения засекла и уничтожила «муху».
Директор нахмурился, соображая, о чем идет речь. Спустя пару секунд до него дошло.
— Твою мать, Семен! Об этом надо было доложить с самого начала, а не мямлить мне тут про обдолбанных охранников!
— Виноват, Владимир Генрихович…
— Да уж конечно — виноват! Откуда взялась эта «муха» на территории, выяснили?
— Мы засекли в полукилометре у шоссе подозрительную машину. К сожалению, она скрылась раньше, чем среагировала группа захвата.
— Ну, естественно, иного я не ожидал! — желчно констатировал Энгельс. — Не ошибусь, если предположу: это были ребятки из «Перуна». Не так ли?
— Д–да… — признал нехотя Сытин. — Мы смогли зафиксировать номер и пробили его по нашей базе… Машина принадлежит научному центру «Юность мира».
— Выводы, Семен Денисович?
— Готовится акция…
— То есть — нападение?
— Ну, необязательно, хотя…
— Брось! Так и скажи лучше: они вычислили нашу базу. Основную и самую надежную, между прочим!.. И что теперь прикажешь делать?
— Отобьемся, Владимир Генрихович, не сомневайтесь… Да у них и людей–то — кот наплакал.
— Вот и отбивайся сам! — решительно заявил Энгельс. — А я немедленно переезжаю в Лапшинку. Как–никак я все–таки директор тамошнего санатория! — Он дал отбой и стремительно вернулся в спальню, включил свет и бросил завозившейся любовнице: — Поднимайся, киса, нам надо срочно перебираться в другое гнездышко!..
***
Когда наверху стихли голоса и звуки моторов, Белогор разрешил себе пошевелиться. Спина болела так, будто по ней несколько раз ударили настоящей булавой. Раньше, в поединках на ристалище Стас неоднократно получал весомые «плюхи» и булавой, и мечом. Тогда на нем были добротные доспехи… и ни разу никто не ударил его в спину.
Теперь же от верной смерти его спас современный «доспех» — кевларовый бронежилет, по наитию одетый под куртку перед самым выездом на встречу с Прохоровым. Оказалось, чутье не подвело!
Бывший куратор решил круто разделаться со своевольным помощником и заранее выставил стрелков. Видимо, их–то и засек Стас при осмотре места переговоров — в хилом перелеске у проселка — да не придал должного значения. Что ж, зато теперь все стало на свои места. Роли четко обозначены: кто свой, кто чужой. Белогор с горечью припомнил предыдущие свидания с Прохоровым. Каким же он был наивным! Верил в лживые слова «доброго» олигарха о его переживаниях за будущее России…
Чертыхаясь сквозь зубы, Стас выбрался из оврага, спасшего его от киллеров. Ясен пень, поленились спуститься и добить контрольным — уж больно глубок и холоден январский снег. Он с грустью посмотрел на наполовину утонувший в овраге джип — без спецтехники машину было не вызволить. Белогор дал себе слово сделать это при первой возможности, но сейчас проблемой номер один конечно же встал вопрос о спасении «Юности мира» и самого «Перуна».
То, что дни клуба сочтены, волхв не сомневался. Такие люди, как Прохоров, слов на ветер не бросают. И единственным преимуществом, да и то на некоторое время, становился факт несомненной «гибели» Стаса Бородина. Этим надо было воспользоваться с максимально возможным эффектом.
