Бен Уинтерс - Последний полицейский
Фентон сказала, что, если получится, позвонит мне в девять часов. Сейчас 8:45.
Мне, в сущности, не нужен ее доклад. В смысле мне не нужно доказательств. Я прав и знаю, что прав. Знаю, что своего добился. Но Фентон работает не зря, пригодится в суде.
Я слежу за идеально белым облачком, плывущим в небесной синеве, и тут, слава Богу, звонит телефон. Я хватаю трубку.
– Алло? – Нет ответа. – Фентон?
Долгое молчание, шорох глубокого вздоха, и я затаиваю дыхание. Это он. Убийца. Он знает. Он со мной играет. Это надо же!
– Алло? – повторяю я.
– Надеюсь, вы счастливы, констебль… то есть детектив. – В трубке шумно откашливаются, звенят льдинки в стакане джина, и я, подняв глаза к потолку, выдыхаю:
– Мистер Гомперс, вы не вовремя.
– Я нашел страховки, – продолжает он, словно не услышал. – Таинственные страховые претензии, которые вы просили найти. Я нашел.
– Сэр… – однако он и не думает замолкать, ведь я сам дал ему сроку двадцать четыре часа. Вот он и отчитывается, поганец несчастный. Нельзя же просто повесить трубку.
– Ясно, – говорю я.
– Я обратился в отдел дубликатов, запросил список дел. Только одно помечено именем Зелла. Вас оно интересовало, так?
– Совершенно верно.
Он с пьяным сарказмом тянет:
– Надеюсь. Потому что теперь будет как я говорил. Именно как я говорил.
Я смотрю на часы. 8:59. То, что собирается сказать Гомперс, больше не имеет значения. Да и никогда не имело. Дело было не в страховом мошенничестве.
– Сижу я это в Бостоне, в конференц-зале, роюсь в дубликатах, и тут вваливается не кто иной, как Марвин Кессел. Знаете такого?
– Нет, сэр. Я благодарен вам за помощь, мистер Гомперс.
Дело было не в страховом мошенничестве. Совсем не в нем.
– Марвин Кессел, к вашему сведению, помощник управляющего региональным отделением Атлантического побережья и Северо-Востока. И он весьма заинтересовался, что за чертовщина происходит в Конкорде. Вот. Теперь ему известно, и в Омахе известно, что у нас пропадают дела и происходят самоубийства. Все это у нас.
Тон у него, как у моего отца. «Потому что это Конкорд!»
– Так что теперь я лишусь работы вместе со всем нашим филиалом. Они тоже останутся без работы! Всех вышвырнут на улицу. Так что, надеюсь, у вас есть чем писать, детектив, потому что у меня для вас информация.
Я беру ручку, и Гомперс мне все излагает. Ко времени смерти Питер работал над претензией, поданной миссис В. Р. Джонс, директором института «Новые горизонты», некоммерческой организации в штате Нью-Гэмпшир. Его главное отделение находится в Нью-Касле, что на побережье, близ Портсмута. Институт застраховал исполнительного директора мистера Бернарда Тэлли, а тот покончил с собой в марте, так что «Мерримак, жизнь и пожары» занималось расследованием страхового случая.
Я по старой привычке записываю все, хотя это неважно, совершено неважно.
Гомперс замолкает. Я благодарю и смотрю на часы. 9:02, в любую минуту может позвонить Фентон с нужным мне подтверждением, и я сяду в машину, чтобы отправиться за убийцей.
– Мистер Гомперс, я ценю вашу жертву. Но идет следствие по убийству. Это важно.
– Вы не представляете, молодой человек, – говорит он. – Вы не представляете, как это важно!
Он вешает трубку, а я готов ему перезвонить. Богом клянусь, несмотря ни на что, я готов встать и поехать к нему. Потому что он не… он не переживет.
Но тут звонит стационарный телефон, и я снова хватаю трубку. И слышу голос Фентон:
– Итак, детектив, как вы узнали?
Я перевожу дыхание, закрываю глаза и секунду или две слушаю стук собственного сердца.
– Пэлас? Вы слушаете?
– Слушаю, – медленно отзываюсь я. – Пожалуйста, опишите, что именно вы нашли.
– Ну, конечно, с удовольствием. А потом вы как-нибудь угостите меня бифштексом.
– Да-да, – тороплюсь я, открываю глаза и вглядываюсь в сияющее синее небо за кухонным окном. – Вы только скажите, что нашли!
– Вы псих, – ворчит она. – Масс-спектроскопия крови Наоми Эддс показала присутствие сульфата морфина.
– Ясно, – говорю я.
– Вы не удивлены?
– Нет, мэм, – говорю я. Нет, я не удивлен.
Причина смерти не изменилась. Тяжелая черепно-мозговая травма от огнестрельного ранения в середину лба. Однако жертва нападения в период от шести до восьми часов перед смертью принимала производные морфина. Я совсем не удивлен.
Я снова закрываю глаза и вижу Наоми, уходящую из моего дома в красном платье, чтобы среди ночи попасть к себе и набраться кайфа. Наверно, у нее кончалась заначка и она тревожилась, потому что ее поставщик умер. Его застрелил Макгалли. По моей вине.
Ох, Наоми! Могла бы мне сказать.
Я достаю из кобуры «зиг-зауэр», кладу его на кухонный столик, открываю магазин, извлекаю и пересчитываю дюжину пуль 357-го калибра.
Неделю назад в «Сомерсете» Наоми за обедом говорила мне, что ей пришлось помочь Питеру Зеллу, потому что тот страдал от ломки. «Пришлось помочь», – сказала она, отводя глаза.
Я мог бы увидеть еще тогда, но не хотел знать.
– Сожалею, что не могу сказать вам большего, – продолжает Фентон. – Будь у девушки волосы на голове, я бы определила, долго ли она употребляла морфий.
– Вот как?
На самом деле я не слушаю. Вот девушка, которая не может не помочь коллеге, почти незнакомому человеку, когда видит, что он страдает. У этой девушки свой долгий опыт употребления наркотиков. Ее родители так намучились с ней, что отец вешает трубку, услышав имя дочери от полицейского.
– Если имеется волос достаточной длины, его можно разделить на отрезки по четверть дюйма и проанализировать один за другим, – объясняет Фентон. – Рассчитать, какие вещества участвовали в метаболизме, месяц за месяцем. Довольно увлекательный метод, на самом деле.
– Я к вам заеду, – говорю я. – И да, я угощу вас бифштексом.
– Конечно, угостите, Пэлас, – отвечает Фентон. – Под Рождество, договорились?
Я знаю, что показал бы анализ волоса. Наоми принимала наркотики три месяца. Не знаю, сколько раз она начинала и бросала, насколько долгими были периоды употребления и воздержания, но в этот раз она употребляла ровно три месяца. Со вторника третьего января, когда профессор Леонард Толкин из лаборатории реактивной тяги выступил по телевизору и сообщил ей то же печальное известие, что и всем остальным. Навскидку скажу, что если она не вернулась к употреблению запрещенных веществ в тот же день, то сорвалась назавтра или послезавтра.
Я заново заряжаю магазин, зажимаю предохранитель и возвращаю личное оружие в кобуру. Это упражнение – открыть магазин, проверить патроны, закрыть – я сегодня проделываю не в первый раз, потому что проснулся в половине восьмого.
