Татьяна Коростышевская - Белый тигр в дождливый вторник…
В наступившем молчании было слышно, как где-то на крыше курлычут голуби, обрадованные нежданным солнечным днем.
Старик принял его за другого. Японец или кореец, какая, в сущности, разница. Дядя Гера ожидал увидеть рядом с Верой азиата, и он его увидел. Невероятная удача, что Пак Мин Джун не успел представиться первым. Теперь главное, чтобы Вера расшифровала его намек, поддержала игру. Поймет или не поймет? И кому поверит? Старому другу семьи, почти родственнику, или ему, незнакомцу, который постоянно ее подначивает, заставляет нервничать, мотивы которого эгоистичны, а цели ей непонятны? Ну же, мелкая, выбери какую-нибудь сторону. Давай!
Вера сморщила нос, как будто собиралась чихнуть или заплакать.
— Почему мне никто никогда ничего не рассказывает? — Она легонько шлепнула Пак Мин Джуна по руке. — Оказывается, ты уже знаком с моим дядей. Я тебе это припомню… Дзиро!
Парень лучезарно улыбнулся.
— Я просто об этом забыл, милая. В твоем присутствии я могу думать только о тебе.
Сиропную сцену прервал хозяин:
— Проходите, проходите… Я сейчас отошлю ассистентку, чтобы нам никто не мешал. Господин Мацусита желает присутствовать при осмотре?
— Обязательно, — кивнул Пак Мин Джун. — Милая, ты же не будешь возражать?
Милая не возражала, всего один раз, для приличия, пнув любимого в голень, когда врач отвернулся.
Офтальмологический осмотр шел своим чередом. Вера послушно отвечала на вопросы доктора Бобича, бодренько пробежалась глазами по таблице Сивцева, украшающей дальнюю стену смотровой. Пак Мин Джун наблюдал рутинную проверку, ожидая, когда доктор Бобич сам начнет интересующий обе стороны разговор. Информации было совсем немного, и парень опасался, что одна неловкая фраза способна разрушить неожиданную легенду о Дзиро Мацусита. В сущности, что о нем известно, о самом Дзиро? Воин-универсал, с которым Пак Мин Джун пересекался несколько раз еще в начале обучения. Командир небольшого специализированного отряда, подобного «Охотникам за привидениями». Последняя операция с его участием проводилась где-то в Скандинавии, и Пак Мин Джуну было об этом известно только потому, что он лично летал в Осло, передавал Дзиро выловленных в Сумеречных пустошах токкэби.[13] Токкэби действовали лучше многих защитных амулетов и очень ценились во время тайных операций. Бесы могли проникнуть в любое запертое помещение, осушить болото и позволяли своему хозяину ходить по воде.
Так что же привело Дзиро сюда? Тайная операция? Не похоже, что руководство в курсе. Мацусита явно действует на свой страх и риск, как и он, Пак Мин Джун.
— Голова в последнее время болит? — спросил доктор Бобич.
— Постоянно, — кивнула девушка. — Головокружение, тошнота, слабость, бессонница.
— А на первый взгляд все хорошо. — Доктор задумчиво покрутил в руке карандаш, которым делал отметки. — В глазах темнело? Быстро мельтешащие объекты периферийным зрением наблюдала? Часто снимаешь очки?
— Я их вообще никогда не снимаю. Дядя Гера, давайте, может…
Вера потянулась к стеклянному столику.
— Это от головной боли пилюльки?
— Витамины какие-то, представитель фармацевтической компании приходил, оставил. Хочешь, бери.
Девушка встряхнула пластиковый пузырек, доставая желтую горошину таблетки.
— Мм… кисленькие…
— Давай-ка, Верочка-краса, на тренажере тебя посмотрим, в черном кабинете. Что-то мне твое настроение не нравится…
Вера сжала в ладони пузырек, костяшки пальцев побелели. Девушка явно нервничала.
— Черный кабинет так черный кабинет…
Она поднялась со стула и двинулась к стене. Привычным жестом отодвинула стеклянную тележку с инструментами и надавила на выступ стены. Панель поехала в сторону, открывая застекленный дверной проем. Вера приложила ладонь к металлической пластине, прикрепленной там, где у нормальных дверей обычно располагалась ручка, толкнула, отодвигая стекло, и вошла внутрь.
— Располагайся, деточка, — чуть громче проговорил доктор. — Мы начнем, как только ты будешь готова.
Пак Мин Джун подошел к стеклу. Вера уверенно прошла в центр полутемной комнаты и села на стул, единственный предмет меблировки, который там находился. И отчего мелкая была уверена, что офтальмологические осмотры проходят именно так?
— Кажется, защита слабеет, — недовольно пробормотал доктор Бобич, приближаясь к Пак Мин Джуну и проводя ладонью по металлической пластине.
Стекло затемнилось, приобретая зеркальную непрозрачность. Теперь, чтобы рассмотреть скрючившуюся на стуле Веру, приходилось напрягать глаза.
— Со дня на день наша красавица начнет видеть то, что ей не предназначается. Если вы захотите предотвратить процесс, придется доплатить.
— Деньги — не проблема, — легко ответил Пак Мин Джун. — Лучше сказать, я заинтересован в ускорении процесса. Вы контролируете способности Веры?
— Я же объяснял…
— Господин Бобич, я не жалуюсь на память. Перефразирую вопрос. Насколько вы контролируете ее способности сейчас, в данный момент?
Толстяк пожал плечами.
— Уж поверьте, за прошедшие пятнадцать, ах нет, уже семнадцать лет, я единственный, кому это более-менее удавалось.
— А ее опекун?
— Петр? Бросьте. Ни способностей, ни связей. Он настолько зациклился на мысли вывести девочку из-под удара, что скорее задушил бы ее способности в зародыше.
— Это возможно?
Бобич хохотнул:
— Кто ж ему позволит? Слишком много заинтересованных сторон. Если бы проект не свернули, Лисицын вообще остался бы без девчонки. Иногда мне кажется, что именно Петр развалил отряд, чтобы развязать себе руки.
— Вы знаете, куда он исчез?
Доктор удивленно поднял кустистые брови.
— Я был уверен, что вы убрали старика, чтобы он не мешался под ногами.
— Дядя Гера, я готова, — раздался из соседней комнаты голос девушки. — Начинайте!
Бобич суетливо подбежал к письменному столу и достал из ящика какой-то предмет, более всего похожий на обычный пульт от телевизора.
— Можете присесть пока, господин Мацусита. Мы с вами все равно ничего не увидим.
Мясистые пальцы доктора принялись отщелкивать красные кнопки — одну за другой. Пак Мин Джун не двинулся с места, готовый в любой момент высадить дверь ударом ноги и броситься на помощь девушке.
— Это не опасно ни для вас, ни для нее — всего лишь крошечные ручные бесы.
С внутренней стороны стекла будто лопнул мешок с крупой — послышался звук рассыпающихся горошин, писклявое хихиканье, раздающееся почти на пределе слуха.
